Бог из машины
Шрифт:
…В 4 утра приказал я эрну Арвэйлу поднять сигнал «Гнать за неприятелем», и эскадра наша двинулась в пролив Лейри на встречу с неприятельским флотом. Корабли же свои выстроил я традиционно в три линии: авангард, кордебаталия (что, как известно Вам, матушка, обозначает линию среднюю или же основную) и арьергард. И вот в авангарде идет вице-адмирал эрн Иллтэйд, неся флаг свой на корабле «Кровь Кинэйда», с линейными кораблями «Меч Конрэнта» и «Колесница Морайг», и фрегатом «Верный». А в кордебаталию становлюсь я на «Княгине Лэнсилэйн» с кораблями «Месть Морайг» и «Расправа» и фрегатом «Гончий пес». В арьергард, разумея его же резервом (ибо Вам ведомо, матушка, как сильно я всегда ратовал за выделение в морском бою непременного резерва), ставлю эрна Кинлайта, коий поднял флаг свой на корабле «Эйнсли», с кораблями «Память Сэдрэнси» и «Дочь Морайг», а также фрегатом и прочими моими силами, каковые против двойной идберранской линии ставить неразумно было. Ибо, матушка, флот Идбера ожидал нас в проливе, выстроившись в двойную линию баталии, друг другу параллельно, примкнув левый свой фланг к небольшому островку, а правый – к отмели у крепости Лейриарр. Вот что увидели мы, войдя в пролив и приблизившись
Должен признаться, матушка, что неприятель не оставил мне иного выбора, кроме как тактику самую рискованную. Превосходство противника в кораблях и орудиях решил я превозмочь умением и, на милость Морайг уповая, отдал приказ атаку начинать в колонне, перпендикулярной неприятельской линии, с тем чтобы оную линию пробить, сосредоточив удар свой на вражеском флагмане и сильнейших его кораблях. Выстроившись в кильватерную колонну, начали мы сближение, подвергая себя продольному огню бортовых батарей идберранцев, сами же будучи лишены возможности бортовыми залпами ответить. Однако рассчитал я, что сближение наше при таком построении будет столь быстрым, что противник не успеет и не сможет всю мощь орудий своих на наших кораблях сосредоточить. Так и случилось. В половину 12-го передовой корабль «Кровь Кинэйда» приблизился к середине линии неприятельской на 2 тар-лайга, и идберранцы открыли огонь изо всех своих орудий, стремясь нам рангоут и такелаж повредить и таковым образом затруднить нашей эскадры маневрирование. Но, приказу моему послушные, корабли не отвечали до тех пор, пока не сблизились на пистолетный выстрел. Тогда сделали наши один за другим три бортовых залпа, заставив неприятеля огонь свой значительно ослабить.
Теперь предстоит перейти мне, матушка, к моменту, бой наш решившему. Передовые корабли мои, «Кровь Кинэйда» и «Меч Конрэнта», получив от неприятеля повреждения рангоуту и такелажу столь существенные, что сохранить ход им стало затруднительно, сделали поворот и вышли из строя. Описав дугу, оказались они за кораблем кордебаталии «Расправа», и, таким образом, передовым стал мой флагман «Княгиня Лэнсилэйн». И теперь уже на меня направлен был огонь трех кораблей противника, в числе которых был и флагман идберранцев «Эдолкарби», что означает «Небесный огонь». На него и направили мы все орудия наши, с ним сблизились и начали забрасывать его брандскугелями, каковые, матушка, суть снаряды зажигательные.
Тут эрн Сэйлит ненадолго прервался, чтобы размять затекшую руку и очинить новое перо. И всерьез задумался: не вымарать ли это последнее разъяснение касательно брандскугелей? Вдруг матушка сочтет это проявлением непочтительности? Дочь, сестра, жена и мать моряков, эрна Крэйдилейн разбиралась в калибрах орудий и характеристиках кораблей получше иного лорда Адмиралтейства. Так стоит ли в личном письме… Он вздохнул и почесал всклокоченную и грязную после битвы голову. Вот про что точно не стоит писать, так это про пулю, сбившую с головы генерал-адмирала двууголку!
