Боевой друг. Дай лапу мне!

– Вы правы. Но это ничего не меняет. Сейчас я представляю ООН. Как прошел полет?

– Хорошо.

– Все ваши люди здоровы? Не нужна ли вам какая-нибудь помощь?

– Благодарю, сеньор Канте. У нас все в порядке.

– Отлично! Сколько времени вам потребуется на разгрузку?

– Около часа, если не возникнут проблемы с суринамскими пограничниками и таможенниками.

Канте улыбнулся и заявил:

– Проблем не будет. Ваша команда минует и пограничников, и таможню.

Серданов удивился и спросил:

– Что, пограничники даже наши документы не проверят?

– Достаточно того, что я использовал свои полномочия, предоставил им список российской команды. Здесь, знаете ли, полковник, многое остается как в колониальной стране. Ссориться со старшим братом власти не желают. Тем более что состязания проводятся под эгидой ООН.

– Экипажам самолета тоже следует убыть на полигон Санкери?

– Нет. Это лишнее. Да пилоты и не оставят свой самолет. Экипажи будут жить при аэропорте. Для них забронированы номера в местной гостинице, как ни странно, довольно приличной.

– Понятно.

– Вы заканчивайте здесь и подъезжайте к служебным воротам, которые справа от аэропорта, если смотреть отсюда.

– Мне потребуется автобус для двух экипажей. Это четырнадцать человек.

– Хорошо, будет автобус.

– Мы подъезжаем к служебному выезду. Что дальше, господин комиссар?

– Сотрудники аэропорта займутся устройством экипажей, а мы с вами поедем в Санкери. Это около восьмидесяти километров. В лагере для вашей команды все готово. Вы разместитесь в благоустроенном современном модуле с отсеком для содержания минно-разыскных собак, техническим сектором. Учитывая особенности русского характера, устроена и баня. Не знаю, правда, насколько она соответствует привычной для вас, но строилась по чертежам российских проектов.

– С чего это вдруг такое повышенное внимание? По правилам состязаний, команды должны находиться в равных условиях.

– Эти условия должны соответствовать национальным традициям и обычаям представителей стран – участниц состязаний, – добавил комиссар. – Так что никакого повышенного внимания именно к вам у меня нет. Тем более что англичане заказали для себя сауну.

– Хорошо, сеньор Канте. Если вы в течение часа пришлете автобус для экипажей, то где-то в одиннадцать часов мы будем у служебного выезда.

– Да, полковник, не буду вам мешать, – сказал комиссар и сел в машину, которая тут же двинулась к аэропорту.

К начальнику команды подошел его помощник капитан Холин и спросил:

– Это был господин Канте?

– Да, Роман, комиссар ООН собственной персоной.

– Как он?

– Да ничего вроде.

Помощник улыбнулся:

– Ничего плохого или хорошего?

– А то ты не знаешь чиновников из ООН. Они все одинаковые. Холодные и вежливые. Других там не держат.

– Леонид Андреевич, знать чиновников ООН я не могу по определению, так как еще ни разу не общался с ними. Ну а вежливость – не самое плохое качество человека.

– Да, если она не установлена нормативными документами. Еще вопросы ко мне есть, Рома?

– Нет.

Полковник указал на кейс, который помощник всегда держал при себе, и распорядился:

– Подготовь станцию! Сеанс связи через пять минут.

– Говорить будете прямо здесь? Не безопасней ли пройти в кабину пилотов?

– Рома, если кто-то установил контроль над нами, то с помощью такой аппаратуры, которая одинаково зафиксирует мои слова как здесь, так и в кабине. Да и ничего такого, что могло бы вызвать интерес у посторонних, я обсуждать не намерен. Только доклад.

– Понял.

Помощник пристроил кейс на капоте внедорожника, выехавшего из чрева Ил-76, начал раскладывать и настраивать спутниковую станцию.

В это время к Серданову подошел командир основного экипажа подполковник Шутов:

– Разрешите обратиться, товарищ полковник?

– Ты, Олег, недоспал либо наоборот. Не исключено, что на тебе уже сказывается акклиматизация, хотя вроде рановато. У вас, летчиков, она происходит гораздо легче, чем у нас, пассажиров.

– Что вы имеете в виду, Леонид Андреевич?

– Помнится, в Москве мы общались запросто, не обращали внимания на формальности, а здесь вдруг: «Разрешите обратиться, товарищ полковник?»

– Да я пошутил.

– Шутка не удалась. Что хотел спросить? Впрочем, можешь не говорить. Командир обязан заботиться о своих подчиненных. Ты хочешь узнать, что предстоит делать членам экипажей.

– Да, именно это я и хочу знать.

От вспомогательного здания аэропорта отошел небольшой автобус и направился к Ил-76.

Полковник кивнул в его сторону и спросил:

– Видишь автобус?

– Вижу.

– Это за вами. Я с группой разминирования, помощником, ветеринаром и поваром вместе с комиссаром ООН поеду на полигон. Ты с товарищами останешься здесь, при аэропорте. Комиссар обещал для вас комфортабельные номера в гостинице. Выезжаем с территории одновременно. Так что можешь обрадовать своих подчиненных.

– Кто будет охранять самолет?

– А сам как думаешь?

– Местная служба безопасности?

– Скорее всего.

– Прямо вот тут, на площадке?

– Не знаю. Это придется контролировать тебе.

– Я что-то не вижу английского борта.

– Он мог убыть восвояси. Извини, но я не стал спрашивать у комиссара, на чем прилетели британцы и куда подевался их самолет. В общем, как устроишься сам, разместишь людей, наладь контакт с начальником службы безопасности аэропорта. С ним и решай вопросы. У меня хватит забот на полигоне.

– Понял.

– А если понял, Олег, то завершай разгрузку, закрывай борт. Готовьтесь к выезду.

– Да, товарищ полковник. – Командир основного экипажа улыбнулся и направился к самолету.

Помощник доложил:

– Леонид Андреевич, станция готова к работе.

– Трубку!

Капитан Холин передал начальнику трубку, внешне похожую на радиотелефон.

Серданов набрал длинный номер.

Послышались гудки, затем грудной мужской голос:

– Адаксин!

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор, это полковник Серданов. Извините, что разбудил, но я исполняю ваш приказ.