скажи мне, когда я умру,если сама не замечуи приравняю к утрудурно воспитанный вечер.скажи мне, когда отпущуптицу из клетки за грудью,тушкой бульонной к борщу,стану как все эти люди,ты не молчи, говоришепотом, молча, руками,памятью, полушагами,мы заключаем пари.видишь, смеется над нами,слышишь, какими глазамисмотрят на нас фонари,знаешь, ведь я о любви…
Кроговорот воды в природе
доказывать,
что вертится земляпо стрелке часовой, а не обратно,смешно и неоправданно затратно,но главное , какого х*я для.собака лает – ветер унесёт,деревья машут ветками впустую,и не от их маханья ветры дуют,а, говорят, как раз наоборот.и солнце не садится никудаи ниоткуда тоже не выходит,поверьем веру заменив в народе,палит по дуэлянтам секундант.круговорот воды в природе прост:побольше писай, чтобы меньше плакать,кому нужна расхлябанная слякоть,гниения несущая прирост.прикармливая рыбу, ждут улов,ловушки удобряются приманкой,а малыша кормила титькой мамкадо первой крови выросших зубов.
Полнолуние
полнолуние безумству ни к чему,для него луна и днём и ночьюставкой сотни к минус одному,прочее ничтожно и порочно.а луна в полжизни, в полдуши,малодушно спившаяся в местнойрюмочной, под глазом трёт ушиб,в ринг орхестру превращая престо.не мечтать собакам под луной,голосят безумцы серенады,млечный проглотив за упокой,на закуску – звёздные парады.отпечатком лапы в темнотевмятина обугленного солнца,с пропадом души накороткеночевала тучка где придётся.
Полумиры твоих снов
я тебе расскажу про такие далекие дали,про такие бездонные полумиры и моря,что доехать до них нам не хватит ни ног, ни педалей,не достанут до дна ни оплошности, ни якоря,я тебе покажу необычно заблудшее небо,уведу на поля, где стрекозы роняют крыло,я тебя напою не березовым соком, а светом,что течет через край непонятного "произошло".на обычном песке нарисую следы всех животных,на соленой воде напишу переборы из слов,не растущих ресниц на ветру ледяном, подноготном,обещания вырву и выплету в молитвослов,я тебя научу не молиться ни богу, ни чертане бояться, когда с головой накрывает волна,это будет во сне у тебя, по моим же расчетам,в этот миг на земле я останусь одна.
В коробке из-под спичек
мне при рожденьи дали шар воздушныйпрозрачный, как у мамочки слеза,а я не поняла, зачем он нужен,смотрела перед ним, с боков и за,держала нить руками и зубами,а он скрипел, протискиваясь сквозьмоими несмышлёными губамии тем ,что до сих пор не прижилось.а мне бы внутрь залезть по самый копчик,и задохнуться жимолостью той,которая размачивала ночи,как сухари оттаявшей водой, .а мне бы вкус узнать, пока не поздно,обычного от повторений сна,понять бы мне, жук майский – не навозный,в коробке из-под спичек спит весна,карябает усами, шебуршитсястеснённых крыльев солнечная грусть,что ничего вкуснее нет душицы,но разве только
мамочкина грудь.
На семи ветрах
не получается запросто просто жить,не обращать вниманья на дураков,то одну реку ходить не переходить,то не хватает до умных пяти шагов.вот насчитаешь песчинок и в море волн,но отвлекаешься на перелеты птиц,и полорото охотишься на ворон,ни журавля в небе нет, ни в руке синиц.ловишь себя вместо них на семи ветрах,спину свою догоняешь, сбиваясь с ног,пар выпускаешь и мчишься на всех парах,раньше не знал, ну, а позже, уже не смог.пролежни мыслей в затрещинах на губах,пятна ожогов в двусмысленности зрачков,счастье мое позапрошлое в дураках,мудрость грядущая – в сложности простачков.
Наброски
всё когда-нибудь замолчит,испугается тишина,не нашарит сума ключи,и скамейка не крашена,почернеет тоской доска,не отёсана с двух сторон,след набросками от броскасрежет воздуха поролон.зашкварчат на сковороденочи шкварки обрезков звёзд,и посыпятся в августеогоньками от папирос,только дым обозначит путь,утомлённой на молокепенкой станет луна тонутьв нарисованном чугунке,ноги вкопаны в грунт времён,и фонарным стою столбом,ни цепи, ни кота на нём,только мошек в глазах битком.
С мизинчика колечко
Пока дышать умеют те, кто дорог,и совпадают отраженья их, я буду верить в честность разговоров,на тет-а-тет выдергивая стихнеправильный, с ободранной спиною,с побитыми костяшками руки,С полуденным, невыносимым зноемв сачке у детства спят громовики,размазаны пыльцою махаонына пожелтевших сказках и мечтах,и буквы тихо между перепоноко чем-то мной непонятом шуршат,Подмигивает выбитое солнцев фонарике безглазом и…молчи,лежит на дне в засыпанном колодцес мизинчика колечко девочки.
Реквизит
мне сегодня хочется бузить,бить посуду, целовать собаку,весь перелопатить реквизит,в сундуки запрятанный со страху,обойти периметр годов,в каждый угол вставить наказание,формами неправильными словобозначить в нелюбви признание.наломать букет из молодыхветок и беспочвенно беспочечных,повтыкать в обломки без воды,чтобы не испортились листочками.разобрать на камушки камин,всю золу – в глаза, как пыль обычную,высыпать безветрию руин,выдохнуть неискренне и сбивчиво,так , о самой пошлой ерунде,ради звука, а не содержания,ррраз! – и в задымлённом сентябре …и зима … «ранимая и ранняя».
Тулья
зиму встречали с равнодушием наркомана,под завязку набитого дурью,сиамские близнецы – мой взгляд с экраном,голова стала шляпной тулью.блюдце под чашкой, как под ложечкой, отсосалида забыли выстирать губы,испорченность позолоты сусальнойранками на молочном зубе,