Боги славянского и русского язычества. Общие представления
Шрифт:
Велес в пору двоеверия
Во многих русских сказках в качестве основного действующего персонажа фигурирует Никола Чудотворец, чье имя заменило в народе имя великого языческого Бога – Велеса.
На особое почитание русскими св. Николая указывают свидетельства иностранцев, бывавших на Руси в позднем средневековье (Горсей, 1990, с. 269).
«Среди всех народов русские более прочих привержены чревоугодию и суевериям. Их покровитель, святой Николай, удостаивается большего числа поклонов и молитв, нежели все святые вместе взятые. Русский не молится Богу, он по клоняется святому Николаю и обращается к нему с любыми своими нуждами. Его изображения можно видеть повсюду: в столовых, в кухнях и всех прочих местах. Воистину, это их семейный Бог. Каждый входящий в дом сначала должен поклониться иконе, а потом уже приветствовать хозяина. Мне приходилось видеть московитов, которые, взойдя в комнату, где по какой-то невероятной случайности не было святого образа, бежали
Дмитриевский собор во Владимире возведен в конце XII в. Его стены изукрашены барельефами, в которых многие исследователи и энтузиасты усматривают не столько образы персонажей христианской мифологии, сколько образы двоеверные. Тогда на фото – гусляр (возможно, тот самый Боян)
До сих пор и у западных славян отмечается, вероятно, важнейший из праздников, день св. Микулаша, т. е. св. Николая, который «… имеет еще древнюю языческую традицию и связан с божеством, охранявшим скот» (Грацианская, 1975, с. 105–106, 111).
Великоморавское княжество, видимо, возникло из предгосударственных образований Центральной Моравии и Юго-западной Словакии конца VII–VIII вв. Топонимы ино гда могут служить неплохим доказательством иных гипотез. Наиболее значительное городище моравов того периода находится в местности Валы, около Микульчиц. И топоним этот, не исключено, связан с культом Велеса/св. Николая.
Как отмечает С. М. Толстая, у кашубов в Польше под именем Николая был известен злой дух, который загадывал загадки заблудившимся в лесу. Если человек отгадывал, Николай выводил его из леса, а если нет, то человек попадал во власть нечистой силы, отдавал душу дьяволу.
Чествование св. Николая как хозяина скота отмечено и в Польше. Николе молятся здесь при выгоне скота на пастбище и называют «патроном скота» (patrуn od bуdtа), а также «скотьим пастырем» (pasterz dobytku) и т. п. В этих молитвах скот выгоняется со словами: «Wyganiojcie bydelecko na zielona lacke! Panu Jezusowi w racke. Pod Matki Boski ploszcyk, Swietygo Mikolaja losecke» (Kotula, 1976, s. 50, 53, 91).
Вот характерное обращение к св. Николаю в образе хозяина диких животных с просьбой оградить скот от лесного зверя. Обратите внимание: волк уподобляется псу, а пес – существо служивое. Не иначе, псы Николая – волки, как есть псы – два волка – и у Одина.
Swiety Mikolaju, wez kluczyki z raju,Pozamykaj wscieklego psa, wilka lesnego!Aby ni mial mocy do cielatek, do bydlatek –Krwie chlapac, skory drapac,Kosci po lesie roznosic(Там же, с. 69; см. тж. с. 265, 311, 373, 376, 387, 440–441, 486). Swiety Mikoiaju,Wez kluczyki z raju!Zamknij psa wsciektego i wilka lesnego,Niech nie patrzy na te owce,Co ja je pase(Там же, с. 93). Swiety Mikolaju, wez kluczyki z raju:Zamknij paszczeke psu wscieklemu,Wilkowi lesnemulNiech po bydlatku i po cielatkuKrewki nie chlipaja,Skorki nie drapaja(Там же, с. 420, см. тж. с. 46, 58, 61–62, 68, 70, 72, 80, 89–90, 92).Это широко известное белокаменное изображение на Дмитриевском соборе во Владимире многие историки также склонны толковать как изображение Велеса
Впрочем, псы в народной
традиции еще и служители лукавого: «Создал Господь Адама и Евгу и пустил их жить в пресветлом раю; а к воротам райским приставил собаку, зверя чистого; по всем раю ходила. И повелел Господи собаке, зверю чистому: «Не пускай, собака, зверь чистый, не пускай ты чорта лукавого в рай: не напоганил бы он моих людей». Лукавый чорт пришел к райским воротам, бросил собаке кусок хлеба, а та собака и пропустила лукавого в рай. Лукавый чорт возьми да и оплюй Адама с Евгой; всех оплевал, с головы до последнего мизинчика во левой ноге. Приходит Господи – только руками об полы ударил! На Адама с Евгой глянуть срамно! Но Богу, известно, не обтирать их стать, не марать же рук в чертовы слюни: взял да и выворотил Адама с Евгой. От того и слюна погана. “Слушай, собака,– сказал Господи,– была ты, собака,– чистый зверь: ходила по всем пресветлом раю; отныне будь ты, пес,– нечистый зверь; в избу тебя грех пускать, коли в церковь вбежишь – церковь снова святить”. С тех пор не собака зовется, а пес: по шерсти погана, а по нутру чиста» (Собр. Киреевского, 1986, с. 38–39).Собака (волк) – воплощение темных сил не только и не столько в христианстве народном. Такой подход проникает в обычай, видимо, из официального церковного взгляда на собаку или волка как на нечистое животное.
