Богатство Эдвина Лолларда

У нас еще оставалось чуточку денег — моих — и тогда мы сняли эту лачугу…

— Мисс Кольт, потрудитесь следить за своим языком!

— И все же это было тем, чем было — лачугой. Мы прожили там все лето, пока не заявились те типы, которых послал мой дядя, чтобы отвезти меня домой. Я удивляюсь, как сумел вернуться Эдди, не имея ни цента. Но мы провели потрясающее лето! Днем Эдди ходил копать огород или ловить рыбу, а я занималась хозяйством — очуметь! — готовя еду или стирая белье, а то и починяя его старое тряпье!..

— Мисс Кольт, если вы продолжите в том же духе, я буду вынужден вменить вам нанесение оскорбления суду.

— Извините, Ваша Честь, но это в самом деле было забавно. А по вечерам, перед тем как пойти в постель, он учил меня читать. Я, впрочем, всегда это умела. Он взял несколько книг с собой и регулярно их читал. Смешно звучит, конечно, но думаю, у него по правде была любовь к книгам.

— Вы можете уйти, мисс Кольт.

Человек в белом халате отделился от публики и подошел к свидетельнице. Он помог молодой женщине выйти из-за барьера, вывел из зала и препроводил к лимузину, призванному отвезти ее в психиатрический госпиталь Золотого Отдохновения, которому семья была вынуждена поручить заботу о ней.

Генеральный прокурор поднялся, чтобы произнести свою заключительную речь. Ветерок неопределенности всколыхнул публику. Выступление мисс Кольт повысило шансы на оправдательный приговор, в то время как отказ подсудимого оспорить обвинение поверг букмекеров в полную растерянность. Они уже не знали, в какую сторону менять котировки.

Судья потребовал тишины.

Подобно перископам, вынырнувшим из глубин, глаза генерального прокурора выползли из своих укрытий в розовой плоти и мрачно уставились на заседателей.

— Господа присяжные! — вскричал прокурор. — Подсудимый Эдвин Лоллард повинен во многих преступлениях. Однако сегодня вам нужно высказаться только по одному из них. Вероятно, вы думаете, что преступление, за совершение которого он предстал перед судом, не является самым тяжким. Но нет ничего строже закона, господа присяжные, а согласно букве закона, Эдвин Лоллард может быть обвинен лишь в одном преступлении.

Он не обвиняется в образованности, поскольку образованность не является преступлением. Среди самых выдающихся исторических личностей нашей нации встречались образованные люди: все подписавшие Декларацию Независимости, Абрахам Линкольн, Дуайт Д. Эйзенхауэр… это только некоторые из них. Книги не всегда оказывают пагубное влияние, и позволю себе заметить, что лично я отношусь к книгам одобрительно. Я прочел их немало — некоторые с удовольствием — и не презираю тех, кто читал еще больше.

Конечно, как и многие хорошие дела, чтение может перерасти в излишество, а все чрезмерное является злом. Возможно, что в случае с подсудимым образованность стала пороком. Но это не тот порок, который карается законом. И я должен попросить вас, господа присяжные, помнить об этом при вынесении вердикта.

Подсудимый не обвиняется в банкротстве. Поскольку это бы преуменьшило гнусность его дела, обнаруживая в нем известное достоинство. Но достоинство — это то качество, которое подсудимый никогда не проявлял. Наверное, вы все знаете историю Билли Сол Эстиса, одного из величайших умов XX-го века. На вершине своей славы Билли не имел ничего, а должен был миллионы. Тогда как подсудимый задолжал не больше того, что имел. Он не кто иной, как бедный, ни больше ни меньше.

С точки зрения закона, подсудимый не может быть обвинен ни в воровстве, ни в растрате. Эти деньги, столь экстравагантно выброшенные им на ветер, действительно не были его собственными: они принадлежали Братству святого Франциска. Но официальным образом Братья не имеют права владеть никаким имуществом. Он злоупотребил доверием, распродав их предприятия и пустив ко дну корабли, но не совершил преступления. Как я могу требовать от вас, господа присяжные, не принимать во внимание такие низкие поступки при определении его дальнейшей судьбы? И тем не менее, я вынужден это сделать. Закон суров, но иногда бессилен.

