Богиня Чортичо. Про черную руку, питонцев, платье в горошек и красивую девочку из прошлого века

– Ой, Ольга Андреевна! Некогда мне – я завтра пою во Дворце культуры Ленина! Солирую! А еще у меня танцы, пианино и плаванье!

Ольга Андреевна прижала меня к себе, и я почувствовала знакомый запах ванили, детского мыла, кухни и чего-то еще, чем пахли только Ольга Андреевна и моя бабушка.

– Ты можешь передать маме, чтобы она позвонила мне сегодня? – сказала Алексанниванна.

– Могу, но она, наверное, поздно придет.

– Тогда передай ей, что это срочно. У нас в саду педикулез. Запомнишь?

– Кто? Какой Педикулез? Это новенький? – спросила я.

– Ты маме так скажи, и пусть она мне позвонит, – засмеялась Алексанниванна.

– Хорошо. Педикулез. Педикулез.

Тут из группы вылетела моя младшая сестра Ритка. С воплем:

– У меня воооосииии! – она повисла у меня на шее.

– Чтоооо???

– Воси! – улыбалась Ритка. – Ты то, не наес, то такое воси?

– Воши? – я смотрела на воспитательницу.

– Не воши, а вши, – вздохнула она. – Это и есть педикулез. Завтра будут проводить дезинфекцию, ну, мыть все и чистить в группе, а после праздников у нас все будет опять в порядке. Вот на, – она протянула мне записку, – передай маме. Договорились?

– Договорились! – кивнула я, помогая Ритке надеть куртку.

– Алексанниванна, а что такое «питомцев»? – спросила я, кладя записку в карман школьного фартука.

– Питомцы – это… это животные, о которых заботятся люди, – сказала Алексанниванна, но в это время пришли чьи-то родители забирать своих детей, и она повторила: – Не забудь передать записку маме!

– До свидания! – почти хором сказали мы с сестрой и вышли из раздевалки.

Ритка шла подпрыгивая, держась за мою руку. Я боялась забыть слово «педикулез» – и повторяла его про себя, не слушая сестру. Когда мы пришли домой, бабушка нас уже ждала у калитки.

– Бааа, у нее в саду Педикулез! – выдохнула я.

– Что у нее в саду? Педикулез? – повторила бабушка за мной слово в слово. Взрослые! Все время переспрашивают.

– У меня воси! – важно сказала Ритка.

– Боже мой! – всплеснула руками бабушка и стала перебирать Риткины волосы. – Кто тебе сказал?

– Миси-сйя! Она нас сех плавиляйа, и сказайа у всей гуппы воси!

– Педикулез – это и есть воши! – авторитетно сообщила я, вспомнив слова Алексанниванны.

– Боже мой! – опять всплеснула руками бабушка и скомандовала: – Раздеваться и обе в душ! Немедленно. Одежду давайте сюда, я постираю, и головы ваши надо намазать!

– Чем? – спросила я.

– Тем? – повторила Ритка.

– Керосином! – ответила бабушка и направилась к телефону.

– Не буду голову керосином, – завыла я, – у меня завтра концерт! Я не могу керосином!

– А если и у тебя вши заведутся? – спросила бабушка, крутя телефонный диск и обмахиваясь передником.

– Не заведутся! Не заведутся! – сказала я и топнула ногой.

– Я тебе сейчас топну! Что это за новости такие? На бабушку топать! – Але, Нину Семенну, пожалуйста, попросите. Спасибо… Нина, Риту забрали из сада, у них там в группе вши… У всех детей… Воспитательница.

– Записку вот, записку она мне передала, – я достала бумажку и протянула бабушке.

Она кивнула и, поправив очки, принялась читать. – Нина, давай домой, я их обеих сама не выкупаю, и надо керосином головы им намазать или, еще лучше, постричь!

– Я не буду стричься, у меня вообще нет ничего. Ритку стригите! – заныла я, а Ритка подхватила: – И я не буду стьиття! Нибуду! У меня воси!

– Давай, мы тебя ждем, – бабушка положила трубку на место и опять всплеснула руками: – Пойди ко мне, заинька, бабушка посмотрит, что у тебя там за «воси» такие.

– Алесанниванна казяла, сто у нас воси у фсех. Их в гуппу пинес Саска-тиган.

– Сашка-цыган?

– Аха, – подтвердила Ритка, прыгая на одной ножке.

– Да, что это за беда такая! Стой, стрекоза! – причитала бабушка, подслеповато разглядывая Риткины волосы.

– Бааа, у меня завтра концерт. Я выступаю во дворце имени Ленина. Пою про: «Я Земляяяяяяяя, я своих провожаю питон… мцев!» – похвалилась я…

Мама примчалась, запыхавшись, пробежала записку глазами, позвонила Алексанниванне. Вначале нахмурилась, потом улыбнулась, потом рассмеялась, сказав: «сабантуй» и «халтура»…

А потом наши с Риткой головы намазали вонючим керосином, прочесали густой расческой с мелкими зубчиками, надели нам на головы платки и велели сидеть так целый час. Задыхаясь от запаха, я наблюдала, как Ритка лепит куличики в песочнице во дворе. Я вспомнила про питомцев и задумалась. «Если Алексанниванна сказала, что питомцы – это животные, о которых заботятся люди, то почему «Я – Земля» провожает их «до самого Солнца» и называет «сыновьями и дочерьми».

– Ба, а что такое питомцы? – спросила я у стиравшей наши одежки в тазу бабушки.

– Питомцы? А где ты слышала?

– Ну, я пою: «Я – Земля! Я своих провожаю питоМММцев! Сыновей, дочерей!»

– Ааа, ну, в этой песне речь идет о детях Земли.

– А животные?

– Какие животные?

– Алексанниванна сказала, что питомцы – это животные, о которых заботятся люди.

– Так тоже правильно, – согласилась бабушка, отряхивая мыльную пену с рук. – Подлей-ка мне кипяточка.

– Чешется, – заныла я и начала шкрябать голову через платок.

– Потерпи чуток, совсем немножко осталось. Нина, – крикнула бабушка маме, – ты постели у них поснимала?

– Я уже их поменяла, постелила все чистое. А эти сложила – надо отдать в прачку или выварить? – сомневалась мама.

– В прачку – там и выварят, и на больших машинах прогладят – продезинфицируют, – уверенно кивнула бабушка.

– Во, Алексанниванна сказала, что Риткину группу завтра про-ди-фи-рин-цируют тоже! Маааа, давай снимаааать, – заныла я. Керосин «кусал» голову. Под платком было жарко и оооочень воняло.

– Я сейчас выкупаю Риту, а потом тебя, – сказала мама, вынося большую сумку с грязным постельным бельем в коридор…

Одуревшая от впечатлений и запаха керосина, уставшая от горячего, «как только можешь терпеть!» душа, я легла в чистую постель. Закрыла глаза и подумала: «Если сыновья и дочерья – питомцы, и животные тоже питомцы, то я тогда тоже, выходит, питомка?»

Додумать эту мысль я уже не смогла.

На стуле висели белые гольфы, а скрученные в тугие ролики гофрированные белые ленты лежали на столе. Всю ночь мне снились воши и питонцы… А завтра я спою лучше, чем Валька Сазонова!

Питоммммцы!