Бог и мозг

…обращенные вспоминали детство, которое было менее счастливым и в большей мере наполненным страданиями, чем у необращенных. Эмоции, связанные с воспоминаниями подросткового возраста, сходны с детскими, к последним добавляются сильный гнев и страх для обращенных и отсутствие таковых для необращенных. Обращенные также отличаются от необращенных менее выраженной любовью и восхищением в адрес отцов и большим равнодушием и гневом, направленными на них^{93}.

После изучения 2174 случаев религиозных обращений психолог Э. Т. Кларк отмечал, что «внезапные обращения в веру связаны со страхом и тревогой»^{94}.

Занявшись поиском закономерностей, мы обратим внимание на то, что внезапным когнитивным метаморфозам подобного типа наиболее подвержены люди с нестабильным ощущением своей личности, патологиями развития эго, люди, подвергавшиеся жестокому обращению со стороны родителей или пренебрегаемые ими, те, кто рос без любви и никогда не чувствовал себя уверенно в окружающем мире. Когда такой ребенок вырастает, ему недостает внутренней силы и уравновешенности, необходимых для того, чтобы выдержать неизбежные жизненные испытания и невзгоды, в итоге этот человек оказывается в состоянии эмоционального кризиса. Когда его кризис достигает порогового значения, происходит срыв, в результате которого страдающий человек тянется к той или иной религии и вскоре обращается в нее.

При продолженных исследованиях выяснилось, что после обращения таких крайне неуравновешенных людей в веру их эмоциональное состояние обычно менялось к лучшему. Согласно исследованию, проведенному Дж. Б. Праттом, «до обращения в веру участникам исследований было свойственно увязать в ощущениях собственного ничтожества, сомнений в себе, пренебрежения, которые ослабевали после обращения или которые удавалось преодолеть в результате обращения»^{95}. Однако еще одно исследование показало, что «обращению обычно предшествуют болезненные ощущения, а после него преобладающие сомнения, тревожность, внутренние конфликты и отчаяние сменяются безмятежностью, покоем и оптимизмом»^{96}. По-видимому, тем, кто страдает острыми эмоциональными расстройствами, обращение в веру приносит ощутимую пользу.

Поэтому многие религиозные группы намеренно разыскивают тех, кто измучен одиночеством и отчаянием, зная, что именно такие люди с наибольшей вероятностью обращаются в веру. Богослов Льюис Рэмбо указывает, что некоторые религиозные группы, например евангельские христиане, стараются направлять свои усилия на наиболее уязвимых людей. К примеру, в больших городах некоторые церкви уделяют особое внимание тем, кто недавно развелся, зная, что в первые полгода после развода обращение разведенного человека в веру наиболее вероятно. Эта практика поиска людей, находящихся в состоянии кризиса, особенно очевидна в тюрьмах, где уровень стресса достигает критического значения, а обращения в веру носят массовый характер. Еще один пример — поиск потенциальных новообращенных среди уязвимых участников таких групп, как Анонимные алкоголики, едоки, игроки и должники: в работе каждой из них в соответствии с обновленной программой «12 шагов» подчеркивается важность религии и веры в Бога как основного инструмента в борьбе против зависимого поведения. Когда кто-либо пытается преодолеть зависимость, уровень стресса в его жизни резко возрастает, в итоге человек становится первым кандидатом на роль новообращенного в веру.

…

Многие религиозные группы намеренно разыскивают тех, кто измучен одиночеством и отчаянием, зная, что именно такие люди с наибольшей вероятностью обращаются в веру

Поскольку в каждой популяции есть те, кто демонстрирует внезапное изменение поведения такого типа, это позволяет предположить, что религиозное обращение скорее всего представляет собой еще одну характеристику, присущую нашему виду, генетически унаследованную рефлекторную реакцию на острый кризис или тревожность. И если это действительно физиологический рефлекс, следовательно, должен существовать некий нейрофизиологический механизм, отвечающий за возникновение подобной поведенческой реакции.

По-видимому, способность человека выдерживать трудности жизни настолько низка, что природе пришлось для экстренного случая снабдить наш вид запасной идентичностью, религиозной, чтобы заменить мирскую, когда та уже не в состоянии избавить нас от чрезмерной тревожности. В зависимости от того, в какой степени мы предрасположены к обращению, у каждого из нас есть личный болевой порог и уровень давления, которое мы в состояние выдержать до того, как станем настолько уязвимыми, чтобы претерпеть когнитивную метаморфозу религиозного типа. Вероятно, когда человек достигает своего личного порога тревожности, то вместо саморазрушительного поведения, например злоупотребления наркотиками или других зависимостей, маскирующих боль, «нормальное», мирское «я» прекращает действовать и сразу заменяется альтернативным гиперрелигиозным. Сразу после завершения когнитивной метаморфозы человек ощущает избавление от всех тревог, которые ассоциировались с его предыдущей идентичностью. Все былые опасения и тревоги улетучиваются, вытесненные эйфорической удовлетворенностью, ощущением уверенности и безопасности. Неудивительно, что многие обращенные называют себя «спасенными».