Беда эрна Сэйлита заключалась в том, что как раз-таки личным это письмо не было. Мать будет читать его вслух, и не раз: и в поместье, и в Собрании Эрнов, и в кругу дам, чьи отцы, мужья, сыновья и братья служат под его началом. Рэйс до сих пор отлично помнил, как, почти не дыша, слушал в детстве те письма, что присылал отец. Для них, для этих матерей, жен, сестер и дочерей, он и перечислял теперь имена своих кораблей и маневры, ими совершенные, – в подробностях. Разумеется, красочное и изысканное описание битвы все обитатели Архипелага, не исключая Доминиона Шанта, прочитают потом в газетах и ежемесячном «Морском Альманахе», однако… Адмирал снова вздохнул, украдкой почесал затекший от долгого сидения зад и продолжил:
…Но наши паруса были уже весьма повреждены. «Княгиня Лэнсилэйн» начала дрейфировать на «Эдолкарби», и думали мы, что дойдет до рукопашной. «Княгиня», нанесенная на идберранский флагман, уже горящий, с ним сцепилась так, что бушприт «Эдолкарби» оказался между грот– и бизань-мачтами «Княгини Лэнсилэйн». С бортов «Эдолкарби» в море прыгали люди, ища спасения в волнах. В то же время и еще один неприятельский корабль сблизился с нами, угрожая абордажем. И тотчас капитан эрн Арвэйл, видя опасность, угрожающую «Княгине», выслал на последней при нем имеющейся шлюпке меня с мичманом и командою гребцов с флагмана вон. Ибо, как Вам известно, матушка, Устав обязывает генерал-адмирала покидать корабль, дабы не потерять командование. С болью в сердце я подчинился и приказал грести на «Месть Морайг», находившуюся поблизости. И все, что происходило с «Княгиней» далее, видел уже с борта шлюпки. А случилось следующее…
«Крепись, Рэйс! – сказал он себе. – Ты же помнишь, что тебе еще писать рапорт в Адмиралтейство, докладывать Священному Князю и отвечать потом на каверзные вопросы эрны Мэрсэйл?» И уж это точно будет похуже, чем расписывать матушке ход битвы! Эрн Сэйлит еще десять раз успеет пожалеть, что не сгорел вместе со своим флагманом. И даже категорическое требование Устава касательно действий адмирала его не спасет.
Когда эрн Арвэйл со своими людьми взошел на «Эдолкарби», чтобы захватить его, то заметил идущий снизу дым и немедля приказал идберранский флагман оставить. Вскоре идберранский корабль был весь в огне, и вдруг мачта «Эдолкарби» упала на наш: искры посыпались в крюйт-камеру, которая была открыта по причине сражения. Мгновенно подняло «Княгиню Лэйнсилэйн» на воздух, эрн Арвэйл, штурман, и еще человек десять попали на обломки; прочие все, исключая выпрыгнувших за борт, погибли в волнах. Вслед за «Княгиней» взорвался и «Эдолкарби», и уже сцепившаяся с нами «Пелисца», чье имя означало «Огненная удача». Вот с какой иронией насмеялась судьба над идберранским кораблем! Я же тем временем перенес флаг свой на «Месть Морайг» и взошел на ее борт. Корабль «Кровь Кинэйда», вернувшись в строй, прошел сквозь неприятельскую линию, а «Месть Морайг» и «Расправа» со своей стороны повернулись против идберранского флота и в весьма близком расстоянии открыли пальбу. Продолжалась она, впрочем, недолго. В 14 часов пополудни противник обрубил якоря и в большом беспорядке вошел в глухой бассейн при Лейриарре. Об арьергарде повесть оказалась невелика: как и было предписано, он держался весь бой в отдалении и пришел, когда мы уже обложили Лейриаррскую бухту, но еще издалека стрелял из пушек на воздух.
Теперь у Рэйса зачесалось ухо. Кровь Морайг, уж не развел ли эрн Ройэлд, капитан «Мести Морайг», столь любезно уступивший генерал-адмиралу свою каюту, у себя на борту блох? Вот уж что было бы совсем неуместно! Хотя скорее всего это были просто истрепанные нервы генерал-адмирала в гремучем сочетании с усталостью и нестерпимой горечью потери. Никакая месть не утолит боль от гибели «Княгини». Пусть идберранский флот уничтожен, и, каким бы ни был исход этой экспедиции, Республика Идбер очень не скоро сможет восстановить силы, но… Кровь Морайг! Оддэйн и Белая Свора его! Жечь и топить конфедератскую сволочь!
