Боевые искусства Ветрогорья

– Пойдём подальше! – брезгливо сморщился Уиф. – Тошнит от этой пропаганды!

Они пошли искать другую скамейку, где бы не слышался надоедливый голос хоморадио.

– Вместо мёртвых детских площадок – бойкие хомоноиды, умеющие развлекать наших детишек! – неслось им вслед. Радио всегда настроен так, чтобы регулировать громкость в зависимости от приближения или удаления слушателей. – Вместо безжизненных музыкальных центров – живые голоса комнатных исполнителей. Вместо бездыханных кофемашин – тёплое дыхание красивых хомокофеварок, подающих кофе прямо вам в постели. Разве это не прекрасно, уважаемые слушатели?!

Трясясь от ненависти и задыхаясь, Уиф, убегал от мерзкого голоса хомоноида-пропагандиста. Он заметил лавочку в дальнем углу аллеи, добежал до неё и рухнул чуть ли не плашмя на неё, пытаясь отдышаться. Юр и ДГ-29 пристроились рядом.

– Гадость какая! – трясясь от гнева и судорожно глотая воздух, вымолвил эквивал. – Промывка мозгов! У одних они на генном уровне промыты, – Он указал на осознанца, – другим хоморадио пытается впихать разную ересь! Не выйдет, господа хорошие!

Он погрозил кулаком невидимым врагам. Осознанец сидел, понурив голову и тупо уставившись в землю.

– Он ведь тоже человек! – Уиф указал на ДГ-29. – Такой же, как и мы с тобой, Юр!

– Я знаю, – Юр посмотрел на осознанца. – Хоть сразу и не скажешь…

– Мы просто к этому привыкли, друг мой, – Эквивал уже почти отдышался. – Привыкли, что нас с детства окружают хомоноиды. Мы относимся к ним, будто к обычным устройствам: питаем, чтобы лучше работали, или подпинываем, покупаем и продаём, выкидываем или утилизуем, если они сломались…

Осознанец медленно повернул голову к оратору, в его глазах, очищенных от хомоноидной пелены, мелькнула толика разума.

– Мы ведь убийцы, Юр, самые настоящие убийцы! – со слезой в голосе убеждал Уиф. – Сколько хомоноидов гибнет в школах, когда учителя демонстрируют ученикам закон всемирного тяготения! Бросают хомоноида с девятого этажа, а ученики вычисляют время его падения. «Пишите условие задачи: тело падает с высоты аш…» В хомотеатрах – сплошь жестокие постановки, где персонажей бьют и убивают. И никто не задумывается, что артистов-хомоноидов мучают и умертвляют по-настоящему! Привыкли! Нам нужен реализм. Публика с каждым спектаклем требует больше и больше реализма, крови и мучений.

Он невидящим взором окинул пруд, находящийся за кустами. Там рослый хомоноид-лодка вёз на спине толстую даму; скорость он набрал приличную: лодка плыл неплохим брассом. Потом что-то случилось, то ли хомоноид выдохся, то ли его недостаточно накормили с утра, скорость его снизилась, и он начал тонуть. Дама завопила дурным голосом, и спасатель, дежурящий на берегу, немедленно оседлал мощную спасательную хомошлюпку, тут же рванувшую на помощь утопающим быстрым кролем.

– Ты неплохой парень, Юр, – благосклонно посмотрел на юношу Уиф, – раз вступил в ряды эквивалов. Кроме нас больше никто в этом гнилом обществе не борется за права хомоноидов. И чем нас больше, тем мы быстрее добьёмся своего – уравнять в правах хомоустройства и людей. Хомонизация – зло, хуже древнего фашизма!

Даму тем временем вытащили из воды. Провинившаяся лодка тоже выползла на берег и села в сторонке, вобрав голову в плечи. Спасённая начала препираться со спасателем, тот извинялся за некачественный транспорт и обещал отремонтировать хомолодку в самое ближайшее время, чтобы не пострадали другие отдыхающие. Или утилизировать, если он не подлежит ремонту.

Сидящий до сих пор смирно осознанец вдруг издал протяжный стон и начал заваливаться набок. Уиф, мгновенно среагировав, вынул книгу и начал отчитку:

– «Как томительно жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею…»

Осознанец пришёл в себя и почти затих. Но в это время по аллее верхом на статном вороном хомоноиде проезжала симпатичная девушка в костюме наездницы с хлыстом в руках. Возле лавочки с беглецами она резко тормознула, спешилась и ласково потрепала хомоноида по крупу.

– Молодые люди, можно отсюда к Южным воротам проехать? – спросила она, подозрительно стрельнув глазами в сторону ДГ-29, у которого в уголках рта блестела пена.

Уиф указал ей направление. Но юная всадница не собиралась уходить:

– Вы книгу читаете? – с удивлением спросила она, не очень вежливо тронув хлыстом томик в руках Уифа. – Зачем?! Есть же отличные хоморидеры!..

Грузный эквивал всем видом изобразил желание, чтобы собеседница как можно скорее убралась, но она не отставала:

– Я недавно купила шикарный ридер: приятный баритон, отличная дикция, память на триста романов. Симпатичный такой, курносенький. Есть детективы, есть фантастика… – щебетала всадница, дружелюбно улыбаясь.

– У вас всё? – раздражённо спросил Уиф, всем видом показывая нежелание продолжать беседу.

Он так резко поднялся с лавочки, что случайно сбил кепку ДГ-29. Девушка удивлённо уставилась на лоб осознанца, потом медленно перевела взгляд на книгу, и её приветливая улыбка моментально исчезла. Она бойко вскочила на спину своему вороному; тот подхватил её под коленки и, пришпоренный, резво поскакал по аллее.

– Попались мы, Юр! – тревожно проговорил эквивал. – Уходить надо! Сдаст с потрохами нас эта всадница. Чёрт, этого опять ломает не вовремя! «Лениво и бездумно, будто гуляющие без цели, стоят подоблачные дубы, и ослепительные удары солнечных лучей зажигают целые живописные массы листьев…»

Через пару минут осознанец пришёл в себя, и беглецы рванули к Северным воротам – в сторону, противоположную той, куда ускакала наездница. Теперь уже не до маскировки, поэтому они летели во весь опор. Уиф сшиб подростка, неудачно подвернувшегося им под ноги. Паренёк слетел с хомобайка и довольно сильно ударился о тротуар: падать было высоко, поскольку он сидел на плечах своего хомоноида. А Юр, оглянувшись на упавшего, едва не налетел на малыша. Хомоноид, у которого на спине сидел ребёнок, катал его на четвереньках, поэтому юный эквивал сумел ловко перескочить через такое невысокое препятствие.

У Северных ворот скучковалась немногочисленная публика. Зеваки глазели на свежую инсталляцию: десятка два спортивного вида хомоноидов выстроились хитрой пирамидой и застыли в красивых позах. Зрители аплодировали. Уиф выругал себя. Он совсем забыл, что в это время администрация парка частенько забавляет редких посетителей живыми хомоконструкциями. Странное искусство не пользовалось большой популярностью у горожан, но некоторое число поклонников всё же собирало.

Беглецы с разлёту врубились в кучку зевак и, расшвыривая, начали продираться к выходу. Но, к сожалению, им не удалось покинуть парк: у осознанца начался новый приступ ломки. Он резко остановился и, скорчившись, упал на тротуар. Уиф наклонился над ним и завопил наизусть: