Бог неудачников

– Отлично! – мысленно похвалил я своих послушных персонажей и отдал новую команду. – А теперь, раз пошла такая свадьба, всем ковать победу кто как может!

А все словно только того и ждали. «Уф-ффф!..» – Выдохнули дружно и пошли на экскаватор, сметая на своем пути окончательно сдувшихся охранников и ментов.

– А ты чего примерз? Ну-ка, покажи, на что ты способен! – прикрикнул я и на себя, сам же себе козырнул. – Есть! – И ринулся в кучу-малу, в которую буквально на глазах превращался экскаватор. Несколько человек наших удобно расположились рядом с Укротительницей в ковше. Остальные гроздьями облепили кабину, в которой сидел бледный вытаращенный экскаваторщик. Я тоже стал громоздиться на подножку, не переставая при этом руководить «процессом», пребывая одновременно и в гуще жизни, и над ней.

– А вот и вы, как раз вас здесь и не хватало! – поприветствовал я вызванных моей неуемной фантазией главного застройщика и деятеля из префектуры. – Давайте подключайтесь, с вами веселее будет!

И те, полностью подвластные моему творческому замыслу, замельтешили вокруг экскаватора вместе с охранниками и ментами. Да, знайте теперь, какой я! Самому Затейнику могу конкуренцию составить! А может, он – это на самом деле я? С этой мыслью я лягнул ногой пытающегося оторвать меня от экскаватора держиморду, но не удержал равновесия и сорвался. Охранник хотел меня схватить, но я увернулся и, петляя, как заяц, побежал вдоль забора, стараясь не выпускать из поля зрения происходящего на пятачке перед воротами. Пока не услышал собачий лай.

Это была Псина! Она неслась по двору прямо ко мне! А за ней с испуганным лицом бежала Айгуль. Мне ничего не оставалось, как повернуть навстречу им, и уже через пару мгновений мы бы поравнялись… Если б только не грузовик, который до сих пор стоял поодаль, а тут вдруг взял и резко стартанул. Наверное, сидящий в нем водила решил прорваться к воротам, воспользовавшись тем, что все сконцентрировались вокруг экскаватора, а о нем забыли. А дальше все слилось воедино: визг тормозов и пронзительный крик Айгуль. Грузовик встал, как вкопанный, я обогнул его и словно в полусне увидел у переднего колеса Айгуль. Она стояла на коленях возле лежащей на земле Псины и спина у нее дрожала от рыданий… Стоп, сказал я себе, это все неправда, потому что этого не было в сюжете!

Глава XXIII

В участке я был такой пустопорожний, как будто меня накачали ударной дозой транквилизаторов. Инспектор, который оформлял мне мелкое хулиганство, временами посматривал на меня то ли с сомнением, что я на такое в принципе способен, то ли с опаской, как бы я тихой сапой еще чего не выкинул. Если верить тому, что было написано в протоколе, я устроил драку с водителем грузовика, но сам я почему-то этого не помнил. Зато помнил, как уже в автозаке увидел в окно стоящий рядом на светофоре «БМВ», а в нем Анатолия – мужа моей сестры Алки. Сто лет не видел, а тут – на тебе. Вольготно раскинувшийся на переднем пассажирском сиденье Анатолий гладил длинную ногу сидящей за рулем женщины, которую я с моей позиции не мог как следует рассмотреть, но это точно была не Алка. Уже потому хотя бы, что сестрица моя машину не водит, да и в Москву давно не выбирается. Однако не скажу, чтобы сие открытие меня поразило. Во-первых, я знал от матери об Алкиных подозрениях. Во-вторых, где вы видели российского мужика, у которого вместе с деньгами не завелась бы длинноногая, а то и две? А в-третьих, не все ли мне равно. Особенно сейчас.

Когда меня выпустили, было уже темно.

– Всего хорошего, – сказал мне дежурный и добавил, – вас ждут.

– Да-а?.. – заторможено протянул я.

А меня и впрямь ждали: Славка и Айгуль. Славка был примерно такой же, как всегда, а Айгуль я узнал с трудом: от слез ее скуластое личико совсем опухло и расплылось. Когда мы встретились взглядами, ее зашатало, и я поспешил ее подхватить.

– Я не знаю… Не знаю, как она вырвалась, – расслышал я сквозь рыдания, – я не хотела… Честное слово, не хотела…

Чтобы хоть как-то ее утешить, я осторожно погладил ее по голове. Волосы у нее были мягкие и прохладные.

– Ну что, пойдем? – спросил Славка и мы пошли.

