Боевой клич

— Хорошо, Энди, — чуть слышно сказала она. — Если тебе это нужно.

— И я буду писать тебе, а потом, может быть...

— Нет, Энди, для меня уже не будет никаких «потом».

— Пэт... черт, уже скоро полночь... ты не проводишь меня до порта?

Она молча кивнула, и они медленно пошли по пустынной улице. У ворот порта Энди остановился и повернулся к ней.

— А я все равно рад, что встретил тебя, Пэт. И знаешь, я верю, что вернусь сюда, и тогда... — Он запнулся. — До свидания, Пэт.

Он на секунду обнял ее и поцеловал в щеку.

— До свидания, Энди, удачи тебе.

Звук его шагов стих в тишине ночи, а Пэт все стояла у ворот порта.

— До свидания, любимый мой, — прошептала она, чувствуя, как слезы текут по щекам.

* * *

Без пяти двенадцать мое отделение неверными шагами всходило по трапу. Я отдал честь Мэриону и отрапортовал:

— Старший сержант М-мак!

Он ответил на приветствие и вычеркнул меня из списка.

— Полковник Хаксли! — рявкнул Элкью.

— Проходи.

— Адмирал Хэлси, — пророкотал Эрдэ и смачно рыгнул.

— Проходи.

— Вождь Крэйзи Хорс, великий воин, победивший бледнолицых в Литл Бич Хорне...

— Потише, вождь, ты что, хочешь разбудить весь корабль?

— Адмирал Ямомото, — простонал Непоседа. — Где здесь у вас японский флот?

— Банзай. Проходи.

— А я просто Билл. Ходил гулять, — вздохнул Ски и протиснулся мимо Мэриона.

Я загнал всех в кубрик и пересчитал. Все были на месте, за исключением испанца Джо...

...Мэрион взглянул на часы. Без двух минут двенадцать, а Джо все еще не появлялся. Ходкисс прошелся вдоль борта, прикидывая, как докладывать старшине Китсу, когда его внимание привлекла крадущаяся по пирсу тень. Это был испанец. С грацией пантеры он бесшумно скользнул по канату к борту корабля. Мэрион притаился за настройкой и следил, как сначала одна рука Джо схватилась за поручни, потом другая и, наконец, появилась голова. Подтянувшись на руках, испанец, положив нос на поручни, оглядел пустынную палубу и приготовился уже махнуть через борт, когда Мэрион выхватил из кобуры пистолет и, одним прыжком подскочив к испанцу, приставил пистолет ему ко лбу.

— Руки вверх, сукин сын! — рявкнул он.

И, как гласит легенда Корпуса, испанец Джо Гомес поднял руки и остался висеть, зацепившись за поручни только носом.

* * *

После отвратительного похода на «Бобо» наша жизнь на «Джексоне» была сущим раем. Чистота, просторные кубрики, отличная жратва, каждый день душ — чего еще желать морпеху? С командой транспорта у нас установились самые дружеские отношения. Работа у них не из веселых — доставлять своих ребят под огонь противника. Транспортировали они в основном морскую пехоту, и не существовало в Корпусе морпеха, который не помянул бы добрым словом «нечестивую четверку».

Мы честно делили с моряками вахты, драили гальюны, заступали в наряды по кухне. А по вечерам, когда свободные от вахты матросы заваливались к нам в кубрик, мы играли с ними в покер, пели песни, в общем, приятно проводили время.

Но всему приходит конец, и однажды утром, услышав крик: «Земля!», мы все высыпали на палубу, чтобы посмотреть, куда забросила нас судьба.

Транспорт сбавил ход и вошел в большую гавань, заполненную десятками судов и кораблей, стоявших на якоре. Было раннее утро, и над водой клубился легкий туман, делая силуэты кораблей призрачно-нереальными.

— Где мы? — спросил я у одного из флотских офицеров, стоявших рядом с нами.

— Новая Каледония, — лаконично ответил он. — Гавань Ноуми.

Туман постепенно рассеивался, и нашим изумленным взорам предстало удивительное зрелище. Здесь был, наверное, весь тихоокеанский флот Соединенных Штатов. То, что осталось после Перл-Харбора. Линкоры, авианосцы, крейсеры, эсминцы стояли повсюду, окруженные боновыми сетями и минными полями. Только в тот день мы узнали, где скрывался наш флот, пока его тщетно разыскивала японская разведка.

* * *

Следующие два дня мы практиковались в десантировании с транспорта, но ничего путного из этого не вышло. Да и что можно было ожидать от зеленых необстрелянных юнцов? При таком волнении моря еще удивительно, что никто не разбился. Наконец Хаксли смилостивился и велел нам убираться с глаз долой, что мы и сделали с превеликой радостью.

После душа и плотного обеда я поднялся на палубу, где мое внимание привлекли два человека, поднимавшиеся с катера на борт транспорта. У трапа их встречали командир разведвзвода лейтенант Лефорс и сержант Пэрис.

— Капитан Дэвис, дивизионная разведка, — представился старший. — А это мой помощник, сержант Сеймур.

— Лефорс, а это мой сержант Пэрис. Вы, капитан, пройдемте со мной, а сержанта разместят с нашими людьми.

Пэрис, заметив меня, подозвал к себе.

— Мак, это сержант Сеймур, дивизионная разведка. Он только что с Гвадалканала. Сержант, это Мак, командир нашего отделения связи. Мак, у тебя найдется в кубрике свободная койка?

— Поищем.

В это время на палубе появился старший сержант Пуччи с РД за спиной и направился к трапу, где ожидал катер.

— Эй, Пуччи! Куда это ты собрался?

— На берег. Меня переводят в штаб дивизии. — На Пуччи было жалко смотреть, так не хотелось ему расставаться с родным батальоном.

— Не горюй, старик. — Я похлопал его по плечу.

— На этом острове есть что-нибудь интересное? — спросил Пуччи Сеймура. — Хоть как-то оторваться можно?

— Колония прокаженных и одна шлюха. Но к ней такая очередь, что возле ее хибары постоянно дежурит патруль, чтобы поддерживать порядок. Это я говорю на случай, если ты ничего не имеешь против, когда в постели со шлюхой еще трое сопливых детей. А вообще место было бы ничего, если посадить хоть одно деревцо.

Пуччи судорожно вздохнул и тоскливо сплюнул за борт.

— Ладно, до встречи, мужики. Удачи вам.

* * *

Конвой двинулся дальше на юг, но теперь «нечестивую четверку» сопровождали боевые корабли.

Как-то в жаркий вечер мы сидели в своем кубрике за партией в покер, когда я краем глаза заметил старшину Китса, стоявшего у приоткрытого люка и пытающегося привлечь мое внимание. Я положил карты и вышел к нему.

— В чем дело, Джек? Хаксли узнал о нашей самоволке на Рождество?