Бог войны (сборник)

– Можно и так сказать, - прорычала Сумита.
– Точно так же, как ты могла бы сказать, что этой весной было немного сыровато!

– Насколько все было плохо?
– Тирета вздохнула.

– Просто для начала, он говорит, что именно Джоланна устроила все противостояния здесь, в Тэйларе. Это был не кто-нибудь из городских торговцев - о, нет! По какой-то причине, известной только ей, наш представитель - человек, чья работа заключается в том, чтобы держать наш доступ на рынок открытым - взяла на себя смелость затевать драки практически с каждым важным торговцем в Тэйларе!

– Что?!
– Тирета покачала головой в замешательстве, не веря своим ушам.
– Зачем, черт возьми, ей делать что-то подобное?

– Именно это я и хотела сказать!
– голос Сумиты был резким.
– У Джоланны - у нас - нет причин вступать в конфронтацию. Не здесь, не по этому поводу, и уж точно не без провокации. Но, по словам Мануара, именно такой она и была. И из-за ее "плохого поведения" остальным из нас здесь не рады.

– Он официально исключил нас с рынка?
– Тирета в шоке уставилась на другую воительницу.

– Нет, официально нет, - ответила Сумита, почти так, как будто ей было неприятно признавать Мануара правым даже в этом.
– Но ему и не нужно было этого делать. Он сказал, что, конечно, подпишет наше разрешение и проследит за тем, чтобы любой, кто торгует с нами, соблюдал все требования закона и устава. Однако, отметил он, даже устав не требует, чтобы люди покупали у нас, если они решат этого не делать. И, по-видимому, - она обнажила зубы в улыбке, совершенно лишенной юмора, - просто так получилось, что каждый торговец в Тэйларе решил не торговать с нами. Совершенно спонтанно, конечно.

– Я уверена, что Хириан не почувствовал бы этого, - запротестовала Тирета.

– Может быть, и нет, но это не имеет значения, - вздохнула Сумита.
– Хириана здесь нет.

– Что?
– Тирета моргнула.
– Это нелепо. Хириан всегда здесь!

– По словам Мануара, это не так, - сказала Сумита, откусывая каждое слово, как будто она жевала подковы. Тирета испуганно посмотрела на нее, и она раздраженно пожала плечами.
– Разберись с этим сама, Тирета. Если Мануар лжет и Хириан здесь, тогда нет смысла даже надеяться, что он будет применять положения хартии для нас, что бы он ни говорил. И если его здесь не будет, это может быть еще хуже. Это может означать, что он решил присоединиться к этому бойкоту нашего народа и просто не хочет открыто признавать это. В любом случае, я не вижу причин оставаться здесь и биться лбами о стену, которая не собирается рушиться для нас!

– Но...
– начала Тирета, но Сумита прервала ее, резко покачав головой.

– Мы не останемся, - решительно заявила она.

– Но мы должны!
– запротестовала Тирета.
– Нам нужны рынки - доход! Мы не можем просто...

– О, да, мы можем, - сказала ей Сумита.
– Мне совсем не нравится это ощущение, Тирета. Я даже не уверена, что здесь безопасно, и уж точно не настолько уверена, чтобы подвергать тебя опасности.

– Я? В опасности здесь, в Тэйларе?
– Сумита, казалось, говорила на другом языке, и Тирета покачала головой, пытаясь понять, о чем думает другая дева войны.
– Ты должна была позволить мне поговорить с Мануаром, - сказала она со смешанной жалобой и разочарованием.
– Он знает меня. Ради Лиллинары, я обедала в его доме, Сумита!

– Я это знаю. И знаю, что это одна из причин, по которой тебя вообще послали с нами. Но он совершенно очевидно дал понять, что здесь, в Тэйларе, есть люди, которые действительно расстроены нашими предполагаемыми требованиями и предполагаемой враждебностью Джоланны. Похоже, он думает, что некоторые из этих расстроенных людей могут просто попытаться найти кого-нибудь, кому можно отомстить.