Шли мы медленно. Славка чуть впереди, мы с Айгуль, приотстав на пару шагов. Я все еще ее поддерживал.

– Извини, но мы похоронили Псину без тебя, потому что не знали, когда ты вернешься, – сообщил Славка, не оборачиваясь.

– Где?

– Да там же, во дворе… Под деревом, у забора… Там никто особо не ходит, но если…

– Ничего, я не против.

– Тогда можно помянуть, – Славка остановился и распахнул полу куртки, во внутреннем кармане которой матово отсвечивала бутылка.

– Можно, – кивнул я, – только не здесь.

– Конечно-конечно, – оживился Славка, явно почувствовавший облегчение после того, как самая тяжелая часть разговора осталась позади.

И уже более привычным для него тоном изложил, что происходило вокруг конюшни в мое отсутствие, хотя я его и не спрашивал. А у ворот, по Славкиным словам, без меня бузили почти до вечера. Народ, конечно, с бульдозера поснимали, а вот укротительницу-депутатшу как лицо неприкосновенное покинуть ковш еще долго уговаривали. В итоге все кончилось тем же, чем и накануне. Не сумевшая прорваться за ограждение техника ретировалась, страсти утихли, люди разошлись. Короче, вопрос остался открытым, но меня это больше не трогало. Я даже отказался подойти к дереву, под которым зарыли Псину, чтобы не столкнуться с кем-либо из своих бывших соратников, возможно стоящих на посту у ворот. Поэтому бутылку мы распили дома на кухне. В основном со Славкой. Айгуль чисто символически отпила глоточек из своей рюмки, которую потом намертво сжимала в руках, глядя на миску Псины возле холодильника. В ней все еще лежал сухой корм.

Потом Славка пошел провожать Айгуль, а я завалился на свой диван и сразу же отключился. Спал я крепко и без сновидений, а проснулся на том же боку, на каком и заснул. По-моему, в последний раз со мной такое было только в детстве. Когда я открыл глаза, солнце уже вовсю било в окно, освещая пыль на столе и в углах. Я еще немного полежал, прислушиваясь к тишине в квартире, при этом меня мучил вопрос, дома ли Славка. Мне не хотелось его видеть, ни его, ни кого-либо другого. Не знаю, о чем бы мы могли говорить в такое утро. Привет-привет, как дела? А обсуждать случившееся накануне у меня не было ни малейшего желания. По этой же причине я, спохватившись, хотел выключить телефон, но оказалось, что он сам благополучно разрядился.

На кухне все было, как всегда, включая мокнувшие в чашках чайные пакетики. Не было только собачьей миски, и убрать ее мог только Славка. Я с минуту смотрел на то место, где она стояла, прежде чем открыть холодильник. Единственное, что не догадался сделать Славка, – это смести рассыпавшиеся вдоль плинтуса комочки собачьего корма. На завтрак я пожарил себе яичницу и, как ни странно, съел ее с аппетитом. Потом попил чаю и пошел к себе. В прихожей бросил взгляд на вешалку, отметив, что собачий поводок тоже исчез. А остаток дня провел на диване и даже умудрился снова заснуть. Правда, некрепко и прерывисто, а потому сквозь полудрему слышал, как вернулся Славка, как он потихоньку заглянул ко мне и как, убедившись, что я на месте, осторожно попятился, закрыв за собой дверь.

Назавтра Славкино «привет-как дела» я уже перенес и даже буркнул в ответ что-то нечленораздельное. Вполне этим удовлетворившись, Славка шмыгнул к себе в комнату, не навязывая мне свое общество. Я вспомнил миску и поводок и испытал легкий укол совести. В чем другом, а в тонкости и тактичности я своему квартиранту всегда отказывал. Получается, что незаслуженно. А ведь скоро он уедет и, может быть, я его больше никогда не увижу. Так же, как Псину. Так же, как… Я не мог себя заставить подойти к окну, чтобы проверить, на месте ли еще конюшня. Вместо этого я пошел к Славке.

Он традиционно сидел за компом, но сразу обернулся и внимательно на меня посмотрел.

– Можно я у тебя посижу? – спросил я.

– Конечно, о чем ты спрашиваешь.

Я сел в старое, оставшееся еще от тетки кресло. Мы помолчали. Потом Славка сказал:

– Айгуль себя ужасно винит и думает, что ты ее возненавидел.

– Глупости! – я обвел взглядом комнату, которая давно напрашивалась на ремонт. Как и вся квартира в целом. – Я же ей тогда еще сказал, что она ни в чем не виновата, – а про себя добавил, – если кто и виноват, то это я.