Богатыи?. Свободныи?. (не) Мои?

Да и было у меня уже "раз и навсегда", "никто, кроме тебя". Только закончилось все быстро и плохо. Бизнес почти прогорел, денег не стало. А та, которая "и в горе, и в радости" ушла к конкуренту. Правда, сына маленького мне оставила. Чтобы мне нескучно было. Ведь новому мужу ребенок от другого мужика не нужен был. Своих настругал.

Наверное, злость и не дала мне скатиться в пропасть. Наоборот, я из нее успешно выбрался. Бизнес привести в норму удалось. А с сыном... Все не так успешно. Он меня больше как врага воспринимает, чем как отца. Все-таки одних бабок детям недостаточно. Им еще и любовь нужна. А ее у меня на него и не хватило. Выгорела она вся, как трава сухая по весне.

И наступать на грабли снова я не планировал.

Снова посмотрел на часы. Пора. Что-то я не о том думаю. Сосредоточился на работе, не забыв скинуть Тимуру сообщение: "Как что-то узнаешь, напиши".

Глава 12

Матвей

Возвращаюсь домой. Раздевшись, мою руки. Выхожу из ванной и слышу странный звук из комнаты матери. Это что – всхлип? Она же не плачет никогда. Когда ей плохо, мультик смотрит. "Маша и медведь". Говорит, что он ей от всего помогает.

Нет, точно плачет. Это что же должно было случиться? Иду к ней.

Стучусь. Она ничего не отвечает, но рыдания становятся тише.

Ладно, плевать, что меня не звали.

– Мам, я захожу.

Вхожу в комнату. Она сидит на кровати, подобрав ноги, и сжимает руками подушку. Вся зареванная. Сердце сжимается от жалости.

– Мам, ты чего? Все ж нормально было, когда я уезжал. Тебе плохо?

Увидев меня, начинает вытирать слезы ладошками. Как будто это поможет... Сколько она так тут слезы льет?

– Мам, не молчи! В чем дело?

Она отнимает руки от лица и утыкается в подушку, заходясь в очередном приступе плача.

Я пугаюсь не на шутку.

– Матвей! Я такая дура! – разбираю сквозь рыдания.

– Да, что случилось-то? – говорю резче, чем хотел.

Мама перестает плакать, смотрит на меня и говорит глухо:

– Я беременна.

И снова слезы струятся из ее глаз.

Блин.

Подхожу к ней, обнимаю, прижимаю к себе, глажу по спине. Она мне так в детстве делала, когда я расстраивался.

– Эй-эй-эй. А плачешь-то чего? Я уж подумал, стряслось что. Ну, беременна. Это же не конец света.

Она чуть затихает, слушая мой голос, а я спрашиваю:

– От него? От Холодова?

– Дааа, – выдыхает с обидой, – Я к нему ездила сегодня и рассказала, а он требует аборт сделать. Даже денег дал.

Вот здесь наступает деликатный момент, когда нельзя ошибиться. Это ведь только ей решать, будет ли этот ребенок или нет.

Новость не вышибла почву у меня из-под ног. Наоборот. Было время, когда я очень хотел сестренку. Родителей задолбал, когда они ее привезут из магазина. А потом во втором классе увидел Полю. Она тогда только перевелась к нам. Была постарше немного. Ее почему-то с восьми лет в школу отдали. И я вроде как успокоился. От родителей отстал.

Так может сейчас пришло это время? Для сестренки?

– А ты сама как?

Молчит. Перестает плакать.

– Он же живой уже, – сколько боли в этих словах.

Так не должно быть.

– На хрен ты своего олигарха, я надеюсь, послала? Хочешь, я ему морду набью? Только скажи, – предлагаю от всего сердца.

Ведь взрослый человек должен же понимать, что секс – это такое дело, в результате которого часто появляются дети. И не всегда запланированные. И не всегда средства защиты срабатывают. Не хочешь рисковать, дрочи. Но зачем женщину обижать? Тем более беременную... Тем более, от тебя... Не понимаю.

Улыбается после моих слов. Наверняка, представила этого альфа-самца с разбитой рожей. Ну, хоть рыдать прекратила.

Отрицательно, машет головой.

– Нет, спасибо, Матвей, не надо. Мозгов это ему все равно не добавит.

Потом замолкает и уже более серьезно продолжает:

– Я оставить хочу. Помнишь, как ты сестренку просил?

Мы даже думаем с ней об одном и том же. Хорошо, что я на нее похож. Не на Белова. Тьфу, Господи.

Мрачнеет.

– Нам трудно будет, Матвей. Я не хочу это все на твои плечи взваливать.

Глупости какие. Зачем семья вообще нужна, если ты на родных людей не можешь опереться?

– Мам мы справимся! Не смей сомневаться.

Мы сидим какое-то время обнявшись. Она успокоилась, и это хорошо. Беременным нельзя нервничать. И их надо кормить. За двоих.

– Давай я приготовлю чего-нибудь? Что хочешь?

Вздыхает:

– Нет, спасибо. Я перенервничала. Сделай мне чай с ромашкой, пожалуйста. А я полежу пока.

Готовлю ей чай, отношу в комнату. Но она уже спит. Вот и славно. Утро вечера мудренее.

В дверь звонят. Тороплюсь открыть, чтобы не разбудили мать. Кого там еще принесло?

Дверь открываю широко и резко. Перед собой вижу холодовского начальника службы безопасности. Он делает шаг в мою сторону, явно намереваясь зайти в квартиру. Перегораживаю дверной проем и интересуюсь неслишком приветливо:

– Чего Вам?

Он как-то странно кряхтит:

– Кхм. Не пустишь?

Я выхожу к нему из квартиры, прихватив ключи с полки в прихожей. Дверь захлопываю.

– Нет, – отвечаю на его вопрос.

– Понял. Мать где?

– Дома. Спит. А что за непонятный интерес?

– Ты в курсе, что ли?

– А не должен?

– Ты нормально разговаривать умеешь, Матвей?

Не доволен. А чего он хотел? Хлеба с солью?

– Я нормально Вас спрашиваю, что Вам нужно?

– Хотел узнать, доехала ли твоя мать до дома и все ли с ней в порядке.

Понимаю, откуда ветер дует.

– Вас работодатель отправил? Сначала довел до истерики, потом решил узнать – хватит с нее или еще добавить.

Вижу, что собирается возражать.

Не даю ему такой возможности.

– Передайте господину олигарху, чтобы спал спокойно. Его мнение принято к сведению. И больше его величество беспокоить никто не будет.

Мужчина смотрит на меня с укором.

– Матвей, это все не просто. Ты ж ничего не знаешь о человеке. А судишь.

– Лечить меня не надо. Кто такой ваш Холодов, чтобы я его узнавал? Вы зачем сюда пришли? Узнать будут ли проблемы? Их не будет. И второй раз она к нему не придет. Чтобы не случилось.