Богатырская дружина Мономаха. Русь в огне!

– Но ведь у нас мир с половцами, – возразил дружинник. – С чего бы им нападать?

– Когда нападут, будет поздно, – заметил Мономах. – Мы должны нанести упреждающий удар.

Дружинник не нашелся что ответить.

Слова Мономаха решили дело. Святополк встал и сказал:

– Я готов.

– Этим ты, брат, великое добро совершишь для земли Русской, – откликнулся Мономах.

Они послали гонцов к Олегу и Давыду Святославичам, говоря:

«Идите на половцев, и будем либо живые, либо мертвые».

Давыд согласился, Олег же отказался, сославшись на нездоровье, хотя истинная причина отказа была всем хорошо понятна.

Отказался участвовать в походе и Мстислав, верный своим убеждениям. Отношения между отцом и сыном снова ухудшились.

Русское войско на ладьях отправилось к порогам Днепра и высадилось около острова Хортицы (легендарного острова Буяна). Здесь часть воинов пересела на коней, а часть – пошла пешком. Через четыре дня, четвертого апреля, все пришли на Сутень.

Хан Урусоба, узнав о приближении русского войска, созвал совет. Боняк на этот совет не явился. Хотя Предслава и вернулась к нему, Боняк не мог простить Урусобе попытку отнять у него любимую женщину.

Отсутствие лучшего половецкого полководца окончательно выбило из колеи и без того ошарашенного внезапным нападением Урусобу. Он считал, что нужно просить у русских мира.

– Ты боишься Руси, а мы ее не боимся, – заявил молодой Бельдюзь. – О каком мире ты говоришь? Они нарушили мир, и мы вправе делать с ними все что хотим. Перебив этих, пойдем в их землю и возьмем их города. Кто их избавит от нас?

Почти все поддерживали Бельдюзя, и Урусоба уступил большинству.

Половцы послали в разведку отряд Алтунопы, так удачно проявившего себя под началом Боняка в битве за Перемышль. Русские также выслали свой отряд, которому удалось окружить половецкий. Все, включая самого Алтунопу, были убиты.

Затем началось сражение. Словно два леса, русское и половецкое войска двигались друг на друга, и ни тому, ни другому не было видно конца за горизонтом. Они столкнулись, как две морские волны, и под напором русских половцы побежали. Урусоба и многие другие знатные половчане погибли в этой ожесточенной сече.

Бельдюзя захватили в плен дружинники Мономаха и привели его к князю. Молодой половчанин, удаль которого куда-то испарилась, дрожа от страха, предлагал за себя золото, серебро, коней, скот.

– Это не мы, а клятва победила вас! Сколько раз, давая клятву, вы все-таки нападали на Русскую землю? – грозно вопрошал Мономах, как будто это половцы напали первыми. – Почему не учили вас отцы ваши не нарушать клятвы, но проливать кровь христианскую? Да будет твоя кровь на голове твоей!

Князь взмахнул рукой, и его дружинники зарубили Бельдюзя.

Захвачено было много добычи – челяди, коней, верблюдов, овец. На общем пиру Мономах сказал, поднимая чашу:

– Вот день, сотворенный Господом! Возрадуемся в этот день, ибо Бог избавил нас от врагов наших, сокрушил головы змеевы и передал им принадлежавшее людям русским!

Войско возвращалось на Русь с победой и славой, ведя с собой множество пленных.

В августе того же года был заново отстроен город Юрьев, некогда сожженный половцами.

Новый брак Святополка

Святополк удачно выдал замуж двух младших дочерей: одну – за нового польского короля Болеслава Кривоустого, другую – за Штефана, сына своего давнего союзника венгерского короля Коломана. Но его беспокоило то, что у него был лишь один сын – владимирский князь Ярославец. Если бы с Ярославцем что-нибудь случилось, власть после смерти Святополка, минуя окончательно сошедшего с политической сцены Олега, явно перешла бы к Мономаху. А если бы Мономах умер раньше Святополка, могла бы начаться междоусобная война между Мстиславом и старшим сыном Олега, Всеволодом. Святополк хотел жениться и завести еще одного сына, но он не был до конца уверен в смерти Марджаны. Даже удивительно, что этот клятвопреступник в вопросе о браке боялся прогневать Бога.

Святополк объявил и о своем намерении жениться, и о своих сомнениях, обещая большую награду тому, кто подтвердит смерть Марджаны. Весть об этом, конечно, дошла до Добрыни Никитича.

Богатырь долго колебался, понимая, что, оказав услугу Святополку, неминуемо повредит Мономаху. Если бы речь шла о денежной награде, даже мысль о том, чтобы рассказать великому князю нужную тому правду, не пришла бы Добрыне в голову. Но он задумал попросить Святополка об одной очень важной для него вещи, которую Мономах при всем желании не смог бы сделать.

Отпросившись у Мономаха, Добрыня поехал в Киев, был принят Святополком и рассказал тому о смерти Марджаны. Великий князь, потрясенный вероломством, жестокостью и развращенностью бывшей супруги, однако же, радовался тому, что может теперь с чистой совестью жениться.

– Я понимаю, что ты не можешь повторить свой рассказ перед всеми, – сказал Святополк. – Но готов ли ты повторить его перед новым митрополитом, чтобы тот дал мне дозволение на брак?

Новый митрополит Никифор был назначен совсем недавно.

– Да, готов, – кивнул Добрыня.

– Сколько гривен ты хочешь в награду? – спросил Святополк.

– Не нужны мне деньги, – ответил Добрыня.

– А что тебе нужно?

– Опостылела мне, великий князь, моя жена, Забава Путятишна. Упроси митрополита дать мне дозволение на развод, чтобы мог я жениться на другой.

Святополк призадумался. Он не хотел отказывать Добрыне, который так ему удружил (да и к тому же заманчиво было склонить на свою сторону старшего дружинника Мономаха), но не хотел и ссориться с Путятой Вышатичем.

– Мне нужно поговорить с твоим тестем, – сказал он Добрыне. – Подожди маленько.

К радости великого князя, Путята, который терпеть не мог своего зятя, был очень даже не против развода. Его волновала лишь причина – он не хотел, чтобы пострадало доброе имя его дочери.

Из Переяславля вызвали Забаву Путятишну, которая исповедалась митрополиту Никифору в том, что муж давно отказывает ей в супружеском ложе, ссылаясь на данный им обет. Митрополит посчитал это достаточным основанием для развода, тем более что детей у супругов не было. Путята Вышатич также остался доволен.

Встретился митрополит и с Добрыней, который рассказал ему о смерти Марджаны, получив сразу и отпущение грехов, и дозволение на развод. Заодно Никифор освободил Добрыню от якобы данного им обета.

Святополк смог жениться в третий раз, и в 1104 году у него родился сын Брячислав. Казалось, ему уже не приходилось беспокоиться насчет того, чтобы титул великого князя навсегда перешел к его потомкам.

Новый брак Добрыни

Добрыня часто вспоминал Яну, служанку Марджаны, но где он мог ее отыскать? Да и не пристало ему, старшему дружиннику Мономаха, жениться на простой девушке.