– Месть за что?
– потребовала Тирета в полном замешательстве и раздражении.
– Все, что я хочу сделать, это продать несколько бутылок! Это не мешает никому!

– Это потому, что сейчас никто не чувствует себя особенно разумно, - резко сказала ей Сумита.

– И, во второй раз, я понятия не имею, с чего все это началось. Единственное, в чем я уверена, так это в том, что это не Джоланна сошла с ума. После этого я понятия не имею. Если только...

– Если только что?
– спросила Тирета, когда другая женщина сделала паузу.

– Если только Трайсу и его дружки не пытаются придумать какой-нибудь причудливый предлог, оправдание тому, как они систематически нарушали наши права и границы.

– Это нелепо.
– Тирета хотела бы, чтобы ее голос звучал более уверенно, чем она чувствовала.

– Конечно, это так. Но это не значит, что этого не происходит.
– Пожилая дева войны покачала головой.
– Ты знаешь, я сама не хотела в это верить. Даже когда Голос в Куэйсаре предупредил мэра Ялит, что Матери не по себе. Но теперь...

Она пожала плечами, и Тирета медленно и печально кивнула. Голос не был очень конкретным, или, по крайней мере, ни в одном из сообщений от нее, о которых Тирета что-либо знала. Но когда жрица Лиллинары - особенно жрица из храма Лиллинары в Куэйсаре - предупреждала вольный город дев войны о надвигающейся опасности, лучше всего было обратить внимание.

– Но именно поэтому мы уходим отсюда сейчас - этим вечером, - решительно продолжила Сумита.
– Если бы я знала, что происходит, я, возможно, не была бы так обеспокоена тем, смогу ли я справиться с этим. Но все это настолько безумно, настолько причудливо, что я не могу начать понимать, что происходит, или даже то, что уже произошло. А пока, однако, моя работа - убедиться, что ты доберешься домой в целости и сохранности. Ты и твои художественные заказы в долгосрочной перспективе важнее для Кэйлаты, чем открытие местных рынков, и если Мануар говорит правду, а не просто пускает дым из своей задницы, потому что он зол на меня за то, что я напомнила ему по поводу его невыполнения своих обязанностей, тогда может возникнуть реальная опасность, что с тобой произойдет что-то... неприятное.

– Так что забирайся обратно в тележку, Тирета. Мы уезжаем. Сейчас.

Тирета открыла рот, готовая к одному, последнему протесту. Но выражение лица Сумиты остановило ее. Лицо другой женщины было подобно каменной стене, крепости, обращенной против мира в целом и Тэйлара и мастера Мануара в частности. Стеклодув поняла, что спорить бессмысленно.

Дождь лил все сильнее, когда Тирета забралась в центральный проход стоявшей тележки, между ящиками со стеклянной посудой, которые они с такой надеждой привезли с собой. Она слышала, как капли дождя ударяют по натянутому холсту над ней, словно бесконечная череда крошечных кулачков, бьющих по обложке. Тут и там вода прорывалась сквозь ткань, стекая вниз по ее внутреннему изгибу. Часть ее, казалось, дошла и до Тиреты, и она еще плотнее закуталась в плащ, когда Сумита обошла повозку спереди и крепко ухватилась за повод пони. Пожилая женщина прикрикнула на пони, и, когда тележка снова пришла в движение, Тирета для равновесия ухватилась за один из привязанных ящиков.

"К рассвету она замерзнет, промокнет и будет совершенно несчастна", - подумала она, слушая нежный звон вибрирующего стекла, тихо подпевающий стуку дождя по ящикам. И тот факт, что Сумита собиралась быть еще более мокрой и промерзшей, только заставил ее чувствовать себя еще более расстроенной и смутно виноватой. Сумита была права - мэр Ялит ясно дала понять, что она должна быть официальным представителем Кэйлаты и что она должна "присматривать" за Тиретой. И все же Тирета не могла избавиться от гложущего подозрения, что, если бы она только сама поговорила с Мануаром, она могла бы как-то изменить ситуацию.