Боевое Знамя

– Или когда атакуют янки, - заметил Старбак.

– Не атакуют. Слишком вялые. Север похож на человека, который слишком растолстел, чтобы быстро передвигаться. Он просто хочет накатиться на вас и раздавить всмятку, а вам нужно разрезать его на мелкие кусочки.

Несколько шагов Старбак прошел молча. Лагерь бригады остался у них за спиной, и теперь они двигались в сторону рощицы, заслонявшей южный берег реки Рапидан.

– Сможем ли мы выиграть эту войну?
– наконец спросил француза Старбак.

– О да, - без колебаний ответил Лассан, - но это дорого обойдется. Если вы убьете достаточное число янки, они могут решить, что игра не стоит свеч. И еще вам понадобится удача, - француз говорил уверенно, но Старбака всё равно поразила эта мрачноватая установка.

– Конечно, - продолжал Лассан, - если вы получите помощь Европы, то всё изменится.

– А мы сможем ее получить?
– поинтересовался Старбак, словно этот вопрос не обсуждался без конца по всей Конфедерации.

Лассан покачал головой.

– Франция палец о палец не ударит, пока не начнет Британия, а Британия слишком сильно погорела в последней американской авантюре, так что не вмешается, если не будет уверена, что Юг способен выиграть войну и собственными силами, а в этом случае вам вообще не понадобится их помощь, и всё это означает, друг мой, что Югу придется сражаться и побеждать самостоятельно.

Они уже дошли до рощи, которая была переломана топорами солдат в поисках дров для костров, и Старбак засомневался, стоит ли двигаться дальше, но Лассан жестом пригласил его вперед.

– Хочу переговорить с тобой наедине, - сказал француз, ведя Старбака вниз, по едва заметной тропе, беспорядочно виляющей по подлеску. В листве щебетали голуби, и внезапно совсем близко раздалось стаккато постукивания дятла.
– Мне нужно сказать тебе, - сказал Лассан, вполоборота повернувшись к Нату, - что я устроился в Ричмонде.

Старбаку это признание показалось странным и ненужным, возможно потому, что он не вполне понимал, что француз имел в виду под словом "устроился".

– В смысле основали бизнес?
– спросил он.

– Боже ты мой, нет!
– рассмеялся Лассан над этой идеей.
– Моя голова не создана для коммерции, ни за что! Я о том, что обустроил жилье. На Грейс-стрит. Ты ее знаешь?

– Очень хорошо, - Старбака повеселила мысль о том, что Лассан может суетиться по дому.

– Это квартира, - объяснил Лассан.
– У нас пять комнат над портняжной мастерской на углу Четвертой. Внизу - помещения для рабов, а на задах кухня, небольшой огородик с пряными травами, персиковое дерево и деревянная конюшня. Конечно, всё это в аренду, а кухонный дымоход чадит, когда ветер дует с запада, но во всём остальном вполне комфортабельное жилище.

Дожив до среднего возраста, Лассан никогда не считал комфорт одним из жизненных приоритетов и придал этому слову ироничный оттенок.

– У вас есть рабы?
– удивился Старбак.

Лассан пожал плечами.

– В чужой монастырь со своим уставом не ходят, друг мой, - он вынул из кармана сигару, прикурил и протянул ее Старбаку, после чего закурил и сам.
– Не могу сказать, что мне приятны были эти хлопоты, - продолжал он, - но я убедил себя, что рабам будет со мной лучше, чем с кем-либо еще. У меня есть конюх, две кухарки, они же прибираются в доме, и, конечно, горничная, которая занимается одеждой и прочей ерундой.

Его голос снова звучал смущенно. Мужчины добрались до старой проселочной дороги, которая уже заросла, но была достаточно широка, чтобы позволить им идти рядом друг с другом.

– Звучит так, будто вы нашли себе жену, - весело предположил Старбак.

Лассан остановился и взглянул другу в глаза.

– Я нашел компаньона, - очень серьезно произнес он.
– Мы не женаты и не поженимся, но по крайней мере на сей момент подходим друг другу, - Лассан помедлил.
– Это вы мне ее представили.

– О, - Старбак слегка покраснел, припоминая, что когда Лассан впервые пересек линию фронта, чтобы присоединиться к армии мятежников, он попросил Старбака отвести его в ричмондский дом удовольствий. Нат направил француза в лучший из подобных домов и самый эксклюзивный, тот, где работала Салли Траслоу.
– Это Салли?
– спросил он.

– Именно, - подтвердил Лассан. Его единственный глаз пристально изучал Старбака.

Пару секунд Старбак молчал. Салли была непокорной дочерью сержанта Траслоу и девушкой, в которую, как иногда думал Старбак, он и сам был влюблен. В начале года он просил ее выйти за него замуж, и временами Старбаку по-прежнему казалось, что у них мог бы получиться неплохой брак.

Он был рад, когда она покинула бордель ради прибыльного бизнеса со спиритическими сеансами, которые теперь стали знамениты на весь охваченный тягой к сверхъестественному Ричмонд, но без сомнений, этот ее успех имел некоторое отношение и к тому факту, что темный храм мадам Ройял, как нынче именовала себя Салли, прилегал к самому известному дому утех, и эта близость придавала визитам ее клиентов некий привкус разврата. Старбак даже питал некоторые надежды, что Салли решит завершить свой путь к респектабельности замужеством, но вместо этого она нашла любовника, и Старбак понимал, что таким мягким образом его предупреждают держаться подальше от постели Салли.

– Вам повезло, - сказал он Лассану.

– Она хотела рассказать вам сама, - объяснил Лассан, - но я настоял.

– Спасибо, - отозвался Старбак, гадая, почему внезапно его охватила ревность. У него не было для нее причин. В самом деле, если он так влюблен в Салли, то почему по ночам выскальзывает из лагеря бригады, чтобы посетить таверну, расположенную чуть южнее? Посещения таверны Маккомба находилось под запретом, но в одной из комнат на верхнем этаже работала рыжеволосая девица, и Старбак готов был рискнуть быть наказанным ради визита к ней. У него не было причин для ревности, повторил он себе, а потом зашагал по проселочной дороге на север.
– Везучий вы человек, Лассан.

– Так и есть.

– И Салли тоже повезло, - галантно добавил Старбак, хотя всё равно чувствовал себя преданным.

– Полагаю, что да, - с облегчением заметил Лассан.
– Я учу ее французскому.

Старбак не смог сдержать улыбки, подумав о Салли Траслоу, девушке с бедной фермы у Голубого хребта, обучающийся говорить по-французски. Но это было не так уж и странно, потому что Салли проделала долгий путь от неуютного дома своего отца. Она научилась вести себя в обществе, одеваться и разговаривать, и Старбак вновь почувствовал укол ревности, вспомнив исключительную красоту Салли, а потом снова подумал, что нечестно с его стороны ревновать, потому что столь же часто, как и о Салли, он думал о Джулии Гордон, бывшей невесте Адама Фалконера, и не знал, какая из девушек нравится ему больше, а может, по правде говоря, ему могла задурить голову любая, даже рыжая шлюха из сельской таверны.