Бог Гнева

Моя рука и член отомстят ей и выполнят это в полном объеме, как только она снова будет у меня.

Но я должен отложить это на потом.

Пока что.

Я наблюдаю за ней из своего укрытия за деревом напротив окна дома Глиндон. Я познакомился со всеми их домами и их охраной, которые, как мне кажется, в порядке. Их можно было бы немного улучшить, но, опять же, они не ведут тот образ жизни, который я веду дома.

Сегодня, очевидно, день рождения Глиндон, и все там, включая Киллиана. Он собирается ударить Лэндона и в конце концов ударит его, а я здесь ради шоу.

Теперь, если только Килл избавится от него навсегда, я умру счастливым человеком.

Как будто зная, что я снаружи, Лэндон наклоняется, чтобы сказать Сесилии что-то, на что она улыбается.

Я крепче сжимаю ручки мотоцикла, но заставляю себя сохранять спокойствие.

Между ними ничего нет. Он просто действует мне на последние нервы из-за того, что я испортил ему веселье перед самым окончанием учёбы.

На днях я еще и шины ему порезал, просто чтобы поиздеваться. Похоже, мне придется разбить стекла его машины. Пока он будет в ней.

Терпеть не могу этого гребаного засранца.

Я запечатлел в памяти каждую деталь Сесилии. Смех, красивые цветущие летние платья, которые она не стесняется надевать в последнее время.

Она не впадает в парализованное состояние.

Моя Сеси научилась преодолевать свою травму и выросла в это... бесплотное существо, которое я хочу спрятать от всего мира.

Но я не могу. И не буду.

Я просто хочу, чтобы она была рядом, потому что просто не могу представить себе жизнь без нее.

Бросив на нее последний взгляд, я захлопываю щиток шлема и даю мотоциклу обороты, после чего мчусь по дороге.

Через полчаса я уже в аэропорту. Один из охранников моего отца кивает мне, и я киваю в ответ. Я оглядываюсь в поисках Ильи, так как он должен был привести машину и следовать за мной.

Через несколько минут машина останавливается у трапа самолета.

Пассажирская дверь распахивается, и Сесилия едва не выбрасывается наружу. Она бежит ко мне, задыхаясь, ее дыхание сбилось, а лицо такое бледное, что я вижу вены.

Она берет мою руку в свою, в ее больших зеленых глазах собираются слезы. И хотя я на седьмом небе от счастья, что она прикасается ко мне, слезы мне не нравятся.

— Почему ты мне не сказал? — ее голос хрупок и так чертовски печален, что режет меня.

— Что я тебе не сказал?

— Что ты болен. Ты умираешь? — она чуть не разрыдалась, ее крошечное тело трясется, ее придушенное дыхание наполняет воздух.

Илья выходит из машины следом, выглядя абсолютно спокойным.

— Я умираю? — говорю я.

— Я должен была что-то сделать. Скучно смотреть на эту прелюдию. — Затем он спускается по трапу и садится в самолет.

— Ты мог бы сказать мне. — Она обхватывает меня руками, ее тело прижимается к моему, когда она плачет. — Я бы не была такой жестокой. Я бы проводила с тобой как можно больше времени.

Я обхватываю рукой ее спину, наслаждаясь ощущением ее податливого тела, прижатого ко мне.

Черт.

Прошло столько времени, а мне хочется, чтобы время остановилось в этот момент.

— Значит ли это, что ты меня прощаешь? — я следую глупому плану Ильи.

— Думаю, я простила тебя давным-давно. — Она впивается ногтями в мою спину.

— Тогда почему ты меня обманывала?

— Потому что я боялась, что мне снова будет больно, ведь ты единственный, кто способен причинить мне боль.

— Я не причиню тебе вреда, Сесилия. — Я отстраняю ее так, что смотрю на ее залитое слезами лицо. — Ты — огонь в моем ледяном сердце, и хотя вначале мне это не нравилось, вскоре я понял, что без этого огня мне не выжить. Мои чувства к тебе не похожи на обычные. Они не пропорциональны и не измеримы, и то сердце, которое ты растопила, и те эмоции, которые ты вызвала, принадлежат тебе. Лучше я буду разбит и разорван части с тобой, чем буду целым без тебя. Лучше я останусь зверем для тебя, чем стану человеком, которому придется выживать без тебя.

— О, Джереми…— Ее рука гладит мою щеку. — Почему ты не говорил ничего из этого раньше?

— Ты не давала мне шанса.

— Мне так жаль. Прости, что я позволила своему страху разлучить нас.

— Значит ли это, что ты полюбишь меня снова?

— Я никогда не останавливалась, идиот.

— Даже если я умираю?

Она плачет сильнее.

— Не говори так! Медицина в наши дни так развита, и наверняка есть решение.

— Ты бы полюбила мужчину, которому осталось жить несколько месяцев?

— У меня не было бы другого мужчины. — Еще слезы. Больше соплей.

Я хватаю ее лицо и глубоко целую ее, а она прижимается ко мне, приветствуя меня. Ее тело прижимается к моему, и все в ней тает.

Я целую ее за все то время, когда не мог. Я целую ее до тех пор, пока мы не вдыхаем друг друга.

Когда я отстраняюсь, я шепчу ей в губы:

— Я не умираю, lisichka.

Она несколько раз моргает.

— Но Илья сказал...

— Он солгал, чтобы заставить нас снова быть вместе.

— А как же самолет? Разве ты не летишь в частную клинику в Швейцарии?

— Я лечу домой, чтобы навестить родителей, а потом планировал вернуться.

Ее щеки приобретают глубокий оттенок красного, когда она делает шаг назад.

— Ох.

Прежде чем она успевает убежать, я хватаю ее рукой за талию.

— Теперь, когда я не умираю, ты берешь назад все, что сказала?

Она встречает мой взгляд и качает головой.

— Я имела в виду каждое слово.

— Правда?

— Правда. Я давно хотела поговорить с тобой, но каждый раз, когда подходила близко, пугалась и отступала. Я рада, что Илья дал мне этот толчок, даже если он чертов лжец.

— Я тоже. — Я целую ее макушку. — Хочешь поехать со мной домой? Мои родители уже давно хотят с тобой познакомиться.

— Они... хотят?

Я киваю.

Она улыбается и заправляет прядь за ухо.

— С удовольствием.

Мои губы снова находят ее губы, и она визжит, когда я поднимаю ее и несу на руках.

Сесилия Найт официально моя.

Сейчас.

В будущем.

Навсегда.

Эпилог 1

Сесилия