Боги в изгнании (с илл.)
Шрифт:
«Ты правильно все понял, — кивнул Линг. Он с трудом поднялся с кресла и, шаркая подошвами, направился к Ворху. Ворх вскочил, поддержал старика за локти, и Линг, умиленно оглядывая Ворха, положил руки ему на плечи, потом стал нежно гладить по щекам. — Ворх, ты замечал, что тебе кто-то помогает?»
«Замечал. И не только я. Дабер меня прозвал Везунчиком. Мне всегда везло, думал я… А это ты помогал, Линг?»
«Я, Ворх, все я. Обеспечил тебе образование, потом ускоренное продвижение по службе, проникновение в правящие круги…»
«Как мне отблагодарить…»
«Помолчи. Потом я спас тебя, когда ты был уличен в получении взяток от Ведомства продобеспечения».
«Мне стыдно, Линг. Я рос один. Моя мать разбилась
«Это я тоже знаю, Ворх. Ты получил потом крупную сумму денег».
«Я их не трогал. И вообще не дал разрешения перевести на свой счет».
«Почему?»
«Не знаю, чьи это деньги. Может быть, Дабера. Боюсь ловушки».
«Этого я не учел».
«Ты?»
«Деньги тебе перевел я, Ворх».
«За что?»
«Ты очень похож на свою мать. А я ее любил, — грустно улыбнулся Линг
и вскинул на Ворха грустный взгляд. — Ты мой сын, Ворх».
Ворх растерялся. Мысли его сбились, запрыгали бешеным потоком вопросов, догадок, сомнений; замерцали короткие всполохи воспоминаний сиротского детства, обездоленной юности, когда так нужен рядом кто-нибудь близкий, любящий. Да, он был везунчик, как дразнил его Дабер. Но чего это стоило Ворху — не знал, кроме него, никто!
«Я не мог признаться раньше, чтобы не повредить твоей карьере. Гильорт не
наследуется, ты это знаешь. А потому запрячешь мое признание так далеко в недра памяти, чтобы никто, никогда ничего не узнал. Не обижайся, сын мой…»
«Еще минута… Расскажи про мать».
«Я был Верховным кселензом, когда мы встретились с ней и полюбили друг
друга, — стал рассказывать Линг, осторожно посаженный Ворхом в свое Ворх остался стоять рядом и держал отца за руку, всматривался в воспроизводимые им картины былого, в черты матери, вслушивался в ее голос, еще звучащий в памяти Линга. — А потом была эта экспедиция… Я был против, умолял ее не лететь, словно чувствовал беду. Она не послушалась… Ворх, ты должен позаботиться о сыне. Кто эта женщина?…» — воспроизвел Линг образ Кари.
«Ты знаешь о ней?»
«Я все о тебе знаю, Ворх».
«Она баянна».
«Это даже лучше. Никто ничего не заподозрит. После родов отдашь ребенка в семью кселензов и повторишь все, как было у нас с тобой. Власть мы наследуем так семьсот лет».
4. Подножие тайны
Моторс мягко скользил по заснеженным, насквозь продуваемым улицам-трассам Герленда — северного скопления заводов и фабрик, протянувшегося на сотни километров в предгорьях знаменитого Габара. Здесь не было привычных для метрополии утопающих в садах коттеджей или устремленных под облака небоскребов. Улицу-трассу составляли тут и там разбросанные или притиснутые друг к другу громадные и размером поменьше прозрачные купола, под каждым из которых размещался какой-нибудь завод со всеми необходимыми службами, спальными сотами для черных каст, жилыми каморками для инжеров, казармами фаронов и обязательной станцией надзора.
Через купола просвечивали огни, какие-то вспышки, мерцание, вызывая у Ворха ощущение тревоги от непонятности происходящего там. Раздражали и катившиеся навстречу грузовозы с высоко приподнятыми для лучшего обзора, но пустыми сейчас кабинами водителей, которых заменила автоматика. Ворху все время казалось, что стоящие там приборы могут не сработать и какой-нибудь грузовоз прокатится колесом по его скорлупке-моторсу. Надо было успокоиться, обрести уверенность, и, повинуясь неосознанному порыву, он свернул к воротам ближнего завода-городка, приказав следовавшей за ним охране подождать его на трассу.
