Богатырская история (сборник)
Шрифт:
Так пришла в полный ужас.
– Дедушка Часовщик, пожалуйста, не надо! – взмолилась она. – Он ведь не думал, что всё так получится. Ты ведь не думал, да? – повернулась она к Кириллу.
– Не-а! – сначала замотал, а потом отчаянно закивал головой Кирилл. – У-у-у-у! Я не ду-у-у-умал!
– Не думал? – презрительно переспросил дед. – А нужно думать! Ладно, времени сейчас нет. Вернусь, всыплю тебе!
Он снова вдел ремень в пояс брюк и только тут обратил внимание на записку, которую всё это время держал в руке.
– Что ж это ты мне за записку принёс, интересно?
И он начал читать вслух:
– Посмотри-каТы– И подпись тут какая-то!
Старик Часовщик поднёс листок прямо к глазам.
– Со-кив-кенс! – разобрал он. – Это что такое всё значит?
– Ой, это же дразнилка! – скривился Кирилл. – Записка с другой стороны!
– Ах, с другой стороны! – передразнил его дед. – Нет, видно, всё-таки надо тебе сейчас всыпать!
И он в третий раз начал расстёгивать свой старый армейский ремень.
– Ай! Я больше не буду! – отчаянно взвыл Кирилл.
– Ясное дело, не будешь! – подтвердил дед. – Я тебя отучу! Раз и навсегда!
И в эту секунду на пряжку от ремня, который он сжимал в руке, прыгнул Лучик.
– Будьте любезны, извините, пожалуйста, что я вмешиваюсь! – вежливо произнёс он.
При этом серебристое пятнышко подрагивало и переливалось на блестящей пряжке.
– Но дело в том, что мы можем, грубо выражаясь, опоздать, прошу прощения!
– Ничего, пожалуйста, – сказал, успокаиваясь, Старик Часовщик. – Вы правы, конечно. Извините меня, старика, за горячность. Родной внук всё же. Я сейчас мигом, только инструмент захвачу.
Он опять вернул ремень на место и начал быстро собирать инструменты.
– А ты можешь пока спать, негодяй! – презрительно бросил Часовщик Кириллу. – Вернусь – поговорим!
– Будьте так любезны следовать за мной и по возможности не терять меня из виду, – успокаивающе произнёс Лучик.
После чего тут же переместился на сахарницу, стоявшую на столе, около которого понуро стоял Кирилл.
– До свидания, мальчик! – прожурчал Лучик. – Нам пора идти! Извините, пожалуйста!
И мгновенно перенёсся на ручку входной двери. Старик Часовщик и Так двинулись за ним.
– Деда-а! – неожиданно взвыл Кирилл.
Старик оглянулся:
– Чего тебе?
– Деда, возьмите меня с собой! – умоляюще попросил Кирилл. – Я помогу! Я пригожусь! Я ей отомщу!
Он выскочил на середину комнаты и стал поочерёдно обращаться ко всем.
– Дедушка! Так! Лучик! Ну, пожалуйста! Я вас всех очень прошу!
– Пусть он пойдёт с нами, дедушка! – попросила Так.
– Прошу прощения, – зажурчал Лучик, – но хотелось бы, конечно, чтобы в случае сражения на нашей стороне присутствовало больше народу, извините за откровенность!
– Ладно, так и быть, иди! – согласился Старик Часовщик. – И смотри мне! – погрозил он пальцем просиявшему внуку.
– Не теряйте меня из виду! – воскликнул Лучик и проскользнул в дверную щёлку.
Часовщик распахнул дверь.
– Ну и дождь! – пробурчал он, поёживаясь.
– Не волнуйтесь, – сказала Так, раскрывая зонт. – Зонт большой, мы все поместимся.
– А я и не волнуюсь, – усмехнулся Старик Часовщик. – Я же всё-таки не сахарный, не растаю!
И они пошли вслед за мелькающим между деревьев Лучиком.
Глава восьмая
Подземелье
А сейчас представьте себе ужасное мрачное
подземелье, где содержит своих пленников Сокивкенс. Свет туда почти никогда не проникает, и в тоскливом полумраке можно с трудом разглядеть отовсюду собранные отвратительной колдуньей часы.Каких только часов тут нету: обычные наручные, карманные на длинных цепочках и с крышечками, песочные, настенные, часы с кукушками и без, часы-будильники и даже солнечные часы. А также затесавшийся в эту компанию нахохлившийся петух, гордый гребень которого уныло повис.
И вот все эти часы с грустным перезвоном поют следующую печальную песню:
Мы истерзаны, переломаны,Навсегда мы здесь замурованы.Нам не выйти отсюда никак,Тик-тик-так, так-так-тик, тик-так-так.Долго мучали нас, разбивали нас,И толчёный кирпич засыпали в нас,Мы теперь не часы, мы лишь брак,Тик-тик-так, так-так-тик, тик-так-так.И никто из беды нас не выручит,И никто никогда нас не вылечит,Мы пропали, погибли за так,Тик-тик-так, так-так-тик, тик-так-так.И вот, пока они так пели, где-то высоко наверху заскрипели ржавые петлицы тяжёлой железной двери, и оттуда послышались шаги.
А вскоре свет фонарика, который держала в руке мерзкая Сокивкенс, осветил стёртые каменные ступеньки, а потом перенёсся на изуродованные часы.
– Вниз шагом…арш! – раздался гнусавый голос колдуньи.
Прямо перед Сокивкенс, уткнувшись куда-то в пространство невидящим взглядом, шагал Тик.
– Не спотыкаться! – покрикивала сзади отвратительная колдунья. – Так, молодца! Ещё три ступеньки! Прямо шагай! Налево! Ну всё, вот мы и на месте. Пришли, стало быть.
Колдунья с усмешкой оглядела испорченные притихшие часы.
– Что, голубчики, песни поёте? Пойте, пойте, я не возражаю. Даже напротив, одобряю. Раз поёте, значит, ещё не до конца сломаны. А молчите – кто вас разберёт! А я вот вам товарища привела. Всё веселее будет! Ты, Тик, становись сюда! Вот так! Давай-ка мы тебя привяжем!
Тик безмолвно повиновался.
Колдунья ловко привязала его к торчащим из стены кольцам.
– Вот и славненько, – захихикала она, потирая руки. – Ладненько, пойду-ка ещё погляжу. Вдруг где какие часы остались. Ну, а потом уж будем отдыхать! Столько, сколько душе угодно. Хе-хе-хе! Как говорится, сделал дело – гуляй смело! Эх, бабка, – погладила она себя по косматой седой голове, – вот умница, вот разумница, в твои-то годы такие дела ворочать! Не скучайте, мои родненькие! Скоро вернусь! – пообещала Сокивкенс и заковыляла вверх по лестнице.
Но потом, вспомнив что-то, приостановилась.
– А ты, Тик, можешь проснуться! – проскрипела она. – Раз, два, три! Проснись – не ленись! Чувствуй себя как дома!
И снова, гнусно захихикав, колдунья наконец удалилась.
Сверху донёсся скрип несмазанной двери, а потом звук закрываемой железной щеколды. Затем всё стихло.
Тик с удивлением всматривался в окружающий его полумрак.
– Что это? – спросил он. – Где я? Так, ты где? Эй!