Бог Разрушения
Шрифт:
Я достаю сигарету, засовываю ее в рот и закуриваю.
— Мне совершенно неинтересно практиковать эмпатию.
— В этом есть смысл, поскольку это не является для тебя естественным. Но ты должен подумать, готов ли ты вступить на путь, который в корне безрадостен, только потому, что отказываешься меняться.
— Я не знаю, как, черт возьми, практиковать эмпатию.
— Ты когда-нибудь замечал, что воздерживаешься от того, чтобы испортить
— Может быть.
— Это небольшой шаг вперед. Тебе нужно сначала посмотреть на ситуацию с ее точки зрения, а не со своей. Ты должен сковать свои инстинкты настолько, насколько это возможно.
— Ты имеешь в виду то, как я делал всякий раз, когда хотел причинить боль Брэну и Глин, пока рос, и направлял эту энергию на тех, кто их обидел?
— Что-то вроде того. На самом деле, лучше всего, если Брэн даст тебе совет по поводу твоих с ней отношений.
— Ханжа, который почти не занимается сексом? Пас.
— Отношения – это не секс, Лэн. Это физическая потребность, в которой, я уверен, ты преуспел. А вот эмоциональная сторона – твоя самая большая слабость.
— И сила Брэна, — это не вопрос. Это утверждение.
— Помнишь, что я говорил тебе, когда ты был моложе?
— Брэн чувствует слишком много, а я слишком мало, поэтому мы уравновешиваем друг друга.
— Именно.
— Он никогда мне не поможет, дядя.
— А ты просил?
Нет, не просил.
Но, глядя на своих брата и сестру, я полностью осознаю смысл слов дяди Эйдена.
Мне, Лэндону Кингу, не хватает того, чего у моих брата и сестры в избытке, и хотя я всегда считал это силой, возможно, мне нужно перетасовать свои карты.
— Бессмысленно рассказывать ему обо всем этом, маленькая принцесса, — говорит Брэн. — Он все равно ничего не поймет.
— Я пойму.
И Брэн, и Глин смотрят на меня так, словно в меня вселился демон, изгнанный из ада за свое дружелюбное поведение.
— Ты шутишь? — осторожно спрашивает Глин.
— Я когда-нибудь шутил? — я хватаю их за плечи. — Я буду стараться.
— Зачем? — спрашивает Брэн.
— Потому что вы моя семья, — я улыбаюсь. — Взамен я могу попросить тебя о паре советов в течение дня.
— Паре советов?
— О том, как практиковать эмпатию.
Брэн улыбается. Я нет.
Я знаю, что мне это ни капельки не понравится. На самом деле, мой зверь рычит при мысли о том, что его заковали в кандалы, пусть даже временно, но если это цена, которую я должен заплатить за свою маленькую музу, то пусть будет так.
Глава 26
Мия
—
Неплохо. Тебе каким-то образом удалось заманить меня в ловушку, — мистер Уитби – Фрэнк, как он настоял, чтобы я его называла, кивает в знак одобрения моему ходу.Мы сидим в пустом клубе, и только снаружи завывает ветер. Поскольку сейчас ранний вечер, я защищена от снобизма других членов клуба.
Скажем, девушки стали относиться ко мне еще более пренебрежительно после того, как увидели, что я пришла сюда с Лэндоном. Видимо, я – «сноб», который не заслуживает общества «чрезвычайно обаятельного» Лэндона.
Он заставил их всех купиться на его уловки. Крючок, леска и приманка.
Во всяком случае, чтобы избежать неизбежной конфронтации, я написала Фрэнку и спросила, свободен ли он для быстрой игры. Поскольку он идеальный джентльмен, он согласился. Почти уверена, что я увела его с очень важного занятия по садоводству, учитывая пятно грязи на краю манжеты.
— Сейчас гораздо умнее сдаться. Эта игра уже решена, и до шаха осталось недолго, — печатаю я и показываю ему телефон.
— Я бы не был так уверен. Недооценивать противника – ошибка.
— Очень жаль, что я приехала сюда с намерением уничтожить его.
Он улыбается, как это делают все вежливые британцы, хотя я уверена, что в глубине души он хочет назвать меня сумасшедшей. Я нахожусь в таком необычном настроении с тех пор, как Лэндон устроил свое потрясающе катастрофическое появление на моем дне рождения неделю назад.
Он не только афишировал наши отношения на весь мир, но и имел наглость заявить, что ухаживает за мной.
Причем на глазах у всей моей семьи.
Сказать, что Николай воспринял это не очень хорошо, было бы преуменьшением. Его маниакальное состояние ухудшилось всего за пару дней. Обычно он приходит в норму за неделю или меньше, но в этот раз все было не так.
Киллиан покачал головой и сказал, что разочарован во мне. Эти слова поразили меня сильнее, чем я могла себе представить. Гарету и Джереми не нужно было этого говорить, но я почувствовала их сокрушительное неодобрение по их покровительственным взглядам и чрезмерным вздохам.
Майя, естественно, узнала о главном слухе в городе, и выглядела оскорбленной. В отличие от остальных, она не осуждала меня, но злилась, что я скрывала от нее нечто столь грандиозное.
Единственным, кто меня поддержал, был не кто иной, как Брэн. Он прислал смс с извинениями от имени своего «придурка-брата» и спросил, все ли со мной в порядке.
Я точно не была в порядке, но я не хотела беспокоить Брэна, который был явно расстроен в течение всего вечера. Помимо того, что Николай чуть не выставил его за дверь, он еще и ударил его, правда, случайно.
Позже вернулась Глин и тоже извинилась, после чего Киллиан увел ее. Брэн так и не вернулся. Вероятно, он составил компанию Лэндону, чтобы тот снова не попытался совершить что-нибудь безумное.
Остановило ли это придурка? Абсолютно нет.
Он стал появляться возле моего колледжа без маскировки, словно умоляя, чтобы его лицо избили и разрубили на мелкие кусочки.
Естественно, я его избегала и даже присылала своих телохранителей, чтобы он не мог проникнуть в мое пространство.