Окинув ментальным взором пространство за воротами, Ворх настроился на бионик фарона охраны, увидел его глазами происходящее в дежурной комнате. Взвод
истомленных от безделия охранников истязал баянну. Один из них уже раздевался, готовясь овладеть баянной насильно. Баянна взвизгнула, метнулась к двери, но была поймана и брошена на пол.Баянна чем-то походила на Кари. Ворха охватила ненависть к этим сытым бездельникам и к их Верховному — Даберу. Настроившись на бионик обнаженного фарона, Ворх взял его под диктат.
На миг фарон замер и тут же, по приказу Ворха, включил автоматику открывания ворот, а затем в рогатой каске, с лучеметом в руках выбежал на улицу и вытянулся перед моторсом в парадной стойке. Ветер осыпал фарона снегов. Стражник корчился, дрожал, но Ворх не отключал диктат и не торопился въезжать в тамбур. Из дежурной комнаты выбежала баянна, видимо, ускользнув от переполошившихся фаронов, и, бросив ненавидящий взгляд на корчившегося от холоде мучителя, брезгливо передернувшись, удалилась. Ворх это отметил: фароны вызывают у низших не страх, а ненависть и брезгливость.
Из дверей фарону выбросили сверток одежды, но вихрившийся в тамбуре ветер растрепал его, понес одежду в дальний конец, поднял к потолку и развесил там на переплетении стальных решеток. Фарону достались обувь и меховая накидка.
Ворх еще раз заставил фарона вытянуться, отсалютовать браво вскинутым лучеметом. Расспросив фарона, как ему добраться до транстоннеля, чтобы вернуться в метрополию, Ворх развернул моторс и помчался прочь по заснеженной трассе на север. За ним рванулись моторсы его свиты.
Настроение улучшилось, и Ворх, защитив бионик блокатором, предался обдумыванию своих действий. С того дня, когда Линг укрепил его полков Бессмертных Барри-Баука, дела Ворха пошли лучше. Он проверил хранилища материальной культуры прошлых веков и эту, казалось бы, обычную, бюрократическую процедуру повернул как свидетельство бездеятельности фаронов, попустительством которых воспользовались низшие касты. Дабер и его эгрегер вначале не придали значения затее Ворха, а потому оказались неподготовленными к сопротивлению, когда по видеосети, подчиненной ведомству надзора за мыслями, пошли одна за одной передачи, показывающие все несовершенстве организации национальной безопасности, Ворх рассказал, как сам был свидетелем массового просмотра запрещенных видеофильмов в Габаре, и показал отрывки из них, где изображались зверства кселензов во время установления Нового Порядка. Он обвинил фаронов в предательстве интересов правящей касты. Разъяренный Дабер обратился в Гильорт с встречным обвинением в неэффективности организации мысленного надзора, но момент им был упущен, к тому же Дабер защищался, и все это понимали. Авторитет Дабера был подорван в глазах кселензов и могущественного Гильорта.
Расправившись с фаронами, Ворх занялся Ведомством энергетики и с помощью Бессмертных Барри-Баука собрал неопровержимый обвинительный материал, уличающий Верховного предводителя в торговле рабами, в преднамеренном развале работы, коррупции и многих других нарушениях Нового Порядка. Ворх потребовал у Гильорта лишить Верховного предводителя энергетики права на вечность, и его поддержали.
Жестокая расправа с высокопоставленными лицами, преподнесенная как борьба за совершенствование Нового Порядка, обеспечила Ворху широкую популярность у простых кселензов. Они увидели в нем своего заступника от произвола, и Ворх всячески поддерживал эти иллюзии. Он регулярно выступал в передачах, организовал выпуск нескольких видеоснов о своей жизни, где играл сам себя. Видеосны делали в двух вариантах. Для мужчин — это были героические повествования, где Ворх выступал защитником интересов простых кселензов, демонстрируя при этом веселый нрав, природное великодушие и щедрость. В видеоснах для женщин Ворх был ко всему еще пылким, преданным возлюбленным, которому, увы, нельзя обременять себя узами брака, потому что ему предопределена иная судьба…