Бог Разрушения

— Сколько я себя помню, — говорит Реми, крадя напиток Брэна. — Этот всегда был пацифистом, а Лэн – анархистом.

В этом такая разительная разница. У нас с Майей разные характеры, но мы обе по-своему создаем проблемы.

— Он не вписывается в рамки, и чрезвычайно гордится своим извращенным, индивидуалистическим взглядом на жизнь, — Брэн смотрит вдаль, как будто заново переживает далекое воспоминание. — У него есть антисоциальные наклонности, которые он достаточно укрощает, чтобы казаться очаровательным, а не угрожающим.

— Расскажи мне об этом, — Реми звучит лично оскорбленным. — Этот маленький засранец продолжает привлекать всех хорошеньких дам, хотя размах внимания у него не больше чем у мухи.

— Лэн гений в том, что делает, поэтому в этом есть смысл, — говорит Брэн. — Что не имеет смысла, так это то, что они знают, что он отказывается от любых обязательств, но все равно стекаются к нему.

Я печатаю:

— Гений в том, что делает?

— Он скульптор, и всегда был одаренным, — говорит Брэн с легкой завистью. — Многие его работы выставлялись с тех пор, как мы учились в средней школе.

Ах да. Я слышала об этом раньше. Я действительно подумывала о том, чтобы разрушить его художественную студию, но она защищена с помощью отпечатков пальцев, поэтому мне не удалось получить доступ.

— Я все еще предпочитаю твои картины. Они такие расслабляющие и красивые, — печатаю я и показываю Брэну.

Редкая улыбка изгибает его губы, и он гладит меня по макушке.

— Но Лэн давно не занимался лепкой, — говорит Реми, проглотив кусочек еды. — На днях он сказал, что это просто скучно.

— Скучно? — вторит ему Брэн. — Лепка – единственное, что его сдерживает.

— Может быть, именно поэтому в последнее время он ведет себя как маньяк.

Это не может быть хорошим знаком, верно?

Мы играем вместе еще час, прежде чем я ухожу. Отчасти потому, что не хочу, чтобы мой брат спрашивал, почему я отсутствовала допоздна, а отчасти потому, что не хочу пересекаться с Лэном.

Тем не менее, я продолжаю думать о разговоре с Брэном и Реми. Удастся ли мне использовать информацию, которую я узнала, чтобы избавиться от этого ублюдка Лэна?

Ответ – нет. По крайней мере, пока.

Но я могу сохранить информацию на потом, пока в конце концов что-нибудь не придумаю.

Ночной холод покалывает мою кожу, когда я иду к машине.

На улице темнее, чем я ожидала. Мне не нравится оставаться снаружи одной в темноте. Именно там прячется монстр, поджидающий, чтобы напасть на меня из засады.

Тусклые желтые огни, установленные между деревьями, мало помогают рассеять притязания ночи.

У меня мурашки по коже, и мне приходится глубоко дышать, чтобы не пробудить слабую часть меня.

Я делаю большие шаги, но это не помогает рассеять воображение.

С деревьев доносится шорох, прежде чем из-за ветвей показываются большие головы с большими уродливыми змеиными глазами.

У меня перехватывает дыхание, и я оставляю попытки сохранять хладнокровие, затем бегу туда, где припарковала свою машину.

Вы не возьмете меня сегодня, придурки.

Не сегодня.

Монстры мерцают и увеличиваются в размерах, пока я не чувствую, как они распространяются позади меня, как лесной пожар. Они бегут, и я бегу, но не думаю, что смогу убежать от них.

Мои мышцы кричат от напряжения, а дыхание становится прерывистым и неестественным.

Я почти у машины.

Почти…

Но резко останавливаюсь, когда из-за дерева появляется темная фигура в маске.

Крик вырывается из моего горла, но я не могу его выпустить.

Могу только стоять там, когда он приближается ко мне с намерением проглотить меня целиком.

— Мы снова встретились, мышонок.

Глава 7

Мия

— Плохих девочек наказывают, а нет ничего, что я люблю больше, чем наказывать.

Нет.

Мои ноги дрожат, камешек скрипит под ногой, когда я отвожу ее назад.

Я все еще слышу, как создания тьмы стонут и нашептывают мне в уши неразборчивые слова.

Как бы сильно они меня ни пугали, как бы сильно мое сердце ни сжималось и не раскалывалось, это ничто по сравнению с монстром в чистом виде.

Каждый год, который я доживала до этого момента, каждая иллюзия, которую я рисовала о преодолении прошлого, разбивается на крошечные черные кристаллы.

Я снова стала той маленькой девочкой, которая бежала и упала, а затем побежала снова.

И снова.

И…

Человек в маске приближается ко мне уверенными шагами. Спокойными, но твердыми.

Он худой, но широкоплечий. Молчаливый, но смертоносный.

Вот оно.

Я так долго убегала, но понимаю, что это была всего лишь попытка побега. На самом деле, я застряла в петле, которую он создал для меня.

Я пытаюсь призвать воина, которого воспитывала в себе больше десяти лет, но нет никаких признаков моей обычной смелости или бравады.

Есть только девушка. Замерзшая, голодная и ужасно напуганная.

Мои ноги больше не двигаются. Созданиям тьмы удалось поймать меня, и они заточают меня вместо своего повелителя.

Я открываю рот.

Мама.

Папа.

Не слышно ни слова. Даже крошечного звука ужаса.

Засунув обе руки в карманы, монстр в маске за считанные секунды поглощает пространство между нами. Затем он возвышается прямо передо мной, его рост захватывает горизонт и убивает звезды.

Грубые тени падают на маску, от чего она становится темнее, почти черной в тусклом свете. Отверстия, где должны быть его глаза, пустые, ровные, бездонные.

Острые клыки ужаса впиваются в мою кожу. Не имеет значения, сколько раз я говорю себе двигаться. Мой разум уже отключился, и нет способа разбудить его.

— Ты уже пришла в себя?

В его голосе звучат глубокие, искаженные нотки разрушения, мифический зверь с разинутой пастью и неглубоким дыханием.

— Странно. Я подумал, что мне нужно будет напугать тебя еще немного. Загнать тебя в более тесный угол. Играть с тобой, пока ты не упадешь в обморок.