Богиня мщения

— О, Алекс!.. — приветствовала режиссера Винус, бросая на него хорошо отрепетированный пылкий взгляд. — И ты здесь? Познакомься с моим другом Хорхе. Он из Бразилии.

— С твоим другом? — грубовато переспросил Алекс, окидывая молодого человека небрежным взглядом. — Я думал, это твой сын.

— Веди себя прилично, Алекс! — рассмеялась Винус.

— Извини. Просто ты будишь во мне самые низменные инстинкты.

— Что, до сих пор? — игриво осведомилась Винус. Алекс был превосходным режиссером, и она была не прочь… поработать с ним еще раз.

— До сих пор, — подтвердил он мрачно. — С тех пор как ты снималась в моем фильме, мне хочется наорать на тебя каждый раз, когда я тебя вижу. В моем возрасте, знаешь ли, трудно избавляться от привычек. — Он вздохнул. — Тем более что в свое время ты попортила мне немало крови. Ты ведь помнишь, как все было?

— Еще бы! — кивнула Винус. — Кстати, я жутко благодарна тебе за то, что ты сделал Билли моим партнером. — Она подмигнула. — Вот не знала, что ты способен на такое низкое коварство.

— Извини. — Алекс криво ухмыльнулся. — Я не хотел. Это как-то само получилось.

— Извиняю. — Винус благосклонно кивнула. — Не мог же ты предвидеть, что я буду настолько глупа, чтобы выйти за него замуж.

Алекс покачал головой:

— Да уж, работать с этим парнем было не сахар, совсем не сахар… Впрочем, нужно отдать ему должное — талант у этого мелкого гаденыша есть, и неплохой.

— Мелкий гаденыш — это для Билли самая подходящая характеристика, — едко заметила Винус. — К тому же член у него действительно, гм-м… не самый большой.

«Интересно, — подумал Алекс, — почему каждый раз, когда женщине хочется унизить мужчину, она заводит разговор о размерах его пениса?»

— Во что ты сегодня играешь? — спросил он. Разговор с самовлюбленной звездой начинал его утомлять.

— Я подумывала насчет рулетки, — сказала Винус и покосилась на телохранителей, которые трудились в поте лица, не подпуская к звезде любителей автографов.

— Ну да, ну да, — согласился Арман. — Ничто так не разогревает кровь, как азарт.

— Мне-то, чтобы разогреть кровь, в рулетку играть не обязательно, — ответила Винус, едва заметно кивнув в направлении Хорхе.

Режиссер негромко хмыкнул.

— Слушай, может быть, поужинаем сегодня вместе? — предложила Винус, доверительным жестом опуская руку на его предплечье. — Лаки сегодня вечером все равно занята… К ней приезжает Ленни, так что попробуем развлечь друг друга сами, о’кей?

— А этот твой сувенир из Рио умеет разговаривать? — спросил Алекс, в свою очередь кивнув в сторону молодого бразильца.

— Не очень хорошо, но от него этого и не требуется, — пояснила Винус самодовольно.

— Он тоже будет с нами?

— Хорхе будет сидеть тихо, обещаю.

— Ладно, Винус, в таком случае — договорились. Мне все равно нечем занять вечер.

— А где? — Его последние слова Винус пропустила мимо ушей — она была слишком рада, что ей удалось так быстро уговорить Алекса.

— Я бы предпочел дальневосточную кухню, — сказал режиссер.

— Ну конечно. — Винус понимающе улыбнулась. — Как я сама не сообразила!

Глава 35

Пегги умела очаровывать людей. Личное обаяние было ее главным оружием, с помощью которого ей в большинстве случаев удавалось добиваться своего. Первой жертвой Пегги был эмир, которого она очаровала за считаные часы. Второй ее большой победой стал Сидни Данн, давший Пегги все, чего она хотела от жизни. Банкир ее просто боготворил, а все потому, что Пегги знала секрет, безотказно действовавший на мужчин в возрасте. Побольше лести и умелый оральный секс могли сделать счастливым любого из них. Сидни, во всяком случае, никогда не доставлял ей никакого беспокойства, он не жаловался и не пытался сходить налево — Пегги была уверена, что за все годы, что они прожили в браке, Сидни ни разу не посмотрел на другую женщину.

