Боевой аватар

Элиас с Кунди переглянулись.

— Он прав, Андрая. Он там.

Все, не сговариваясь, взглянули в лес. Тишина пролегла вокруг костра. Из-за костра ночная темнота казалась еще гуще, джунгли замерли вокруг них. Лишь ближние стволы и листва проступали из липкой черной смолы, высвеченные зыбким огнем костра. Все молчали, вспоминая события предыдущих дней.

— Ладно, — лицо у Андраи стало жестким. — Гасите костер. Не приведи пророк, дикие учуют. Моиз, Элиас — вы сторожите до полуночи. Потом вас сменят Симон и Кунди.

— Я с этим пискуном стоять не буду, — выпятил нижнюю губу Кунди. — От него никакого проку, только вопить умеет.

— Будешь стоять, с кем скажу, — отрезал Андрая.

— У меня нет оружия, — Симон угрюмо выпрямился. Растертая голень болезненно ныла.

— А на кой оно тебе? Ты и так кусаешься неплохо, — хихикнул Моиз. — Как лесная крыса.

— И, правда, зубы острые, ха-ха, крыса! — все зашлись в хохоте, тыча пальцами в Симона. Мальчик стоял, затем багровые угли костра маревом поплыли в глазах и он с ревом кинулся на Моиза.

Симон не знал, что с ним творится. Он был самым младшим в отряде, и с ним всегда так обращались. Но что-то произошло, там, в лесу, когда Лесной Ужас вышел из темноты. Все удрали, а он остался. Почему — он и сам не знал, но с той минуты в нем что-то переменилось.

Он сбил Моиза с ног, и, рыча, стал с размаху бить по лицу. Тот, извернувшись, ударил его по избитому носу и Симон тут же вцепился зубами в запястье. Кровь хлынула в рот, и мальчик будто обезумел от этого вкуса. Моиз завопил от боли, заколошматил ему второй рукой по глазам.

Элиас двинулся было к ним, но Андрая жестом остановил его. Закон взвода — закон стаи, двое дерутся, третий не лезь.

Симон оседлал Моиза и остервенело лупил по голове. Тот яростно отбивался, пытаясь подняться, но цепкий как лесной клещ, Симон ему не давал.

— Уберите его! — истошно заорал Моиз, — Он бешеный, он куби!

Мощный пинок отшвырнул Симона к костру. Он скорчился от боли, но ярость, звенящей пружиной бьющаяся внутри, подбросила его на ноги.

Элиас помогал подняться Моизу. Тот хлюпал разбитым носом, по лицу темным потоком текла кровь.

— Хватит, шенок! — Андрая стоял, положив руку на мачете. — Ты вправду бешеный стал.

Симон со свистом втянул воздух распухшими губами, выхватил пылающую корягу из костра.

— Убью! — он взмахнул пылающей палкой над головой. — Всех убью!

Элиас и Кунди сунулись к нему, но мальчик бешено завертел корягой, не давая подступиться. Головешка зацепила Кунди, и тот с воплем отскочил в сторону, туша рубашку и ругаясь.

— Что, хочешь стать капитаном? — тихо спросил Андрая и вынул мачете из-за пояса. — Да, сопляк?

— Я не сопляк! — Симон воздел корягу над головой, быстро огляделся.

Все обступили его, не решаясь приблизиться.

— Вы… вы все удрали! Бежали с поля боя, как трусы! — выплюнул Симон. — А ты, Андрая, первым бежал. А Джонас погиб. Ты недостоин быть капитаном.

— Да ну? — Андрая плюнул ему под ноги. — А ты достоин, малец? Достоин?

В зрачках его плясали насмешливые огоньки костра, и Симону вдруг стало страшно. Бешенство схлынуло, оставив металлический привкус на языке, будто он мачете лизнул. Или это был привкус крови Моиза? Мальчик знал, что если он станет драться, назад пути не будет — это будет бой до смерти, где место капитана доставалось победителю. Такие драки редко, но все же случались. Он неуверенно отступил назад, и Андрая довольно ухмыльнулся, опуская мачете.