Ускользнет ли Эдвин Лоллард от справедливого возмездия, воспользовавшись снисходительностью суда, недостатком гибкости законов и погрешностями логики? Сможет ли он выкрутиться? Нет, господа… к счастью, это невозможно. Поскольку Эдвин Лоллард обвиняется в наипрезреннейшем из всех преступлений, в преступлении, законом признаваемом, и по которому вам предстоит вынести свое суждение.

Подсудимый обвиняется в самом высоком уровне преступной бедности.

Это немыслимо, чтобы в такую эпоху, как наша — эпоху света — в таком обществе, как наше — обществе изобилия и благоденствия — какой-либо человек, сколь бы низок душой он ни был, мог стать бедным! Несколько веков назад существовало явление, называемое безработицей. Бедность встречалась так часто, что никто не осмеливался видеть в ней отвратительное преступление. Но в наше время ни один человек не понуждаем становиться бедным. Современная наука и чудеса техники привели к исчезновению не только бедных, но даже людей, довольствующихся жизнью в простом достатке. Сегодня все — богатые… а если кто беден, то исключительно по преступному умыслу. Именно по тому самому умыслу, господа присяжные, которым движился Эдвин Лоллард.

Господа присяжные, оцените факты. Перед вами человек, воспитывающийся в благополучной семье, в условиях, сходных с вашими собственными. Никакие его желания не остаются неудовлетворенными, и все, что он просит, ему дается. Мы видим нормальное детство… идеальное детство! Он идет в университет, и там его преступная натура уже начинает проявляться. Он агрессивен, неуживчив и неблагодарен. Вы сами лицезрели, каким образом отнесся он к женщине, посвятившей целый год своей жизни его обучению. Как и остальные благодеяния, объектом которых он выступал, проявленная к нему доброта была им демонстративно отвергнута.

Он женится и находит хорошую работу. Но он не может долго терпеть свое благополучие. Он бросает работу и вынуждает жену его оставить. Он разоряется. Если бы не странное и фатальное стечение обстоятельств, его подвиги на этом могли бы закончиться. Но, как вы уже слышали, то было всего лишь начало. Он вступает в сообщество, которому — еще одно свидетельство снисходительности закона — разрешено распространять свое вредоносное учение в демократическом обществе. Религия, говорят! Но данная жалкая конгрегация еще не достаточно испорчена на вкус этого человека. Надо ее предать.

Указанное общество обеспечивает его таким богатством, о котором он мог только мечтать. Но в компании женщины, подверженной психическому расстройству и не отягощенной особо моралью, подсудимый пускается в последнюю безрассудную выходку. Он обращает обретенное богатство в мертвые залежи нелепой чуши, затем отправляет результаты своего сумасбродства на дно Гудзонова залива, где им, уж позволю себе замечание, самое место.

Приступ помрачения рассудка? Столько подлости всегда может сойти за помрачение рассудка в глазах людей, имеющих определенное представление о моральных ценностях. Но Эдвин Лоллард, при всем при том, осознавал последствия своего поступка. Он знал, что это из него сделает бедного.

Возможно, и нет необходимости так долго задерживаться на чудовищности преступления Эдвина Лолларда. Достаточно сказать, что оно наносит удар прямо в сердце общественного устройства. Оно воскрешает далекое время, терзаемое нищетой. Святой Франциск Ассизский выступает превосходным символом той эпохи: худой, одетый в лохмотья, без колебания целующий руку прокаженного. Я приведу слова, очень резкие, господа присяжные, но ничто лучше их не может передать подлинного значения бедности.

Вся ее гнусность особенно хорошо выражена этим провидцем XX-го века, который мог наблюдать бедность вблизи: Джорджем Бернардом Шоу. Шоу говорил: «Простая незыблемая истина, которую мы не выносим и отбрасываем, состоит в том, что самое большее из наших зол и худшее из наших преступлений есть бедность, и долг, служению которому мы все должны себя посвятить, это не быть бедными». Общественная безопасность и уверенность в завтрашнем дне являются основными стремлениями всякой цивилизации, но они не могут быть достигнуты, пока самая страшная из угроз, угроза бедности, нависает над нашими головами.