Боевой устав Гоблина

– А я люблю бананы, – не согласился орк, смачно чавкая.

– Это память предков. Ты и хухум-ржу ловко поедал. Вот только напрасно старался, все равно не помогло.

– Да, это самое обидное, – согласился Зак. – Лучше бы я на змее сломался, чем старух насиловать. До сих пор мутит, как вспомню вислые груди, поросшие зеленой шерстью. И репутацию казановы зря подорвал, черт подери.

Так или иначе, вскоре пляски и веселье на площади затихли, и на поселок спустилась обычная лесная тишина. В какой-то момент, правда, мне показалось, что жители деревни чем-то особенно возбуждены, но вскоре этот всплеск активности затух.

Если возле тюремной двери кто-то и оставался, слышно ничего не было – ожили ночные твари со своими жутковатыми стонами и скрипами. Бежать во враждебные джунгли уже не очень-то и хотелось. Может, позволить таха отвезти нас в Кас? А там как-нибудь вывернуться и покончить с Черным Шаманом?

Внезапно со стороны ближнего окна донеся звонкий шепот:

– Федор… Человек с белым бананом…

«Вот черт! – подумал я. – Скоро меня стошнит от одного только этого слова».

Я бесшумно вскочил и выглянул в амбразуру. Освещенная костром, там стояла Лублаш.

– Чего тебе? – зашипел я. – Тише, всю деревню разбудишь. Зак тоже спит, кстати. Устал после ваших дурацких испытаний.

– Он настоящий таха, – истово зашептала Лублаш. – Старая Ягва совсем сошла с ума, если твой друг не сумел усладить ее. Все об этом говорят, только про себя. Слово вождя твердо, как речной окатыш. Он решил, и, значит, вас отвезут в Кас. Хоть Потрясающему Пальмы и горько терять такого сильного таха из-за безумной Ягвы. И мне горько. Я бы с большой охотой попробовала на вкус этого здоровячка.

– Ну и зачем ты это говоришь? – возмутился я. – Мне и без тебя прекрасно известно, что в Касе нас прикончат, будто вонючих киафу. Лучше бы дверь открыла, чем душу травить.

Она вдруг хихикнула и повертела в пальчиках увесистый ключ от мощного замка. Спустя несколько секунд запоры на двери скрежетнули, и гоблинша проскользнула в образовавшуюся щель, не дав мне опрометчиво вырваться на волю. Повиснув у меня на шее, она горячо защебетала, погружаясь шевелюрой в щетину на моем подбородке:

– Еще рано! Дай племени как следует уснуть.

– Это еще зачем? Да я их голыми руками!..

Лублаш приложила пальчик к моим губам и разом осадила, словно вставшего на дыбы жеребца:

– Нет, я хорошо поняла, что хотел сказать мне отец. Вы будете ждать еще полчаса, пока посланец из Каса не уснет очень крепко.

– Так это вождь приказал отпустить нас? – поразился я.

– Не приказал, а намекнул, – усмехнулась девушка. – Где бы я взяла ключ, по-твоему?

Пораженный, я опустился на землю, – мне показалось, что у меня начинают дымиться мозги. Эти гоблины, пожалуй, способны свести с ума не хуже французских глаголов.

– Ну и Потрясающий же у тебя Пальмы, – только и смог пробормотать я. – А что за гонец? Откуда, ты сказала?

– Он прибыл только час назад из Каса и сразу заперся с отцом в его хижине. Я подавала им еду, поэтому все слышала. Этот гонец сказал, что какая-то страшная летающая тварь напала на тайное убежище и роняла на него огненные яйца. Все оружие, с которым нужно идти на войну с киафу, погибло. Не понимаю, зачем эти глупые слова? Любой дурачок знает, что такое планер и файерболы.

Я с трудом сдержал торжествующий рык.

– Этот человек из Каса спросил, не встречался ли в лесах кто-нибудь чужой, похожий на киафу или человека с белой кожей, – продолжала рассказывать девушка.

– А вождь что?

– Потрясающий Пальмы ответил ему, что никаких киафу тут не встречалось. Потом они стали пить пальмовое вино и обсуждать другие дела. Еще гость сказал, что большой гоблин в Касе очень зол и хочет жестоко отомстить всем киафу. Только теперь у него осталось мало оружия и нужно время, чтобы заново вооружиться. И ему скоро нужны будут новые солдаты, которые не побоятся выйти из джунглей…

– Понятно, – хмыкнул я. – Будет вооружать самых сообразительных и держать их в лагерях. Думаю, никаких складов он больше делать не станет, себе дороже. А Потрясающему Пальмы, конечно, не хочется отдавать на войну последних мужчин.

– Ты великий воин! – восхитилась гоблинша. – Ты способен проникать разумом в замыслы вождей. – Я невольно расплылся в улыбке, а девушка тем временем пристроилась у меня между колен и стала подбираться руками к моему ремню. – А где тот эльфийский чехол, который я дала тебе?

– Постой-ка, Лублаш. Его нету. Я его закопал рядом с сундуком.

– Фу, какой глупый! – огорчилась она. – Я же тебе его подарила! Зачем выбросил?

– Он одноразовый, – смущенно пробормотал я.

– Почему? Целый ведь, не порванный. Не понимаю.

Я не сумел подобрать правильных слов и замычал что-то маловразумительное. Впрочем, Лублаш объяснения и не требовались.

– Ладно, – решительно заявила она, – попробуем по-другому, все равно еще рано бежать. А еще лучше, если бы твой друг проснулся. Он мне нравится.

Но как именно она собиралась «пробовать», я узнать не успел, потому что Зак зашевелился и вдруг рывком поднял голову, таращась на две тени у стены.

– Кто здесь?

– Тихо, мужик, – сказал я раздосадованно. – Помощь пришла, скоро сваливаем отсюда.

Я вкратце пересказал соратнику сообщение Лублаш, и орк заметно повеселел. Зак был готов сорваться и тут же бежать в джунгли, лишь бы его больше не заставили проходить всякие испытания или не отправили на растерзание Черному Шаману. Мы с гоблиншей в четыре руки удержали его от поспешных действий. Причем Лублаш удерживала как-то странно. Все время делала попытки запустить руку в штаны Зака.

Когда мы наконец выбрались из кутузки, костер на площади окончательно прогорел. Это только облегчило побег. Я направился было к южной окраине поселка, но Лублаш поймала меня за рукав и зашипела:

– Ты что, человек, совсем рехнулся? Как ты выживешь в лесу без своих пожиток и горьких таблеток?

– Верно девка говорит, – поддакнул Зак.

– Заткнись, рядовой. А что, можно незаметно вернуть снаряжение? Ты разве не слопала наше лекарство?

Гоблинша не ответила, лишь посмотрела на меня с нежностью, как на слабоумного, но любимого ребенка.