Боевые паруса. На абордаж!

История седьмая, в которой изучение берега Эспаньолы окупается сторицей

Спустя пару недель Руфина прочно застряла на берегу. Морская наука велит в который раз просмолить днище. Старая смазка не сносилась, но маленькому кораблю ждать, пока у него упадет скорость, не с руки. Так можно просто не дожить до порта.

Пусть «Ковадонгу» последний раз смолили совсем недавно, теперь с нее аккуратно снимают негодное покрытие и покрывают днище иной смесью. Новенький рецепт, выданный голландцами. Повадились флейты перед обратной дорогой проводить кренгование в дружественном вражеском порту. Чтоб никакой пират не догнал.

Один из капитанов, изучив днище, с грустью объявил:

– То-то последние недели мы ползли, как улитки! Что ж, я знаю, как наверстать время.

Продиктовал состав смеси – как ингредиенты нового блюда повару-неумехе. Ну а раз за обработку днища следуют полновесные гульдены и песо, то и возражать никто не стал. Ну, желает «пленный» странного, так за свой же счет! Так что и мыло сварили, вонючее, и с салом смешали. А потом дивились резвости недавно неуклюжего корабля. На прощание голландец предупредил: пусть мыло отпугивает ракушки и корабельных червей, пусть корпус сам скользит по воде, но оно и смывается быстро. Два месяца – и корабль теряет все преимущества. Так что для долгих переходов следует предпочитать иные смеси.

Канонерка береговой охраны дольше месяца в море не бывает. Не нужно, и очень удобно капитану. Изводить каждый месяц дня четыре на подготовку нового похода – почему нет? Тем более донья Изабелла отчего-то становится на берегу очень раздражительной. Пытается сдерживаться, конечно, но если по небу ходит туча, рано или поздно то ли гром прогремит, то ли молния ударит. Дождика – слез – от нее не дождешься.

Но вот дела переделаны и – в кои-то веки – отдых. В порту знают, и что требуется сделать, и как сеньорита де Тахо проверяет работу. Приглядывать смысла нет. Что остается из командирских обязанностей?

Нужно регулярно обходить расплодившиеся питейные местечки. Не капитанская забота, но Руфина-то и капитан, и первый лейтенант в одном лице. Пушки-то на ней! [28] Значит, ее обязанность заглядывать в шумные и прокуренные залы, громко спрашивать хозяев да приказчиков:

– Мои ребята не слишком буянят?

Горе морякам, если в ответ прозвучит «да», и втройне – хозяевам, если «да» прозвучит понапрасну. Страшный человек донья Изабелла. Непременно найдет какое нарушение. Обычно – недоплаченную пошлину. А что поделать, если налог на стаканчик фруктового вина стоит дороже, чем само вино? Королю Филиппу нужны деньги! Его добрым подданным – хочется свести концы с концами. А донье Руфине хочется, чтоб все было чинно.

28

В семнадцатом веке именно артиллерийский офицер именовался первым лейтенантом.

Хотя бы потому, что такой подход нравится голландцам. Они как раз любят тихие кабачки. А еще они любят бордели! Впрочем, не с девицей же этот вопрос обсуждать? А губернатор только разводит руками и говорит, что вот уже сто лет прошло с тех пор, как святейшая инквизиция проявила редкую нетерпимость к домам терпимости. И если в большой Севилье можно и сотню не вполне законных заведений припрятать, то Ла-Вега – тот самый мешок, в котором шила не утаишь. Так что придется «пленным» потерпеть до голландского Нассау. Там-то с борделями все в порядке…

Остальное время донья Изабелла ест и спит. Из дома не выходит. Под окна является Патрик с рапирой или саблей, но на тренировку девушка выходит нечасто. А если выходит, то сама не берет в руки оружие. Смотрит со стороны, дает советы. Часто зло насмехается, сердится безо всякой причины. Польза от таких занятий есть, радости – никакой.

Что ж, дойти до одного из кабачков недолго. Приметил пару моряков с «Ковадонги», поставил по пинте фруктового вина, потом по второй… Разговорил. Выходило, на корабле Изабелла другая. Спокойная, строгая, временами почти веселая. Такая же, как тогда, когда его подобрала. На корабле – сидит на банке плечом к плечу с остальными и даже за купанием присматривает. А с ним боится не то что рукавом – сталью соприкоснуться.

Что-то это да значит…

А еще, куда Изабелла ни пойдет, всюду за ней следует тень в кирасе. Хайме Санчес. В дом его, правда, не пускают, неприлично, но каждое утро абордажник оказывается у ее дверей. Чтобы, как только капитан покинет дом, молча встать за правым плечом. Кажется, они даже не разговаривают. Общаются кивками да жестами. Да, общая ненависть… Или что-то еще?

Патрик понюхал кружку. От пойла несет изобильными на острове бананами. А ведь на Ямайке и дикие яблоки водятся. Вот только давить из яблок сидр нужно уметь! В Испании, наверно, хлещут вино и не задумываются о сидре, а ведь пенный напиток куда благородней приторного бананового пойла.

– Эй, хозяин! – окликнул кабатчика. – Есть дело…

Кабатчик оказался малый не промах, главное, смекнул живо: сидр – питье европейское, значит, в колониях – безумно дорогое. Пусть не настолько, как вино. Но, прах побери, доброму испанцу пить пиво, как немцу, или банановый настой, как индейцу, – не дело. Если, конечно, денег хватит хоть на что-нибудь поприличней.

Отправить работников за дичками? А вот они, кисленькие. Всякий голландец берет сколько-нибудь. Да, в лимонах они не разбираются…

Главная сложность – пресс. Штука непростая, особенно в колониях. Некто из великих министров, было дело, ляпнул от великого ума: «Если в колониях изготовят хотя бы гвоздь, я буду рассматривать это как государственную измену». Проговорился один, но думают так все, а винты для пресса – совсем не гвозди.

Что ж, в хорошем порту всегда найдется добрый плотник, способный из куска закаленного морем и солнцем дуба сделать винты, ничем по крепости не отличающиеся от железных. Правда, большие. Но это ведь вовсе не страшно?

К следующему возвращению «Ковадонги» первая партия сидра была готова. Дон Себастьян лично опробовал новый товар и изволил одобрить. Даже дал совет. Мол, для продажи в Гавану хмельную кислятину стоит немного приправить тростниковой патокой.

Потом была ярмарка. Патрик постарался сделать все, чтобы вышло точно, как в Корке! Но у местных были свои понятия о празднике… Впрочем, большинство идей ирландца встречал короткий отзыв:

– По-галисийски, что ли? А почему бы и нет!

На этот раз гуляли не из-за пришедших кораблей, ради собственного веселья, хотя в порту и грузил патоку, скрипя обоими кабестанами, здоровенный корабль голландской Вест-Индской компании. Распробовали «настоящий ирландский сидр». Который и стал одной из причин того, что команда «Ковадонги» удостоилась чуть ли не триумфа за захват какой-то пинассы. Без груза и пушек, зато набитой пиратами.

Впрочем, кое для кого это и есть истинный триумф. Хотя Хайме Санчес предпочел бы увидеть морских разбойников мертвыми, а не униженными.

Утешает лишь то, что теперь всяк увидит, как он мстит за семью. Вот пленных ведут к форту. Веселая толпа, вмиг утихнув, настороженно рассматривает иноземных воров и убийц. Тишину нарушает тонкий детский голосок…

– А почему они люди? Пап, ты говорил, что пираты – звери и чудовища! А они просто люди…

Растерянный отец не знает, что ответить. Зато у Хайме ответ готов.