Святой Власий со стадами скота и святой Спиридоний. Новгородская икона ХVI в.
Успенский также особо отмечает, что и восточные, и западные славяне перенесли культ «скотьего бога» Велеса в первую очередь на св. Николая (Успенский, 1982, с. 31–117). Автор проводит подробный функциональный анализ, так что его работу можно считать выдающейся по качеству и количеству привлеченного материала, а также по методике изыскательской работы. После труда Успенского о сопоставлении Велеса и св. Николая сказать что-либо новое трудно.
У подвергавшихся христианизации ближайших соседей славян в период насаждения православия прежние основные божества язычников также приобретают имена христианских святых и их противников.
Следовательно, предположение о том, что Велес «скрывается» под именем Николая Чудотворца, на наш взгляд, вполне обосновано.
Вероятно, сказочные истории с участием Николая Чудотворца восходят к более древним пластам языческого наследия. Так, Никола является под видом нищего, калики перехожего, неузнанным и набивается либо в попутчики, либо в постояльцы. Спутники или хозяева само собой не берут старичка в расчет. В этом-то и состоит их ошибка. Но это не только просчет, но и традиционная убежденность культурного героя в том, что именно он обладает правом на Силу (Богатство) и Удачу. Никола Чудотворец покровительствует наживному купеческому делу, исцеляет или воскрешает любимых культурного героя (Белозерск., 1, № 38–77), но в то же время наказывает охотников, которых предостерег от опасности, а те не послушали старика; учит уму-разуму попутчика (кузнеца или попа), обделившего товарища в дороге (Садовников, 2003, № 89).
Классикой стала былинная история Михайло Потыка, в которой Николай Чудотворец являет себя как могучий волшебник (Былины, 1993). Михайло Потык был превращен своей женой Марьей в камень. Его едут спасать Илья и Добрыня, названые братья. По пути к ним пристает «калека перехожая» и, понятно, напрашивается в сотоварищи. Богатыри в полный скок, «калека» еле шагает, а догнать его не могут (вспомним заодно Миколу Селяниновича и Святогора). Калека в конце называется Николой. И творит он чародейство, коего не могут сделать ни физически сильный Илья, ни Добрыня. Чары Марьи, то есть Мораны-Морены-Мары, богини смерти, развеивает более древний бог со сходной сущностью, бог магии и смерти Велес/Николай Чудотворец, выступающим под видом своего «волхва», калики перехожего.
Следы почитания Велеса прослеживались в народной культуре и фольклоре вплоть до начала XX в. Так, трава, кусты, деревья и т. п. назывались в народе «волосами земли» (по Е. Дмитриевой)
Еще один тип историй, когда Чудотворец ставит в неловкое положение того или иного русского мужика (см. например, «Бедный мужичок и Николай Чудотворец»): «Один мужичок дожил до такой бедности, что нечего было продать и купить хлеба. И вот молится он Николаю Чудотворцу: “Николай Чудотворец, пойдe я от бедности красть к богачу, а ты спаси меня, свечку поставлю тебе, если исполнишь мою просьбу”. Приходит бедняк к богачу, вошел в клеть, взял деньги и стал выходить вон, да нечаянно задел он ногою обо что-то – загремело, застучало да и свет стал появляться. От страху он без оглядки побежал в поле и видит, что за ним бегут два мужика. Не зна, куда спрятаться; видит мелкий лесок, он туда. А там корова палая. Он – залезь в нее. Мужики мимо пробежали, не заметив его. Когда мужики скрылись, бедняк вышел из коровы и пошел домой» (Смирнов, 2003, № 53).