Боевое Знамя

Теперь он ждал, стоя с прямой, как телеграфный столб, спиной, пока капитан кавалеристов, накинувший китель на плечи как плащ, так чтобы хорошо была видна окровавленная сорочка, поднялся по ступенькам веранды и отсалютовал генералу, но резко оборвал этот жест, вздрогнув от неожиданно сильной боли в груди.

– Ваше имя?
– категорично спросил Бэнкс.

– Томпсон, генерал. Джон Ганнибал Томпсон. Из Итаки, штат Нью-Йорк. Полагаю, вы встречались с моим дядей, Майклом Фейном Томпсоном, когда были конгрессменом. Он выступал за Нью-Йорк в...

– Вы обнаружили врага, Томпсон?
– ледяным тоном поинтересовался Бэнкс.

Томпсон, оскорбленный тем, что его так резко оборвали, пожал плечами.

– Мы уж точно нашли кой-кого враждебного, генерал.

– Кого?

– Не знаю, чтоб мне провалиться. Нас подстрелили, - Томпсон прикоснулся к пятну запекшейся на сорочке крови, которая в свете ламп выглядела скорее коричневой, чем красной.

– Вы отстреливались?

– Чёрт, генерал, в меня никто не может выстрелить безнаказанно, и полагаю, что мы с ребятами уложили парочку этих ублюдков.

– Где это было?
– спросил сопровождающий генерала Бэнкса адъютант.

Капитан Томпсон подошел к плетеному столику, где была разложена карта северной Виргинии, освещенная двумя мигающими свечами. Мотыльки яростно забились над головами трех мужчин, когда те склонились над картой. Томпсон прикурил от одной свечи сигару, а потом постучал пальцем по карте:

– Это было у брода где-то здесь, генерал, - он указал на карте место прилично к западу от главной дороги, которая вела от Калпепера к Гордонсвилу.

– Вы переправились на южный берег реки?

– Мы бы не смогли этого сделать, генерал, поскольку у брода была уже куча мятежников.

– Здесь не отмечено никакого брода, - вмешался адъютант. Пот капнул с его лица, оставив пятно на Голубом хребте, лежащем далеко к западу от реки. Ночь не принесла облегчения от удушающей жары.

– Нас провел местный ниггер, - объяснил Томпсон.
– Он сказал, что о броде мало кто знает, там просто летом проходит проселочная дорога к мельнице, и некоторые из нас решили, что он просто привирает, но в конце концов брод всё-таки оказался на месте. Похоже, ниггер не соврал.

– Нужно говорить негр, Томпсон, - холодно заметил Бэнкс и снова опустил глаза на карту. Другие дозоры рассказывали о пехоте мятежников, марширующей на север по дороге на Гордонсвил, и эти новые сведения означали, что конфедераты продвигаются широким фронтом и значительными силами. Чего они хотят? Это рекогносцировка крупными силами или полноценная атака с намерением уничтожить его корпус?

– Сколько человек по вам стреляло?
– подвел итог расспросам легкомысленного Томпсона генерал.

– Я не сосчитал точное число пуль минье, генерал, поскольку слишком занят был, отстреливаясь. Но полагаю, к северу от реки по меньшей мере полк, и еще больше этих демонов на подходе.

Бэнкс уставился на кавалериста, гадая, почему ответственность всегда возлагают на идиотов.

– Вы попытались взять пленного?

– Говорю же, я был слишком занят тем, чтобы постараться не попасть на шесть футов под землю, генерал, - засмеялся Томпсон.
– Чёрт, нас была только дюжина, а их больше тысячи. Может, две тысячи.

– Вы определили, что за полк в вас стрелял?
– с ледяной педантичностью спросил Бэнкс.

– Я совершенно точно определил, что это был полк мятежников, генерал, - ответил Томпсон.
– У них был этот новый флаг, тот что с крестом.

Бэнкс задрожал мелкой дрожью от тупости этого человека, недоумевая, почему кавалерия Севера настолько неспособна с умом собрать разведданные. Возможно, подумал он, потому что у нее самой нет ума. Так что за мятежники выступили на север? Ходили слухи, что Каменная стена Джексон подошел к Гордонсвилу, и Бэнкс зажмурился при мысли об этом бородатом и всклокоченном человеке, чьи войска продвигаются со скоростью лесного пожара и дерутся как демоны.

Бэнкс отпустил кавалериста.

– Бесполезно, - сказал он, когда капитан удалился по главной улице Калпепера, где у таверн стояли часовые. В маленьких деревянных домах городка горели желтым окна за муслиновыми занавесками, которые использовали в качестве защитной сетки от насекомых.

Перед церковью, в которой, как помнил Бэнкс, знаменитый бостонский священник Элиял Старбак должен был воскресным утром произнести проповедь, стоял фургон гробовщика с торчащими вверх оглоблями. Жители городка не особо жаждали услышать проповедь аболициониста, но Бэнкс, старый друг священника, с нетерпением ожидал речь Старбака и потребовал, чтобы присутствовало как можно больше офицеров. Натаниэль Бэнкс возвышенно представлял, как Господь ведет его страну за руку к победе.

Бэнкс задрожал мелкой дрожью от тупости этого человека, недоумевая, почему кавалерия Севера настолько неспособна с умом собрать разведданные. Возможно, подумал он, потому что у нее самой нет ума. Так что за мятежники выступили на север? Ходили слухи, что Каменная стена Джексон подошел к Гордонсвилу, и Бэнкс зажмурился при мысли об этом бородатом и всклокоченном человеке, чьи войска продвигаются со скоростью лесного пожара и дерутся как демоны.

Отрежь эти пути, и вражеская армия начнет голодать, и эта мысль вновь зажгла в Натаниэле Бэнксе надежды на обещанную воинскую славу. Он уже видел свою статую в Бостоне, представлял названные в его честь улицы и города по всей Новой Англии и даже размечтался, что в диких западных территориях целый новый штат может быть назван его именем. Бэнкс-стрит, Бэнксвиль, штат Бэнкса.

В основе этих вдохновляющих видений лежали не только амбиции, но и жгучая жажда отмщения. Чуть раньше в этом году Натаниэль Бэнкс повел прекрасную армию в долину Шенандоа, где его обвел вокруг пальца и разбил Томас Джексон. Даже северные газеты признали, что Джексон разделал Бэнкса под орех, и действительно, мятежники захватили у Бэнкса столько орудий и припасов, что прозвали его "Снабженец Бэнкс". Они издевались над ним, высмеивали, и их презрение всё еще причиняло Натаниэлю Бэнксу боль. Он жаждал мести.

– Разумно будет отойти за Раппаханнок, сэр, - пробормотал адъютант. Он был выпускником Вест-Пойнта и считал, что должен снабжать генерала-политика военными советами.

– Это может быть просто разведка местности, - сказал Бэнкс, раздумывая о мести.

– Может и так, сэр, - мягко заметил адъютант, - но что мы выиграем, если вступим в драку? Зачем удерживать позиции, которые мы с легкостью отобьем через неделю? Почему бы просто не позволить противнику истощить себя походом?

Бэнкс смахнул с карты пепел от сигары. Отступить? Именно сейчас, когда самый знаменитый бостонский проповедник наносит визит в армию? Что скажут в Массачусетсе, если услышат, как Снабженец Бэнкс сбежал от кучки мятежников?