И все же, даже живя в неге и довольстве, Пегги порой тосковала о безвозвратно ушедших днях юности — о страстном сексе с Джо Пискарелли, о буйных вечеринках, о легких наркотиках, благодаря которым даже будни превращались в праздники, об одной-единственной ночи с неутомимым Джино Сантанджело, а также о всеобщем восхищении, которое она буквально физически ощущала каждый раз, когда выходила на сцену в более чем откровенном костюме. Увы, теперь она с каждым днем все отчетливее понимала, что былое не вернется никогда.

Время от времени эмир Акрамшахра любил провести время в компании двух, а то и трех женщин сразу, а поскольку все участницы этих домашних оргий были его женами, Пегги это никогда не смущало. Напротив, ей очень нравились и тепло женских губ, и шелковистая податливость женской кожи, и…

О своих чувствах она, естественно, никому не рассказывала. В особенности — Арману. Услышав от матери нечто подобное, он мог, пожалуй, только разозлиться. Пегги вообще его почти не понимала — для нее Арман оставался загадкой, которую она отнюдь не горела желанием разгадать. Он так и не превратился во внимательного, заботливого сына, на что Пегги когда-то надеялась. Напротив, он вырос человеком холодным, расчетливым и жестоким, который к тому же ненавидел и презирал женщин.

Откуда взялась эта последняя особенность его характера, Пегги не знала. Возможно, на него повлияло детство, проведенное в Акрамшахре с его средневековыми законами и варварскими традициями, но почему тогда на него никак не подействовало ее присутствие? С тех пор как они перебрались в Америку, Пегги была для сына больше чем матерью: именно для него она одевалась особенно изысканно, именно для него старалась всегда быть рядом, чтобы он мог подойти к ней, обнять…

Увы, Арман оказался не способен оценить то, что она для него сделала.

Некоторое время назад ей перезвонил Фуад и предупредил, что ситуация изменилась и что они с Арманом, возможно, останутся в Вегасе дольше, чем планировалось. Кроме того, он спросил, почему она так заинтересовалась Джино Сантанджело. «Он показался мне похожим на одного человека, которого я когда-то знала, — солгала Пегги. — Но я, наверное, ошиблась; того парня звали иначе».

Несмотря на прошедшие годы, обаяние Пегги никуда не девалось. Именно на него она рассчитывала, когда решилась заговорить с женой Джино в салоне красоты. Уже через несколько минут она совершенно очаровала Пейдж своим рассказом о Нью-Йорке — о том, какой это интересный и красивый город, в котором так приятно и так волнительно жить одинокой состоятельной женщине.

— У нас раньше была квартира в Нью-Йорке, — вставила Пейдж с ноткой сожаления в голосе. — Но мой муж, который намного старше меня, захотел перебраться в Палм-Спрингс. Теперь мы живем там. Конечно, в Палм-Спрингс жизнь спокойнее, чем в Нью-Йорке, но мне, откровенно говоря, бывает скучновато. Все-таки провинция.

— Вам повезло, что ваш муж до сих пор жив. Я потеряла своего дорогого Сидни чуть больше года назад, — сказала Пегги, рассчитывая вызвать сочувствие собеседницы. — Он был старше меня на двадцать лет. Конечно, остаться одной было нелегко, но мой сын и мои друзья мне очень помогли. Я имею в виду — они морально меня поддержали, — уточнила она. — С финансовой точки зрения я, надо сказать, устроена довольно неплохо. Сидни оставил мне достаточно средств. И все-таки одинокой женщине всегда нелегко, особенно в нашем с вами возрасте.