Бог войны (сборник)
Шрифт:
– Согласен. Это просто кажется...как-то неправильно. Или, возможно, слово, которое мне действительно нужно, - "легкомысленно".
Теллиан посмотрел на сверкающее голубое небо и белые облачка, колышущиеся вокруг его полированного купола. День, для разнообразия, выдался сухим и не слишком удушающе жарким, с севера позади них дул легкий ветерок, когда они направлялись на юг по главной дороге между Балтаром и Сотофэйласом. От Балтара до столицы короля Мархоса было более двухсот лиг для полета птицы и чуть меньше двухсот шестидесяти для смертных, привязанных к дороге, и они были примерно на полпути к месту назначения. Этот конкретный участок дороги содержался в лучшем состоянии, чем многие магистрали королевства, в основном потому, что он пролегал в Уэст-Райдинге, и Теллиан и его отец взяли за правило следить за надлежащим содержанием больших дорог, проходящих через их территорию, но они все еще были рассчитаны на лошадей и скакунов,
Все большие дороги Сотойи, как и большинство дорог в империи Топора, если уж на то пошло, были окаймлены тщательно посаженными рядами деревьев, предназначенных для защиты от ветра, укрытия и дров для путешественников, вынужденных разбивать лагерь по пути. Штрафы за небрежную вырубку этих деревьев были суровыми, но упавшие ветви - совсем другое дело, и дорожные бригады каждый год прореживали их и ухаживали за ними, когда устраняли последствия зимы. Деревья, которые они срубили, были распилены на удобные отрезки, а более толстые бревна расколоты и сложены аккуратными штабелями с полурегулярными интервалами для удобства путешественников. В сочетании с естественными сухостоями этого было достаточно, чтобы удержать большинство путешественников от браконьерства на живых деревьях при добыче топлива, и на протяжении веков аккуратные ряды молодых деревьев постепенно превращались во все более широкие пояса высоких деревьев. Некоторые из них достигали трех футов в диаметре у основания, и Базел мог слышать пение птиц и быстрый, сверлящий стук дятла сквозь журчащие ноты балалайки Брандарка.
Теллиан Боумастер был гораздо менее самонадеян, чем могли бы быть многие люди в его положении. На самом деле, предоставленный своим собственным предпочтениям, он совершил бы это путешествие без фанфар, предпочтительно в сопровождении только Хатана Шилдарма, своего брата ветра, и Базела, Брандарка и Вейжона. К сожалению, об этом не могло быть и речи для одного из четырех великих баронов королевства, особенно сейчас, и поэтому вместо этого его сопровождали не менее тридцати оруженосцев и десять вьючных лошадей, нагруженных походным снаряжением, провизией и другими принадлежностями для отряда такого размера. (Дворянин империи Топора, вероятно, воспользовался бы повозками; дворянин сотойи, до боли знакомый с дорогами королевства, знал лучше, чем полагаться на что-либо подобное.) Оруженосцы, о которых шла речь, носили доспехи из вареной кожи и кирасы типичной легкой кавалерии сотойи, и каким бы непритязательным Теллиан ни предпочел бы быть, люди его личной охраны были выбраны не случайно. Они ехали легко и комфортно, расслабившись в седлах, но их глаза были напряженными и настороженными, высматривая любую угрозу даже здесь.
– Это заставляет меня чувствовать нас труппой бродячих актеров, - проворчал теперь Теллиан.
– Я имею в виду, он играет застольные песни! То есть, когда он не играет что-то, более подходящее для борделя. Я имею в виду, должен ли он был угощать нас "Косоглазой дочерью мадам" из чего-то такого? Неужели он не мог хотя бы сыграть что-нибудь серьезное?
– Справедливо, милорд, - с усмешкой вставил Вейжон.
– Я бы сказал, что ваши оруженосцы наслаждаются музыкой. Конечно, я всегда мог заставить одного из них попросить его о чем-нибудь более серьезном. Например, о, - он взглянул на Базела, голубые глаза его плясали, - как называлась эта песня...Это вертится у меня на кончике языка. Какая-то окровавленная рука, не так ли?
– И если бы ты был настолько глуп, чтобы вбить ему в голову подобную мысль, то, на мой взгляд, ты, скорее всего, плохо кончил бы, мой мальчик.
– Хотя, в конце концов, это может быть улучшением, Базел, - услужливо сказал Теллиан.
– Что этого не будет, - твердо сообщил ему Базел.
– Кроме того, знаю, что прошло много времени, но не уверен, что ваши ребята действительно будут так уж счастливы, даже сейчас, с его стихом о "Битве за Глотку". Возможно, просто если бы он хотел взяться за это дело, у них было бы что ему сказать по этому поводу.
– В этом и была вся идея, Базел, - объяснил Вейжон.
<И к тому же хорошая>, - услужливо подсказал Уолшарно.
– Я это слышал!
– крикнул Брандарк, ни разу не повернув головы, когда ехал впереди них.
– И я работал над еще одним маленьким произведением, Вейжон. Это о человеке, который в конечном итоге
– О, это верно, не так ли?
