Боевой оркестр (CИ)

Несколько иначе чувствовали себя обитатели квартиры.

Почему-то жена первым делом кинулась разбирать пакет с лекарствами. Движения ее были нервными, хотя причин для волнения не существовало. Все содержимое было необыкновенно аккуратно уложено в пачки, каждую из которых отправитель окольцевал тонкими резиночками. Скорее существовала причина для удивления: часть надписей была сделана на иностранных языках, среди которых Елена Сергеевна узнала немецкий и французский.

Михаил Афанасьевич бросился читать то, что посланец назвал 'инструкциями'. Тут пришлось по-настоящему удивиться.

Текст на всех до единой бумажках был необыкновенно крупным. Жаловаться на это не стоило: зрение у Булгакова уже начало садиться. Но он мгновенно понял, что на пишущей машинке такое сделать невозможно. Ну не существовало машинок с таким шрифтом! К тому же в тексте были причудливо перемешаны слова на русском и других языках. А типографский набор Булгаков мысленно отверг: его писательское чутье твердо говорило, что напечатанное просто переписано с каких-то иных документов. Причем даже внимательный просмотр не позволил выявить какие-либо даты. Единственными зацепками были фразы в конце каждой инструкции, гласившие нечто вроде: 'Данное лекарство годно до января 1941 года.'

Но еще больше удивило содержание бумаг. Подробнейшим образом были расписаны не только состав, но и симптоматика и другие, чисто медицинские показания к применению, побочные явления, несовместимость. На памяти доктора Булгакова такое никем не практиковалось. И уж совсем ни в какие ворота не лезли названия лекарств. Таких просто не существовало. Не было их. Нигде.

Михаил Афанасьевич отошел от стола, уселся на диван, закрыл глаза и потер ладонями виски. От размышлений его отвлек голос жены:

– Пожалуй, стоит их переложить в отдельную коробку, и бумаги эти туда же.

По абсолютно непонятной причине эта вполне обыденная фраза дала сильнейший толчок мыслям. Взгляд светлых глаз стал точно таким, с каким Елена Сергеевна уже давно была знакома: пронзительным и понимающим.

– Я догадался. Пересмотрел все эти лекарства и догадался. Ни одного знакомого! Не единого! Даже ничего похожего на то, что я знал. А ведь совсем недавно проверял для собственного случая 'Nachschlagewerk f"ur Medikamente'²⁴ , самое свежее издание, тридцать шестого года. Понимаешь? Эти лекарства - таких нет и быть не может. То есть...
– тут Михаил Афанасьевич нервно глотнул и, наконец, высказал то, что никак не лезло на язык, - все они не от мира сего. Значит, и он тоже. И отсюда же то, что он знает о романе. Ведь читал!

В комнате нависло густое молчание. Но не тяжкое, случающееся на похоронах и поминках, а молчания напряженного размышления.

Первой заговорила жена:

– Да, он не от мира сего. Но об этом нельзя написать. И об этом нельзя говорить.

– Тогда... тогда надо последовать просьбе. Привести наши БУМАГИ в порядок.

– Да, конечно. Завтра и займемся.
– Тут последовал неожиданный поворот женской логики.
– От сердца надеюсь, что лекарства тебе помогут.

– А я от сердца надеюсь, что ему не попадет за эту помощь.Теперь я понимаю, как ты была тогда права. Он наверняка пошел против воли того, кто его послал.

Оказалось, что ехать в Ленинград все же чуть преждевременно. Рославлев напросился на прием к своему непосредственному начальнику Серову. Речь шла о возможных проблемах с транспортом.

– Иван Александрович, дело ведь не только в самих грузовиках. Нам на них понадобятся документы, также номера, а самое главное - шоферы. Вижу еще проблему в том, что...

Серов пообещал разрулить, испросив лишь четыре дня сроку. Сговорились, что бумаги вышлют прямо в Ленинград; водителей наберут там же из автобатов.

В тот же день по ВЧ позвонил Жуков и озабоченным голосом попросил о встрече в Ленинграде. О месте (в штабе округа) и времени сговорились тут же.

При встрече Рославлев отметил, что Жуков скорее деловит, чем встревожен.

– Сергей Васильевич, как ты у нас снабженец, так ставлю тебе задачу. Мой штаб тут просчитал снабжение операции. Вот и спрашиваю, можешь ли ты обеспечить. Нам понадобятся боеприпасы согласно списку, также продукты...

– Стоп, Георгий Константинович. Не так все быстро. Сами по себе грузы будут, так ведь их еще надобно доставить к месту назначения. Василевский и его люди делали оценки в расчете на обычные грузовики. Мы можем выдать кое-что лучше. С Серовым я договорился, он обеспечит документы на тяжелые бронированные грузовики и водителей. Я беру на себя сами грузовики. Между прочим, они везут груз по шести тонн.

– Сергей Васильевич, на кой бронированные?

К сказанному Жуков добавил матерную конструкцию, означавшую сомнение в необходимости применения бронированной техники для грузоперевозок.

– Отвечаю: сильно опасаюсь финских диверсантов и снайперов. В колонне с обычными грузовиками те в два счета повыбьют шоферов, а их и так не хватает.

– Твои грузовики, что ль, из мосинки не прошибешь? А если в стекла кабины?

– Стекла тоже бронированные. Сразу отвечу на следующий вопрос: шины, понятно, пулю не держат, но они с подкачкой на ходу. И сверх того, надо будет назначить бронетехнику в каждую колонну в качестве огневой поддержки. Бронетранспортеры, ты их видел. Те, которые с пулеметом Владимирова. И вот что сверх того. Могу тебе подсказать возможности взаимодействия авиации осназа с пехотой, танками и артиллерией. Так что, покажешь карту?

Жуков чуть поколебался, но все же выдал запрошенное.

– Ох ты, едрит твою индейку!
– отреагировал коринженер.
– Из меня тактик аховый, но даже я понимаю...

План предусматривал прорыв не на оперативную глубину - куда там, намного дальше.

Последовало деловое обсуждение:

– ...понадобится мосты захватить, тут и тут...

– ...грузовые вертолеты с десантом, полуроту за раз увезут, а еще могут средства усиления...

– И танки???

– Ну нет, но вот бронетранспортер за раз утащат, а уж боеприпасов...

– ...как всегда, удержать будет потруднее, придется приказать вертолетчицам, они организуют снабжение этих плацдармов...

– ...не забудь про авиацию. Самолетики у финнов так себе, но их будет немало...

– ...это для штаба, пусть умники Василевского прикинут возможность одновременного удара по...

Оба собеседника немного подустали, и коринженер решил сменить род деятельности:

– Уф! Георгий Константинович, чаю хочешь?

– И чего покрепче не повредило бы.

– Такое без меня. По медицине не позволительно. А чай сейчас достану.

– У тебя тут в буфете знакомства?

– Мне мой портфель знаком. Вот, - и из портфеля появились термос, картонные стаканчики, пакетик с кусковым сахаром и порядочный пакет с сушками.

– Сергей Василич, ты любишь с маком? А ванильных, часом, нет?

– Для тебя найду. Правда, мне они не особо полезны, больно сладкие...

– А по мне, так очень даже. Давай.

По завершении перекуса Александров со всей решительностью заявил: