Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Мама… - попыталась возразить Леси, но отец уже тянул ее к выходу.

Вайспута неодобрительно покосилась в сторону невестки, но ничего не сказала, и принялась за работу, как только за Дэйхеном захлопнулась дверь.

Старшие братья, Лейф, Бейк и Мейр, расседлали лошадей, завели их в сарай и устроились возле крыльца, ожидая, когда их позовут в дом. Молчали… как и три предыдущие дня. Просто не знали о чем говорить. В одно мгновение все было хорошо – они неспешно возвращались домой с долгой северной охоты, шутили, Бейк и Мейр подкалывали Лейфа тем, что он дожил до свадебного возраста, а невесту так и не нашел, а Рейк не обращая на них внимания, мастерил очередную игрушку для сестры. Он всегда привозил ей что-нибудь с охоты.

А в следующее мгновение… на них летела стая рассвирепевших

волкогиен. Рейк всегда был самым слабым и медлительным из них, вот и не успел увернуться и вовремя вынуть оружие. Лейф должен был защищать его, но тогда страх сковал его по рукам и ногам. Он просто не смог заставить себя подобраться к брату поближе. Если бы отец не подоспел вовремя, волкогиены разодрали бы его прямо на месте. Всю оставшуюся дорогу до дома Лейф не смел заглянуть в лицо брату, вместо этого он смотрел на отца, чтобы увидеть, что тот не винит его в случившемся, но Дэйхен был все так же холоден и отчужден, как и всегда. Для Лейфа это стало самым ужасным наказанием, а теперь тягостное ожидание сводило с ума.

Дверь со скрипом отворилась. Братья повернули головы и увидели, как с порога спускается отец с сестрой. Он был все также мрачен и молчалив. Уселся рядом с сыновьями, разглядывая плохо различимую в темноте землю под ногами. Глаз не поднимал, будто не замечая мучившихся от незнания мальчишек. Он настолько погрузился в себя, что даже не заметил, как крохотная ладошка восьмилетней девочки потихоньку выскользнула из его руки.

Леси, крадучись, обошла дом с другой стороны и заглянула в окно напротив отцовской кровати. Рейк лежал неподвижно. Глаза его были плотно закрыты, он спал. Видно, уже подействовало дурман-зелье Вайспуты. Белые простыни перемазаны кровью. Бабка стояла спиной к окну у печки - грела кочергу на огне. Когда та раскалилась докрасна Вайспута вернулась к кровати внука. Громко всхлипнула выглянувшая из-за занавески Ольжана. Леси была уверена, что мать плачет. Лекарка приложила кочергу к окровавленному обрубку, оставшемуся от правой ноги Рейка. Запахло паленым мясом. Живот болезненно скрутило, но девочка сжала руки в кулаки так, что ногти впились в кожу, и не посмела отвернуться. Закончив прижигать рану, Вайспута почувствовала перепуганный взгляд внучки. Тайком от невестки, старуха махнула девочке, чтобы та возвращалась к отцу, потому что ее вот-вот хватятся. Леси понимающе кивнула и побежала обратно. Она пришла как раз тогда, когда Вайспута открывала дверь.

– Ну как? – обреченно спросил Дэйхен.

– Рана чистая, но все еще есть опасность, что огонь распространиться, - ответила старуха, не желая давать ложных надежд. – Помогите убрать простыни.

– Леси, давай быстрее, что ты там возишься? – крикнула из дома Вайспута.

Девочка никак не могла выстирать кровь с простыней, сколько ни полоскала их в ручье за домом. Пальцы уже ломило от холода, а проклятые бурые пятна все не уходили с белой ткани.

– Я сейчас… еще чуть-чуть, - крикнула Леси в ответ, рукавом растирая по лицу грязь вместе со слезами.

– Поторопись. Тебе еще надо успеть раков наловить, да собрать черемухи с можжевельником для лекарства Рейка, а то братья твои абсолютно бесполезны. С рассвета самого куда-то запропастились. Ведь знают, что много дел надо переделать, а мы одни не справляемся.

Отчаявшись отстирать самые въевшиеся пятна, Леси развесила белье на веревках сушиться, схватила корзину и побежала на речку за раками. Едва поспела, пока они еще не уползли подальше от дневного жара. А черемуха и можжевельник оказались сущим пустяком. Леси даже не замечала, как царапались и кололись ветки, пока она собирала ягоды. Возвращалась через село, чтобы срезать путь. Возле красной хаты встретила братьев. Лейф, избегая ее, проскочил мимо, сделав вид, что не заметил. Бейк и Мейр, напротив, бодро поприветствовали и забрали корзины.

