Боевые маги: несмышлёныши

А вот сейчас ехать в лесной домик ей не хотелось. Совсем. Да и не в маме или отчиме дело. Вернее, в компаньоне отчима. Ой, как Майке хотелось поговорить насчет него. Но пока вроде бы было не из-за чего. Пока…

За это лето Майка изменилась куда больше, чем за весь прошлый год. Вытянулась, постройнела. И так-то не была даже полненькой. Так, щенячий жирок. Но и он сошел на нет. Солнца досталось вдоволь. Прожарилась до черноты, до того, что полоски от купальники казались прямо снежно-белыми. Хотя Майка, по сравнению с подружками, считалась скромной. У тех порой не было и полосок, а у нее полоски честно подводили к треугольникам. Хотя вот их ей очень сильно хотелось убрать. Но так, чтобы никто-никто не видел.

Вот за этим занятием она ему и попалась. Не отчиму, конечно. Яну, его компаньону. Забралась на крышу, за выступом каминной трубы, расстелила любимое пляжное полотенце и решила убрать белое, ну, так, чуть-чуть затемнить. И не подумала, что крайний балкон на втором этаже выходит точно на этот угол. Если бы Ян не закурил, могла бы долго лежать, раскинувшись во все стороны руками-ногами или, того хуже, стоять, вытянувшись к солнцу и чуть поворачиваться.

Хотя, чего врать, когда именно так и вышло. Стояла, поднявшись на цыпочки, закинув руки за голову. Вот что Майке не очень нравилось, так это грудь. У мамы она… красивая, да, так. Сколько мужских взглядов цепляли мамины вырезы в теплое время, не сосчитать. А у нее? Торчит что-то острое и небольшое. Но Яну явно понравилось. Она тогда даже не подумала закутаться в полотенце, так и смылась, голышом. Только за каминной трубой додумалась натянуть шорты с футболкой.

Потом… потом сразу ничего не произошло. До поры-до времени. И как-то так получилось, так вышло, загородного домика стало больше и там всегда был Ян. То на рыбалку, то побродить по лесу с ружьем, то пикник. И, прямо совершенно случайно, все чаще Ян оказывался где-то рядом. Иногда плюхался в бассейн, если Майка оказывалась там одна. Иногда она замирала, ощущая его дыхание у себя на затылке.

Вот и как тут радоваться последним теплым дням, когда мамы нет, а Ян здесь? Отчим… может и стоит рассказать. Наверное, стоит.

Майка вздохнула, глядя на ровно бегущую куда-то по своим делам реку. Хорошая речка. Не широкая и не узкая, течение где-то очень-очень быстрое, а у них здесь спокойное. Лес вон там, густой, старый, колдовской. На их берегу росли не такие высокие деревья. Кустарник в основном, уже полыхавший всеми оттенками охры и огня. Ну, сегодня время еще будет. Только надо попросить отчима пойти погулять с ней. Когда маму клали на профилактику, тот частенько становился очень внимательным и к ней прислушивался. Ей даже захотелось, чтобы он послал к черту чертового Яна и, как в недалеком детстве, сходить с ним в лес на той стороне. Жаль, без мамы.

А вот в доме ее ждал сюрприз. Плохой сюрприз. Настолько плохой, что внутри ёкнуло, дернувшись вверх-вниз и замерев. Очень уж страшное стало лицо у отчима. И смотрел он на Майку как-то… жалко. Как когда у них умирала задавленная машиной спаниель Люси, только-только купленная Майке. Отчим стоял тогда рядом и сопел, прикуривая от горящей сигареты следующую, уже третью подряд. Смотрел, а в глазах плескалось бессилие.

А сейчас не было спаниеля. Был коммуникатор у уха.

— Да, я еду. Не стоит? Точно? Хорошо, спасибо. Ян!

— Что?

— Останься с Майей. Майя… я скоро вернусь. Надо отъехать.

Майка закусила губу.

– Что с мамой?

Отчим мотнул головой.

– Мне надо отъехать по… делам. Мама же в клинике. Все хорошо.

Он врал. Майка поняла, что он врал. Мама всегда была для него Крис, только так она просила ее называть. Отчим так и делал. Никогда не говорил Майке про маму. Только о Крис.

— Ты врешь…

– Ты останешься здесь. — Отчим выдохнул. Устало и обреченно. — Майя, все хорошо. Я по делам. Ян останется с тобой.

Она не успела ничего сказать или сделать, так быстро тот развернулся и выбежал. Стукнула дверь, рыкнул двигатель «ровера», скрипнули покрышки.

– Тебе сварить кофе? – Ян смотрел на нее кошачьим взглядом.
– - Красавица?

Майка отвернулась. Спрашивать у него что-то о маме глупо. Не скажет. Но, неужели…

– Не бойся меня, – промурлыкал Ян, мягко вставая и подходя к ней. – Я тебя не обижу.

Большой, сильный, красивый, пахнущий чем-то вкусным и очень дорогим. У него все всегда дорогое. Зачем ему девчонка, воспитываемая его же другом?

– Я пойду к себе. Меня не надо провожать, не маленькая.

– Это понятно, что немаленькая, моя крошка. – Ян улыбнулся. Господи, что же такое? Он же ей в отцы годится, а она… Мама…

– Пойду к себе, – Майка отвернулась и пошла к лестнице. – Не приходи, пожалуйста.

Она посмотрела в стекло на двери. Стекла привезли откуда-то далеко, зеркальные, красивые. Ян усмехнулся ей вслед. Понимал, что она смотрит. Понимал и улыбался. Все также хищно и по-кошачьи. Как огромный опасный кот.

Наверх Майка не пошла. Какая дверь остановит кого-то, кто хочет попасть внутрь? То-то же, не остановит, так что просто нырнула под лестницу, пройдя через заднюю наружу. Глупо, но больше никак. Внутри все сжималось от боли, страха и непривычного чувства обреченности. Ну как он мог, отчим? Как не понял, что ей надо уехать с ней? Как?

Через проход в живой изгороди Майка выбралась на тропинку, ведущую к реке. Ту самую, что вот только вела ее в дом. Теплый, добрый и надежный дом. Тот, что вдруг превратился в страшную берлогу опасного хищника. Который вовсе не хотел ее съесть. Черт, черт, черт!!!

Под ногами шуршала листва. Сухая, переставшая быть яркой и умершая. Майка снова прикусила губу, стараясь держаться. Отчим врал. Что с ее мамой? Что с ней? Мама-мама…

Ших-ших, ломкое золото крошилось под подошвами. Ноги вели дальше, туда, где есть только берег и тишина. Глупо, опасно и… да просто глупо! Куда она идет, дура?! Там же выход участка ее отчима, огороженный со всех сторон. Там кричи-не кричи, не услышит никто. Сторожка, где жили угрюмые пожилые охранники далеко, у самого въезда в поселок. Куда же она идет, зачем?

Река шумела впереди, катила черное зеркало по своим делам. Майка замерла, втянув воздух. Пахло осенью, сильно и пронзительно. Чуть прогревшейся за день землей, прощавшимися с миром листьями, тяжелой засыпающей рекой и чем-то еще… Чем-то плохим.

Она поняла. Поняла так, как никогда до этого. Пахло ее странно закончившейся детской жизнью. Именно сейчас, а не два года назад, когда тетя подарила ей ненужную и глупую последнюю куклу. Пахло ее пятнадцатью годами, разорванными редкими порывами холода и свалившейся беды. Майка развернулась, понимая, что надо назад. И замерла. Ян улыбнулся. Как кот, поймав мышку.