Человеческое эго — весьма нежный орган. У человека, выросшего в отсутствие заботы, могут развиться всевозможные проявления неуверенности, неврозы и даже психозы. Когда обладатель слабого ощущения своего «я» достигает подготовительных этапов взрослой жизни, он не чувствует себя готовым или способным принять жизненные обязанности. Вероятно, именно поэтому обращение в веру «обычно происходит в подростковом возрасте»^{97}. Это предположение подтверждает психолог Пол Джонсон, который после пяти исследований с участием более 15 тысяч человек пришел к выводу, что «средний возраст обращения в веру — 15,2 года»^{98}.

Это не значит, что религиозное обращение происходит только в подростковом возрасте: оно может произойти в любом возрасте, когда человек чувствует себя особенно уязвимым и находящимся под угрозой. Тем не менее именно подростки обычно страдают от растущего уровня тревожности, поскольку в юности родители и общество впервые объясняют нам, что скоро нам придется самостоятельно обеспечивать себя и заботиться о себе. Более того, как раз будучи подростками, мы впервые примиряемся с концепцией собственной смертности.

При всех этих заботах, вопросах, давлении и обязанностях, внезапно обрушивающихся на нас, неудивительно, что на той же стадии развития, как правило, в возрасте 15–20 лет, люди не только обращаются в веру, но и с наибольшей частотой совершают самоубийства, употребляют наркотики, страдают от нарушений пищевого поведения, депрессии и шизофрении. Неудивительно, что большинство обращений в веру происходит в том же самом возрасте: исследователи предположили, что рост религиозности может привести к снижению случаев саморазрушительного поведения. Что касается наиболее саморазрушительного из всех действий, суицида, У. Т. Мартин в своей статье 1984 г., озаглавленной «Религиозность и процент самоубийств в США» сообщал, что «посещение церкви отрицательно коррелирует с процентом самоубийств».

…

Религиозное обращение может произойти в любом возрасте, когда человек чувствует себя особенно уязвимым и находящимся под угрозой

Эти выводы подтверждаются исследованиями Г. Г. Кёнига, который в своем труде «Старение и Бог» (Aging and God) заключал, что у пожилых людей «вера подавляет суицидальные мысли». Опрашивая участников исследований, Кёниг обнаружил: многие признавались, что «обещание счастливой загробной жизни» помогало им препятствовать суицидальным наклонностям. В другом исследовании команда С. Стэка и А. Вассермана выяснила, что вера в загробную жизнь помогает противостоять саморазрушительным порывам. По-видимому, те, кто не верит в духовную реальность, более подвержены саморазрушительному поведению, чем те, кто обладает такой верой. Возможно, именно по таким причинам, несмотря на все понимание, какие радикальные изменения личности вызывает обращение в веру, мы не относим эту метаморфозу к психологическим расстройствам. И в то же время следует отметить: хотя мы спокойно миримся с обращением к основным мировым религиям, обращение человека к «несанкционированным» религиям, или культам, вызывает гораздо больше возражений, зачастую побуждая родных или общество вмешаться и предпринять попытку вырвать новообращенного из когтей группы, мотивы и влияние которой воспринимаются как корыстные и негативные. Независимо от того, как мы предпочитаем воспринимать этот исключительно человеческий феномен, нам следует признать, что он представляет собой еще одну кросскультурную характеристику нашего вида, следовательно, скорее всего, наследуется генетически, подтверждая предположение, что человеческая духовность и религиозность — продукты наших биологических особенностей, а не мистического воздействия или Бога.

14. Почему существуют атеисты?

«Что будет с теми из нас, кто хотел бы уверовать, но не способен на это? Что станет с теми, кто не хочет и не может верить?»

Ингмар Бергман. Седьмая печать

При обсуждении основных положений биотеологии чаще всего звучит такой вопрос: «Если человеческая духовность представляет собой неотъемлемую характеристику нашего вида, если мы действительно «запрограммированы» верить в духовную реальность, в Бога, почему же тогда существуют атеисты?» И действительно, если человек как вид «запрограммирован» верить в духовную реальность, чем объяснить существование тех, кто в нее не верит?