Но вдруг огромная черная тень встала в памяти Симона, как черный провал в неведомое. И оттуда, из этого провала, на него дохнуло силой, и как будто громадная рука подняла мальчика в воздух.

Симон что-то бессвязно закричал и рванулся вперед, выставив, как копье, вперед дымящуюся и рассыпающую искры корягу. Андрая едва успел отскочить в сторону, отбивая выпад. Остальные отхлынули от них, давая пространство для боя — как волна от камня, брошенного в воду.

Мальчик яростно вертел палкой, метил в Андраю, но тот ловко уворачивался, легко отбивая удары такими взмахами, что у Симона немела рука. После третьего такого выпада палка треснула, и обугленный конец отлетел в сторону. У мальчика в руках осталась едва ли треть коряги. Он перехватил ее, отчаянно замахал, стараясь попасть по капитану. Но оправившись от первого натиска, Андрая уверенно теснил его к краю леса, где уже наготове стоял Элиас. Наконец, Симон зацепил левую руку Андраи и капитан с яростным криком выбил палку. Симон услышал шорох сбоку, из тени выступил Элиас с мачете.

— Я сам! — рявкнул Андрая. — Ну все!

И он размахнулся, метя мальчику в горло.

— Прекрати, — негромко велел голос, но его расслышали все. Элиас с криком отскочил от зарослей. Все остальные прянули к костру, будто ища защиты у огня, ощетинились мачете. На краю леса остались Симон и Андрая.

— Кто здесь? — капитан отступил на шаг. Он озирался и раздувал ноздри от ярости. — Это ты?! Мы уходим, как и договаривались.

Симон не двинулся с места, сжавшись в ожидании удара. Потом медленно выпрямился. Сердце его заколотилось. Он узнал этот голос.

— Это я, — согласился голос. — Кое-что изменилось, Андрая.

— Ты… — замычал в бешенстве капитан. — Я не боюсь тебя, выходи!

— Сам попросил, — проступая из тьмы, среди стволов выдвинулась огромная, чернее ночи тень. Багровые отсветы огня коснулись ее, но ничего не высветили. Они поднимались все выше, обрисовывали гигантские контуры фигуры, пока не коснулись лица, черных губ, не заблестели на желтых клыках, не заплясали в непроницаемых зрачках.

— За…Зааамбаа, — завопили солдаты у костра, сбиваясь в единое многорукое тело. Тело, в ужасе полосующее воздух широкими лезвиями. — Замба Мангей!!

Андрая попятился, бессильно опуская мачете. В горле его пересохло — перед ним черной скалой нависал Лесной Ужас.

Глава тринадцатая

Оставив мальчика, я ушел. Надо было похоронить Джонаса и собрать кое-что мальчишке в дорогу. На складе, в пещере были остатки еды и обмундирования, не знаю только — подойдет ли одежда парню.

Тело я закопал возле пещеры. Потом нашел саморазогревающиеся консервы. Не знаю, истек ли у них срок годности, но выбора нет. Отпускать ребенка голодным в лес было нельзя — ему придется идти полтора дня. Крупных хищников здесь не было, леопардов я давно выгнал, так что особо волноваться не стоило. Может, я присмотрю за ним. С одеждой повезло — Ямагучи был совсем небольшого роста, чуть выше мальчика. В пещере нашлась пара его штанов и рубашка. Также прихватил мачете — свое он потерял, бедолага.

Завалив скалой вход, я вернулся к пещерке. Симон уже спал. Осторожно, чтобы не разбудить, я сложил припасы и ушел. Завтра он отправится в обратный путь.

А мне было пора проверить, как поживают риллы. Оставшаяся сенсорная сеть регистрировала в пределах парка шестьдесят семей, общим числом свыше четырехсот. Еще о сорока поступали данные от вживленных радиометок. Но за эти годы лес вырос, выхлестнулся за границы старого Национального парка Вирунги и туда мне хода не было. По моим подсчетам численность рилл превысила две тысячи — с гибелью человеческого мира их шансы на выживание сильно выросли. Ни браконьеров, ни солдат в лесу давно не было. Очень давно.