– Мы молиться ходили, - Бейк попытался объяснить их отсутствие. – Мама говорит, что это помогает даже лучше, чем бабкины снадобья. Да и дух поднимает, а то в последние дни мы уже на стенку готовы были лезть. К тому же, дед по нас соскучился. Только ты отцу ничего не говори, а то заругает.

– Не скажу, - Леси перевела взгляд на красную хату. – Может, и мне помолиться?

Угу. Дед говорит, что чем ты младше, тем боги лучше тебя слышат, - с улыбкой поддержал ее Мейр. – А корзины мы сами донесем.

Леси ступила на порог высокого, выкрашенного в красный цвет сруба. Занесла руку, чтобы постучать, да так и застыла в нерешительности. А вдруг заругают? Она ведь из охотников, да еще и Поющая. Таких землепашцы не любили, само их существование считалось кощунством по отношению к богам. «Как может то, что появилось на свет по их воле быть кощунством?» - не могла взять в толк девочка. Видно, была слишком маленькой, чтобы понимать такие вещи.

Дверь открылась сама. На пороге показался седовласый старик в коричневом балахоне.

– Леси! – он добро улыбнулся, от чего стали видны глубокие морщины вдоль глаз и в уголках рта. Почему-то эта не слишком красивая улыбка завораживала - хотелось ответить тем же, несмотря на сдавившую сердце тяжесть.

– Откуда вы меня знаете? – удивилась девочка.

– Ну как же, я знаю всех своих внуков, - он коснулся кончиками пальцев медовых волос девочки, таких похожих на волосы его единственной дочери. – Проходи, ты, верно, хочешь помолиться за брата.

Леси медленно кивнула, с недоверием поглядывая на старика. Этим она и отличалась от землепашцев, и даже от братьев. Все-таки, права была Вайспута, в ней больше от охотников, чем во всех остальных детях Ольжаны вместе взятых, несмотря на внешность.

Девочка с любопытством осматривала красную хату, внутри которой оказалась впервые. Этот сруб находился в самом центре села и служил не только для проведения церемоний и молитв, но также для собраний землепашцев, где они решали общественные проблемы. Во время больших праздников собирались на поляне, посреди которой стоял большой идол, изображавший четырех крылатых мужчин, лицами обращенных к четырем сторонам света. Статуя символизировала единство братьев-ветров, хотя какое может быть единство, если они были повернуты друг к другу спинами, Леси не понимала. Наверное, и для этого была еще слишком мала. Хата же вмещала всего одну статую с четырьмя лицами, которую девочка видела впервые. Она показалась Леси уродливой, но нельзя же обижать богов в их собственном доме. Девочка прошла вдоль многочисленных рядов лавок, которые заполняли почти все помещение, кроме небольшого возвышения перед алтарем со статуей, и остановилась, выбрав лицо, обращенное к западу. Оно почему-то показалось Леси самым добрым, хоть таким же некрасивым. Девочка вопросительно глянула на старика.

– Что мне говорить? Я раньше никогда… - стесняясь, начала она.

– Говори, что хочешь. С детьми землепашцев мы разучиваем разные формулы, но я не думаю, что от этого боги лучше слышат их просьбы. Просто встань на колени и говори то, что на душу ляжет. Если молитва идет из сердца, то боги тебя услышат, как бы ты ее не произносила.

Леси опустилась на колени. Ноги с непривычки заболели, упираясь в твердый пол.

«Я знаю, что не должна быть здесь», - говорила про себя Леси. – «Все это неправильно. Знали бы взрослые, что я молюсь, как землепашка, наверняка, заругались бы и на неделю поставили в угол на горох, но… Я не знаю, что еще сделать. Мама не позволила остаться с Рейком ночью, и простыни… я даже на такую малость, как отстирать их от крови, оказалась не способна», - Леси подняла голову и пристально посмотрела в глаза деревянного идола.

«Пожалуйста, помогите брату. Лейф говорит, что на охоте он абсолютно бесполезен, но… ведь Лейф так говорит про всех. А Рейк, он особенный. Он добрый и внимательный. Он единственный заботился обо мне, защищал, слушал мои глупости, играл со мной … А какие он прекрасные вещи мастерит. Вот», - Леси достала из кармана искусно вырезанную из дерева фигурку кошки. Девочке всегда хотелось, чтобы у них дома жила кошка, но охотникам положено было держать только ездовых животных, да собак. Кошки считались питомцами землепашцев, поэтому охотники относились к ним с презрением, как и ко всему остальному, принадлежащему соплеменникам с другой стороны. Рейк не мог подарить сестре настоящую кошку, поэтому вырезал ее из дерева. Она получилась совсем как живая, только крохотная. Это была любимая игрушка девочки. Леси положила ее у ног статуи снова подняла глаза к лику.

Поделиться с друзьями: