Бог Разрушения

— Ты… серьезно.

— Да. Он мне нравится, Майя.

— Из всех людей это должен был быть он?

— Именно потому, что это он, он мне нравится. Я могу рассказать ему все и не чувствовать осуждения.

— Что, например? Ты… не могла рассказать ему о похищении, верно?

— Ну, не все, — но, конечно, больше, чем она знает, и мне это неприятно.

— Ты не можешь ему доверять, Мия. Кроме того, Нико будет в ярости.

— Нико не имеет права контролировать мою личную жизнь. Лэндон уже объявил перемирие, которого он придерживается, несмотря на свой разрушительный инстинкт. Так, может быть, Нико и остальным стоит сделать то же самое?

— Мы с тобой знаем, что так не бывает, — она поглаживает меня по руке. — Просто… будь осторожна, хорошо? Ты ведь знаешь, что я рядом с тобой, правда?

— Всегда.

Она кивает, затем уходит в свою комнату и закрывает дверь. Я слышу, как она говорит по телефону, что-то о том, что хочет с кем-то встретиться, но я не задерживаюсь, чтобы подслушать.

Я думаю, что у нее новые отношения, и у меня есть наиболее вероятный подозреваемый, но я оставлю ее в покое, пока она сама не даст мне знать.

Я иду в свою комнату и задыхаюсь, когда вижу большой засос на своей шее.

В следующий раз, когда я увижу этого чертова Рори, он получит не только по яйцам.

Я наношу тональный крем, но сердитый багровый цвет все еще виден, поэтому я надеваю чокер, но даже он не скрывает его.

В крайнем случае, я надеваю шарф, который противоречит моим обычным модным предпочтениям, но, по крайней мере, он скрывает это безобразие.

Я снова проверяю свой телефон, но ответа от Лэндона все еще нет.

Знаете что? Мне не нужно его разрешение, чтобы пойти и посмотреть на статую, которая должна была стать моим подарком на день рождения.

Я сама вернусь туда, где все началось.

Глава 30

Лэндон

Бывают моменты, когда зверь становится настолько громким, что мне ничего не остается, как позволить ему и его демоническим приспешникам выйти поиграть.

Иногда достаточно просто нарушить жизнь других людей. В других случаях этого недостаточно, и требуется полная анархия. Возможно, поджог здесь, разрушение там, и зарывание семян хаоса повсюду.

Однако в данный момент мой зверь не настроен на мелкие преступления. Нет. Речь идет не о том, чтобы удовлетворить его желания и отправить обратно в спячку.

Речь идет о том, чтобы заставить кого-то заплатить.

Кровью.

Своей гребаной жизнью.

Он осмелился не только посмотреть в сторону той, кто, блять, принадлежит мне, но и прикоснуться к ней. Блять. Прикоснуться. К ней.

Если я и отказываюсь сажать своего зверя на привязь, то только в этот раз. На самом деле, по пути сюда я разбил кандалы, которые удерживали его, так что он вышел на свободу во всей своей красе.

Я терпеливо дожидаюсь этого ублюдка за углом, который живет в долг в квартире напротив на десятом этаже старого дома. Я не волнуюсь, не расхаживаю взад-вперед и уж тем более не теряю самообладания. Ярость, бурлящая в моих жилах, не делает меня иррациональным, она делает меня смертельно спокойным.

Расчетливо-убийственным.

Я всегда безупречно контролировал свои эмоции и никогда не проявлял сильных. Я вообще свысока смотрел на крестьян, которые позволяли своим искаженным чувствам руководить их решениями.

Прожив всю жизнь на чужом сентиментальном хламе, я довел до совершенства искусство никогда не позволять им пользоваться своим.

Моя цель появляется на верхней площадке лестницы, беспечно шагая к своей квартире и выглядя очень довольным собой. Рори всегда был избалованным сопляком, в голове которого не было ничего, кроме наркотиков и огромной потребности казаться грандиознее, чем его крысоподобное присутствие.

Причина, по которой я держал его рядом, заключается в том, что он принадлежит к моему кругу и является полезной пешкой. Но все закончилось в тот момент, когда он решился на немыслимый поступок.

Я жду его, пока он не приблизится, и мое тело гудит от мыслей о том, чтобы свернуть ему шею. Но это слишком малое наказание. Смерть – это покой, который я не дам ему в обозримом будущем.

Как только он оказывается у пожарной лестницы, я выхожу из своего укрытия за углом и врезаюсь в него сзади. Он теряет равновесие и издает удивленный возглас, но тут же оборачивается, его солнечные очки падают и разбиваются о землю, а на меня смотрят его отвратительные налитые кровью глаза.

— Какого хрена…

Его слова заканчиваются на полуслове, когда я хватаю его за воротник, прижимаю к металлическим перилам и бью кулаком в нос. Боль взрывается в костяшках пальцев, но я делаю это снова и снова.

Лицо Рори качается влево, потом вправо, потом снова влево под моими мощными ударами, но ему удается выплюнуть:

— Это по поводу моего маленького визита к твоей любимице недели?

Моя Мия – это все, что угодно, только не недельное увлечение, но я не говорю ему об этом.

— Я знал, что ты глупый, но не думал, что настолько, Рори, — я бью его по голеням, и он падает на колени так, что ему приходится смотреть на меня снизу, словно я его Бог. В этот момент я мог бы быть им. — Ты, как никто другой, должен уже знать, что я могу уничтожить тебя и всю твою гребаную семью, если ты встанешь у меня на пути. Помимо той информации, которая у меня есть на тебя, я могу собрать еще больше компромата и найти слабые места, о существовании которых ты даже не догадываешься, и я буду использовать их по очереди, чтобы уничтожить тебя, пока не доведу до кровавого безумия.

Я бью его еще раз, и кровь вырывается из его разбитой губы и капает на футболку и землю. Рори рычит окровавленными зубами, как раненое животное.

— Ты должен был выполнить свою часть сделки и перестать игнорировать нас, как будто мы были чем-то второстепенным.

— Срочная новость, ублюдок. Ты и есть второстепенный. На самом деле, ты настолько бесполезен, что я иногда забываю о твоем существовании. Элита – это клуб, который я создал для собственного развлечения, и каждый из вас – гребаная пешка на моей шахматной доске, поэтому, когда я говорю вам прыгнуть, вы спрашиваете, как высоко. Когда я говорю вам броситься в колодец, вы делаете это с широко открытыми глазами, как и делали все это время.