Бог с синими глазами
Шрифт:
– …уже многих арестовали.
– Извините, пожалуйста, – остановившись, обратилась я к мужчине, что-то оживленно рассказывающему соседям по столу, – я случайно слышала, о чем вы говорили. Что тут происходит?
– Да из нашего отеля многих работников арестовали, – охотно откликнулся тот, – и не только из нашего. Метут почти всех подряд во всех местных отелях. Скоро работать некому будет.
– Ищут кого-то конкретно? – оживилась Таньский.
– Похоже, что нет.
Поблагодарив словоохотливого соотечественника, мы сели за свободный столик.
– Ну вот, видишь, – улыбнулась я подруге, – твоего Хали взяли вместе с остальными, просто
– Но мы ведь все равно пойдем в полицию? – с надеждой посмотрела на меня Таньский. – Чтобы его отпустили побыстрее. Мы ведь скоро улетаем.
– Пойдем, не волнуйся.
ГЛАВА 15
В поход в полицейский участок мы выступили где-то часов в 12 дня. Солнце палило нещадно, обычно в это время мы отсиживались в номере, но сейчас Таньский и мысли не допускала о потере драгоценного времени, которого и так оставалось все меньше.
Поскольку идти мы собирались в серьезное учреждение, то и одеться попытались соответственно. Правда, очень трудно совместить два совершенно противоположных соответственно – погоде и полицейскому участку. Но не зря же Таньский волокла с собой свои кофры! Там можно было найти любое одеяние. И обувание, что было более актуально, поскольку в моих любимых шлепках сейчас впору было передвигаться по льду благодаря чудесной сверкающей подошве из битого стекла. А в дорожных кроссовках топать по плавившемуся от жары асфальту что-то не хотелось.
– Ну что, баба Нюра, – припомнила мне вчерашнее Таньский, протягивая свои скетчерсы, – не только ты у нас предусмотрительная, оказывается. А тоже ведь измывалась над подругой и даже ничуть не помогала тащить.
– Форс-мажор нафорсил и намажорил, кто ж знал, – примерила я этот гибрид кроссовок с босоножками. Слегка великоваты, но в такую жару это самое оно. – Обещаю, поедем обратно – помогу. Чуть.
– Не нужен мне твой чуть, – улыбнулась подруга, – Хали поможет.
– Точно! – хлопнула себя по лбу я. – Тогда что же ты копаешься! Пошли скорее за твоим личным носильщиком и моим выручателем.
– Меркантильная ты душонка, без выгоды и шагу не ступишь! – запустила в меня полотенцем Таньский. Запуск не удался. Полотенце было потеряно где-то в районе мыса Канаверал.
Наконец мы были готовы. Таньский надела длинные свободные брюки из нежно-голубого шелка и тончайшую белую блузку. Полупрозрачную шаль на тон светлее брюк мы с ней очень долго набрасывали и так и эдак, стараясь добиться нужного эффекта. Добили. Эффект, я имею в виду. И еще как! Когда Таньский, «дыша шелками и туманами», выплыла из отеля, раздался клац и хруст. Челюсти, господа, челюсти. Клацали упавшие на асфальт, хрустели вывихнутые.
А Таньский, дополнившая свой убойный наряд большими дымчатыми очками, и впрямь выглядела потрясающе. Я рядом с ней не замечалась, присутствуя словно тень. Но именно этого мы и добивались, ведь я буду наводчиком (справок), а Таньский главным оружием в борьбе за Хали. Поэтому мой прикид, состоявший из любимых бриджей с множеством карманов, позволявших мне обходиться без сумки или рюкзака, свободной майки и бейсболки (а, да, еще и скетчерсы Таньского), как нельзя больше соответствовал избранной роли. И солнцезащитные очки у меня были самые обычные, функциональные (прошу заметить, последнее слово через «о»!). По карманам я растолкала все свои вещи – мобильный телефон, паспорт и деньги. Хотела было взять и фотоаппарат, но потом опомнилась – хороша бы я была
с ним в участке, прибабахнутая туристка, снимающая местные достопримечательности! Так недолго и в камере оказаться из-за камеры.Выйти-то мы из отеля вышли, а вот куда идти дальше? М-да. Сосредоточившись собственно на сборах, мы упустили из виду то, что полицейский участок отнюдь не входит в культурную программу нашего туроператора, поэтому его местонахождение оставалось тайной.
Мы озадаченно осматривались по сторонам. Да вот же, в 200 метрах от входа в отель, стоянка такси! Там и узнаем. А заодно проверим действие нашего секретного оружия марки «Таньский». Есть ведь «беретта», «збройовка», «кольт», а у нас – «Таньский».
Внезапно что-то царапнуло сознание. Я отмахнулась, но потревоженное сознание, раскапризничавшись, со всей дури завопило: «Пожар! Горим! Бомбят! Да открой же глаза, дура!» Нелепость последнего эпитета заставила меня внимательнее посмотреть по сторонам. Ага, вот оно!
В двух шагах от нас газетчик раскладывал свежую прессу. Задев ненароком Таньского, я бросилась к пахнущей свежей типографской краской пачке и схватила верхний экземпляр.
– Ты что толкаешься, как носорог? – услышала я голос подошедшей подруги. – Зачем тебе газета на арабском? Можно подумать, ты умеешь… Ой!
Увидела. Ну еще бы – с первой страницы на нас, сияя белозубой улыбкой, смотрел Хали. Фотография была явно из той, прежней жизни аниматора – никакой банданы, очков – уверенное, надменное лицо хозяина жизни.
– Что это? – прошептала Таньский.
– Вопрос по существу, – огрызнулась я, роясь в карманах в поисках мелочи. – Газета. И пожалуйста, держи себя в руках. Твоему нынешнему имиджу вряд ли будет соответствовать банальная бабская истерика, сопровождаемая тупыми вопросами, подобными первому.
– Сама ты тупая баба, – моментально вычленила ключевые слова Таньский и возмущенно отвернулась. Зарождающийся было приступ кликушества был раздавлен на корню.
Я затормошила завороженно таращившегося на Таньского торговца, требуя у него показать все имевшиеся наименования газет. Не отрывая замаслившегося взгляда от мрачного лица моей разобидевшейся подруги, парень махнул рукой в сторону своей тележки. Ладно, покопаюсь сама, так даже лучше.
Лучше-то оно лучше, но пока я нашла газету, совмещавшую в себе искомую статью (которых оказалось всего две – попавшаяся мне на глаза первой и эта) и английский язык, руки у меня стали грязно-серыми от свежей краски. И как я теперь расплачусь, не угваздав одежду? Хотя ее, газету, смело можно было брать бесплатно, настолько увлекся торговец созерцанием знойной гурии в голубом. Но это не наш метод! Поэтому за газету расплатилась Таньский. Вы бы видели, с каким благоговением принял продавец монету из ее рук! Не сомневаюсь, что он просверлит в ней (в монете) дырочку и повесит на шею. Как талисман.
Мы отошли в сторонку, и я, оттерев руки бумажным платком, углубилась в дебри английской грамматики. Вот ведь еще гадость несусветная, терпеть ее не могу! Сплошные герундии без «г».
Рядом сосредоточенно сопела Таньский. Ее знание английского языка, виновато шмыгая носом, забилось под свой школьный уровень и не высовывалось. Поэтому подруга терпеливо ждала окончания моей битвы.
А я тянула время, хотя статью уже прочитала. Лихорадочно соображала, как же мне сообщить все Таньскому и одновременно уберечь ее от безумных поступков. А что такие воспоследуют незамедлительно, я ничуточки не сомневалась.