– Вейжон ухмыльнулся.
– Продолжай, я бы с удовольствием это послушал! Но если ты это сделаешь, то в следующий раз, когда я отправлюсь с тобой в путешествие, я возьму с собой танцовщиц и труппу акробатов, чтобы помочь тебе развлечься.
– У меня такое чувство, что парни были бы не в восторге от акробатов, сэр Вейжон, - сказал Тарит Шилдарм, командир эскорта Теллиана.
– Но танцующие девушки, возможно, не такая уж плохая идея.
– Нет, они были бы плохой идеей, Тарит, - сказал ему Теллиан.
– Особенно когда баронесса Хэйната услышала бы о них!
Тарит рассмеялся, и Базел был рад это слышать. Тарит был двоюродным братом Хатана Шилдарма, брата Теллиана по ветру. Он и Хатан оба были оруженосцами на службе барона, когда Хатан связался с Гейрхэйланом, а Тарит возглавил личную охрану Теллиана, когда сэр Чарин Сейбрхэнд, командовавший ею более десяти лет, наконец ушел в отставку. Однако до этого он был личным оруженосцем Лианы Боумастер, и он тяжело воспринял бегство Лианы к девам войны. Он и Хатан оба были крайне консервативны от природы и по склонности, а Тарит всегда был одним из тех сотойи, которые считали дев войны "неестественными". Он упрямо не желал признавать, что молодая женщина, за которой он наблюдал буквально с момента ее рождения, молодая женщина, которую он любил, как если бы она была его собственной дочерью, могла совершить такое. Это слишком надолго сделало его мрачным и озлобленным, и в течение многих лет он винил госпожу Кериту за то, что она не остановила Лиану, прежде чем та смогла таким образом разрушить свою собственную жизнь и жизнь своих родителей.
На выражение его лица, когда он впервые увидел Лиану в чари и ятху во время визита в Хиллгард, было почти физически больно смотреть, и он быстро повернулся и исчез в казармах. Базел видел боль в глазах Лианы, когда она смотрела, как он исчезает, но едва ли он был единственным жителем Балтара, который отреагировал подобным образом. Тем не менее, он, похоже, смирился с этим, в общем и целом, за последние пару лет, и, возможно, просто некоторые из его предубеждений против "неестественного" образа жизни дев войны исчезли в процессе. Казалось, он все еще чувствовал себя крайне неуютно рядом с ней во время ее мимолетных визитов, как будто все привычки четырнадцати или пятнадцати лет наблюдения за ней по-прежнему находились в состоянии стойкой войны с тем, кем она стала. И, как и кому-то другому, кого Базел мог бы упомянуть (хотя и по совершенно другим причинам), ему удавалось настойчиво находить причины, по которым он должен был находиться где-то в другом месте во время этих визитов. И все же обиженный взгляд исчез из его глаз, и взятие на себя личной охраны Теллиана помогло.
Он даже научился признавать, что все еще любит Лиану, независимо от того, что она сделала со своей жизнью, подумал Базел.
<И чертовски вовремя>, - согласился Уолшарно. <Вы, двуногие, тратите ужасно много времени, беспокоясь об "ошибках" других двуногих! Подумайте, какого износа вы могли бы избежать, если бы только позволили им делать со своей жизнью то, что они хотят.>
Скакун был прав, подумал Базел. Конечно, у боевых коней с их табунным чувством все было по-другому. Каждый участник табуна был индивидуален, но всех их объединяла своего рода корпоративная осведомленность, которая оставляла гораздо меньше места для недопонимания и оскорбленных чувств, чем, казалось, без особых усилий удавалось человеческим расам. Не то чтобы один скакун не мог испытывать живую неприязнь, даже ненависть, к другому, но ни один из них не поставил бы под сомнение право Лианы делать со своей жизнью все, что она выберет.
<Нет, мы бы этого не сделали>, - согласился Уолшарно.
– <И мы бы тоже не стали тратить столько лет нашей жизни, отрицая нашу любовь к кому-то>, - добавил он более многозначительно.
– <Независимо от того, кем они были или что они сделали.>
Базел на мгновение опустил взгляд на затылок скакуна, но Уолшарно не обернулся, чтобы посмотреть на него. Даже его уши не шевельнулись, когда он спокойно продолжал идти, и Базел снова обратил свое внимание на Теллиана.
– Конечно, вы не думаете о том, каким был бы один из ваших личных оруженосцев после того, как сбежал к баронессе, чтобы сказать ей такое, не так ли, милорд?
– спросил он вслух.
– Если бы они этого не сделали, это сделал бы Датгар, - парировал Теллиан.
– Да, и она бы подкупила предателя таким количеством яблок, сколько он мог съесть!
Датгар громко фыркнул и потряс головой достаточно сильно, чтобы зазвенели все колокольчики на его декоративном недоуздке, и Базел услышал мысленный смех Уолшарно.
<Датгар говорит, что он торговался бы, по крайней мере, до мешка с сахаром>, - объяснил он, и Базел усмехнулся, когда Теллиан покачал головой, улыбаясь отвращению к измене своего товарища.