Богатырские фамилии. Красные и белые (Сборники рассказов)
Шрифт:
— Кто взял Калач?
— Передовой танковый отряд.
Записывают корреспонденты.
— Знаем, — говорят, — вашего командира. Подполковник…
— Так точно, подполковник. Подполковник Филиппенко, — уточняют танкисты.
— Как Филиппенко? Филиппов! — крикнули журналисты.
— По танкам! — прошла тут команда.
Скрылись под бронированными крышками люков танкисты. Остались корреспонденты со своими блокнотами. Смотрят на записанную фамилию командира передового отряда, гадают, какая же из фамилий подполковника правильная —
Решили перепроверить. Попался один из солдат.
— Как фамилия командира передового танкового отряда? — спрашивают корреспонденты.
— Подполковник Филиппов, — отвечает солдат.
«Значит, всё же Филиппов», — решают корреспонденты. И всё же вторично решили проверить.
— Как фамилия вашего командира? — спросили у пробегавшего мимо лейтенанта танкиста.
— Подполковник Филиппенко, — отвечает лейтенант.
— Он командует передовым танковым отрядом?
— Так точно, он.
Совсем в недоумении корреспонденты. Вовсе теперь запутались. «Филиппов? Филиппенко? Как же в статьях писать?»
Торопились они в газеты. Вернулись в свои редакции. Сидят гадают, какую же из фамилий указывать.
Сидят гадают. А гадать-то и нечего.
Оказалось, что среди наступающих танкистов были и подполковник Филиппов и подполковник Филиппенко. Оба они командовали передовыми отрядами. Оба получили и звания Героев Советского Союза. Первый — за взятие моста на Дону, второй — за город Калач.
Много под Сталинградом героев. Много похожих фамилий. Иванов, Иваненко, Иванян, Иванидзе, Иващенко; радистки: Литвина, Литвиненко, Литвинова; танкисты: Григорян, Григоренко, Грищенко; пехотинцы: Петров, Петрашвили, Петросян, Петронавичус. Много героев, много фамилий.
Хочешь писать о героях? Не ошибёшься — бери любого, фамилию выбирай любую.
Из Германии, из города Лейпцига, прибыл под Сталинград в штаб фашистской армии, которая штурмовала Сталинград, известный художник-баталист.
Прибыл. Представился. Уже немолод. В годах художник.
Приехал художник по приказу самого Гитлера. Получил он задание нарисовать огромную картину о сталинградской победе фюрера.
Усердно трудился на фронте художник. Собрал материал для картины. Сделал бесчисленные зарисовки. Одних портретов чуть ли не тысячу нарисовал.
Закончил художник свою работу, стал собираться в Лейпциг. Сложил полотна свои и краски. Простился с чинами штаба. И вдруг:
— Танки! Танки! Русские танки! Советский прорыв!
Не поверил никто вначале. Не верит и сам художник.
Какой прорыв? Какие советские танки?! Откуда?! Ведь штаб далеко, в армейском тылу.
Однако всё верно. Мчатся советские танки. Навстречу идут друг другу. В клещи берут фашистов.
Прорвались танки в тыл к фашистам. Началась паника, переполох. Устремились штабные службы быстрей на запад, к станции Нижнечирской, к мосту через Дон.
— Танки! Советские танки!
Вместе со всеми бежал к Нижнечирской
и прославленный баталист. Ехал в штабной машине. В давке, в сутолоке слетела в кювет машина. Офицеры, его соседи — а были они посильней, помоложе, — пристроились быстро к другим машинам. Остался художник в степи один.Ветер крепчает. Метёт позёмка. Стоит у дороги, как столб, художник:
— Я — баталист! Я — баталист!
Машет руками, взывает о помощи. Держит эскизы свои и краски.
— Я — баталист! Я — баталист!
Мимо несутся как вихрь машины.
— Я — художник-баталист! — надрывает несчастный глотку.
Никому баталист не нужен.
Стоит художник. Чуть-чуть не плачет. Вот и заплакал. Слёзы к носу текут из глаз.
— Я из Лейпцига. Я — баталист!
Всё больше и больше солдат на дороге. Толкая друг друга, текут вперёд. В общей массе бредёт художник. Еле ноги, бедняга, двигает.
Скользко. Всё сильнее метёт позёмка. Крепчает, крепчает ветер. Поскользнулся, упал художник. Хочет подняться, да нету сил. Понимает — не встать ему с этой пади. И вот, как бы сквозь дрёму, сквозь страшный сон, лишаясь чувств, ещё осознал художник: колесо от повозки прошло по телу, ударил копытом конь, тяжёлый, как жёрнов, огромный, как жёрнов, навалился автомобильный скат…
— Я — баталист… — прохрипел художник. И отдал последний вздох.
Лежит баталист на дороге. Рядом краски лежат и эскизы. Кто же картину теперь напишет? Кто же фюреру славу теперь воздаст?
Наступает Советская Армия. Сдаются фашисты в плен.
20 ноября. Утро. Штабная машина. Полковник в машине. Едет полковник, командир дивизии, к своим наступающим войскам. Навстречу попались пленные. Семь человек. Сзади шагает советский солдат. Молод, безус солдат. Держит автомат на изготовку, сопровождает пленных.
Остановилась машина.
— Откуда ведёшь, герой?
— Вот там за высоткой стоит деревня, товарищ полковник.
— С кем их пленил?
— Один.
— Один?!
— Так точно, товарищ полковник. Я в проулок. Они из хаты, — стал объяснять солдат. — «Стой!» — им кричу. Занёс гранату. Увидели гранату и тут же хендехохнули!
— Что-что? — не понял полковник.
— Руки вверх подняли, хендехохнули, товарищ полковник.
Полковник рассмеялся.
— Ну что ж, благодарю за службу, герой. Как фамилия?
— Синеоков, товарищ полковник.
Вечером полковник, командир дивизии, докладывал о том, как идёт наступление его дивизии, генералу, командующему армией:
— Товарищ генерал, сегодня перед фронтом моей дивизии девятьсот фашистов хендехохнули!
— Что-что? — не понял генерал.
— Хендехохнули, сдались в плен, товарищ генерал.