Именно таким и был его приказ, отданный со шканцев «Мести Морайг», когда воспаленный взор эрна Сэйлита хищно нацелился на сгрудившийся в Лейриаррской бухте неприятельский флот. «Жечь и топить! Месть за «Княгиню», парни! Вырежем конфедератскую сволочь!» И еще пара-тройка выражений, каких точно не напишешь – ни в рапорте, ни в письме к матушке. И хриплый вой из сотен глоток моряков с «Мести Морайг» был ответом адмиралу, а вслед за ними этот древний кровавый боевой клич подхватили и с бортов других ролфийских кораблей. Над каменной чашей Лейриарра заполошно заметались чайки, а серебряный лик Морайг, когда заглянула она в ночные воды бухты, будто заранее умылся свежей кровью…
…Бухта при крепости Лейриарр, матушка, защищена была двумя мощными береговыми батареями, на западном берегу и на восточном. Противник же встал в две линии из 7 и 6 кораблей соответственно, прочие суда неприятеля выбрали позицию между линией и берегом. Дождавшись арьергарда, мы встали на якоря для бомбардировки, но покамест к укреплениям не приближались, ведя обстрел с удаления. Целью моей при этом было не столько нанесение фортам значительных повреждений, сколько создание над водою дымной завесы, дабы без помех соорудить из шнявы «Стрела» и корвета «Бдительный» два брандера. В 17 часов поставил я у входа в бухту на якорь бомбардирский корабль «Таран», с тем чтобы начал он обстрел вражеских судов. В полночь к «Тарану» подошел «Эйнсли», а полчаса спустя – «Кровь Кинэйда» и «Меч Конрэнта». В кильватере «Меча» пришли и брандеры. «Эйнсли», «Кровь Кинэйда» и «Меч Конрэнта» встали линией и атаковали неприятельский строй, «Таран» и фрегат «Гончий пес» – батареи на западной стороне бухты, а фрегат «Верный» и корабль «Расправа» – батареи восточной стороны. Прочие же корабли оставил я в резерве, сам же на «Мести Морайг» через четверть часа встал в линию баталии, также приказав открыть огонь. И вот в час пополуночи от выстрелов или «Эйнсли» или же «Крови Кинэйда» загорелся и взорвался корабль неприятеля. Горящие его обломки накрыли всю бухту, паруса стоящих в ней вражеских кораблей загорелись тоже. И почти тотчас же взорван был и второй неприятельский корабль. После этого мы прекратили пальбу, и в гавань вошли наши брандеры. «Стрела» сцепилась с уже горящим кораблем, а вот «Бдительный» прошел в глубь вражеского строя. Его командир, капитан-лейтенант эрн Дэйни, поджег запалы и вместе с командой покинул борт на шлюпке. Не успели они благополучно достичь «Эйнсли» (прошу Вас, матушка, сообщить благородной эрни Дэйни о в высшей степени достойном подвиге ее брата и добром его здравии), как «Бдительный» взорвался и поджег почти все оставшиеся в бухте корабли. К половине третьего утра еще 3 вражеских корабля взорвались, и до наступления рассвета та же судьба постигла и остальных. Захватить и вывести с незначительными повреждениями мне удалось только 2 корабля неприятеля, чтобы не оставлять эскадру мою совсем уж без призов. И вот сей страшный, но славный бой нами закончен. Засим и мне пора кончать мое письмо.
О себе скажу, что…
И тут Рэйс задумался снова. Про контузию, ожоги, а в особенности про чуть было не пробившую ему голову пулю писать не хотелось. Совершенно. Конечно, эрна Крэйдилейн не станет докучать сыну-адмиралу излишней заботой: это недостойно благородной владетельницы, да и возможности такой у матушки нет и не будет еще очень долго. Но к чему тревожить ее даже упоминаниями о незначительных этих ранениях? А не написать нельзя! Потому как эрна Крэйдилейн – не дура и прекрасно понимает: совсем невредимым из такого морского боя, как Лейриаррское сражение, не выходит никто – ни адмирал, ни последний юнга. И что же делать? По-ролфийски суровый и требовательный с подчиненными (а среди народа Морайг человека мягко-доброжелательного и покладистого никогда не назовут хорошим командиром – ролфи искренне считают, что чем громче на них рычат, тем лучше), перед матерью эрн Сэйлит откровенно робел, мгновенно превращаясь в застенчивого послушного мальчика, стоило ему сойти с борта флагмана своей эскадры и ступить на порог родительского дома. Даже Священные Княгини, обе сразу, не вызывали у Рэйса такого душевного трепета. Просто потому, что его богиня покамест смотрела на него глазами матери, а какой ролфи в здравом уме станет задирать хвост на богиню?
Он заснул, положив голову на так и не законченное письмо и не выпуская пера. И пришла в его сон женщина с длинной толстой косой, чье серебро отчетливо отливало зеленью, и положила тяжелую сильную руку ему на плечо, и утерла пот с горячего лба, и поцеловала в сомкнутые веки.
– Не плачь о «Княгине», Рэйс, мой сын, – молвила Морайг, Мать Всех Ветров. – Она теперь со мной. Ты зажег яркий огонь для своих братьев, мальчик, им не пришлось долго искать дорогу. Спи, Рэйс. Спи, мой сын. Я пришлю завтра ветер в твои паруса, а пока – спи.
Вилдайр Эмрис эрн Лэнси,
Священный Князь
Богиня пришла к нему на излете ночи, когда серебряные косы лучей ее светила разметались по идеально гладкому покрывалу моря Кэринси, словно по простыням черного шелка. Штиль смешал бы все планы Вилдайра, если бы он изначально не строил таких планов, нарушить которые может каприз Госпожи Всех Ветров. Он ждал ее прихода, конечно же. Немыслимо было и подумать, чтобы она не навестила возлюбленного здесь, в просторном адмиральском салоне «Короны Шанты». Ждал – но, как всегда то бывало прежде, все равно оказался не готов.