Богиня по выбору

Пока я размышляла над тем, как же все-таки подстричь волосы, Аланна закончила с укладкой и макияжем. Я долго не могла привыкнуть к тому, что каждое утро она помогает мне одеться и привести себя в порядок. Ведь Аланна буквально копия моей лучшей подруги Сюзанны, и мне очень неловко использовать ее в качестве прислуги. Вскоре я поняла, что таковы обязанности Аланны, ведь, по сути, она моя рабыня. Впервые услышав от нее такие слова, я возмутилась и теперь говорю всем, что она мой личный помощник и товарищ по жизни.

Впрочем, должна признаться, мне нравится такое внимание.

Надо сказать, Сюзанна всегда и во всем оставалась леди, что совсем неудивительно, поскольку родилась она на юге Миссисипи и лишь много позже перебралась в Оклахому (это место не считалось настоящим Югом). Аланна определенно наделена благородной гордостью южан. Видимо, качества истинной леди с Юга генетически столь сильны, что не меняются в зависимости от пространства и времени.

Подруга коснулась моего плеча, давая понять, что закончила с прической. Я встала, подняла руки и принялась терпеливо ждать, когда она завернет меня в золотистый шелк и заложит складки так, чтобы наряд выгодно подчеркивал изгибы фигуры и длинные ноги.

– Подержи вот здесь, я поищу новую брошь.

Зажав левой рукой струящуюся ткань, я смотрела, как Аланна перебирает в шкатулке драгоценности, золотой блеск которых тешил мое тщеславие.

– Вот… – Подруга протянула украшение, выставляя на мой суд. – Разве она не прекрасна?

– Бог мой, волшебно красиво! – Из моей груди вырвался стон помешанной на драгоценностях женщины.

Передо мной была золотая миниатюрная копия моего мужа – несущийся вперед воин-кентавр. Обеими руками он держал меч, украшенный бриллиантом, его волосы (или грива, если хотите) развевались. Великолепные мышцы человека, и коня, напряжены. Фигура была словно живой, мне даже показалось, что я ощущаю его трепет. А может быть, фигура и в самом деле трепетала, ведь в этом мире никогда ни в чем нельзя быть уверенной.

– Прекрасно, – протянула я, когда Аланна приколола брошь на место. – Очень похож.

– И я заметила. – Она отвернулась и вынула из шкатулки пару серег в форме колец, украшенных множеством бриллиантов. – Надеюсь, это немного тебя оживит. – Пламя свечей заставило камни заиграть, серьги будто вспыхнули огнем.

– Представляю, сколько они стоят. – Я надела серьги, наслаждаясь их тяжестью.

– Разумеется, они дорогие. Только самого лучшего… – Предложение мы закончили хором: – Достойна Избранная Эпоны.

Аланна протянула мне изящную диадему, украшенную янтарем, и я надела ее на лоб. Она сидела идеально, будто была создана для меня, словно я действительно была рождена для того, чтобы занять это место, и стала избранницей богини для оказания почестей, ну и, разумеется, исполнения обязанностей. Неудивительно, что я полюбила этот мир. Здесь мой муж, мои друзья; люди зависели от меня и верили мне; кстати, работа Любимицы Эпоны вознаграждается лучше, чем труд учительницы из Оклахомы, да что там, торговец бургерами получает больше учительницы государственной школы, представляю, как «обрадуется» Рианнон, когда это выяснит.

– Выглядишь прелестно. Бледная немного, но очень хорошенькая.

– Спасибо, мамочка. – Я скорчила смешную ро жицу.

В дверь два раза осторожно постучали.

– Входите! – крикнула я.

Малышка Нарин распахнула дверь и вбежала в зал, оживленно размахивая руками.

– Миледи! Воинов видели у Западного хребта.

– Что ж, надо их встретить.

– Не забудь плащ, Риа, – напомнила Аланна и помогла надеть плащ, подбитый горностаем (спешу отметить, что здесь нет защитников животных). Затем она сама закуталась почти в такой же плащ, и мы были готовы.

Обе женщины отступили, давая мне пройти, и, когда я выходила из купальни, сердце мое забилось сильнее. Сразу свернув налево, я прошла по личному коридору, ведущему во внутренний двор храма Эпоны. Охранники распахнули перед нами двери, и мы оказались перед толпой людей.

– Приветствую тебя, Эпона!

– Да благословит тебя богиня, леди Рианнон!

– Да хранит Эпона Избранную!

Я улыбалась и весело махала рукой слугам и стражникам, расступившимся передо мной, чтобы я могла пересечь двор, пройти мимо фонтана со статуей лошади, омываемой тугими струями, и добраться, наконец, до внешней стены храма из мрамора цвета слоновой кости. Мне понравилось, что снаружи собралась толпа жителей, желавших поприветствовать наших храбрых воинов, вернувшихся домой.

Храм Эпоны был возведен на плато, главный вход его, на некотором возвышении, был обращен как раз на запад. Подняв глаза от толпы, я вновь ощутила, как забилось сердце от живописного вида. Заходящее солнце раскрасило небо акварелью цвета гвоздики и фиалки, затемнив у самого горизонта до синевы чистого сапфира. На этом великолепном фоне появились фигуры воинов.

Миновав Западный хребет, войско двинулось дальше, словно единый поток – могучая сила, заключенная в грациозных телах. Сначала были видны лишь тени внутри тени, кентавры вперемежку с людьми на лошадях. Они быстро приближались, и стали различимы отдельные фигуры. Узоры, вышитые бисером на кожаных жилетах кентавров, сверкали и переливались, меняя цвета с каждым шагом. Уздечки лошадей с всадниками вспыхивали, ловя отражение солнечных лучей, падающих на великолепно украшенные налобники.

Воины неслись вперед плечо к плечу, над их головами развевалось знамя Партолона – вставшая на дыбы серебристая кобыла на царственном пурпурном фоне.

Достигнув местности перед самым храмом Эпоны, представлявшей собой открытую площадку, что было сделано в стратегических целях, войско совершило ловкий маневр и разделилось. Поток словно покрылся рябью, и вот уж он льется с двух сторон, окружая толпу встречающих, бурными криками приветствовавшую их появление.

Мне неожиданно вспомнились тренировки отца. Его команда играла столь успешно, что количество зрителей на их пятничных матчах в школе значительно превосходило обычное число болельщиков. Папа считал, что будет полезно для поднятия морального духа спортсменов немного развлечь фанатов, для этого разыгрывал на поле со своими мальчиками замысловатые комбинации. Футболисты делали ложные замахи и перемещались так, что происходящее напоминало постановку талантливого хореографа.

Охваченная приступом одиночества из-за тоски по отцу, невозможности встретиться с ним в этом мире и разделить радость увиденного, я наблюдала за моим мужем-кентавром, отважным воином. Он вырвался из строя и направился в мою сторону.

Папе он бы понравился.

Я сбросила с себя оцепенение и сглотнула, подавляя подступившую тошноту. Расправив плечи, я вскинула голову, чтобы выглядеть как настоящее воплощение богини, и вышла вперед, навстречу мужу.

Нас разделяли несколько шагов, овации и крики мгновенно смолкли, наступила ожидаемая тишина. Кланфинтан двигался быстро, однако время для меня остановилось, давая возможность разглядеть его. Он двигался с уверенностью и грацией, которая, как я раньше полагала, была не свойственна его виду – кентаврам. Вы, наверное, думаете, что такое создание – наполовину лошадь, наполовину человек – должно быть неуклюжим чудовищем; ошибка природы, неудавшаяся попытка объединить два мира. Поверьте, это не так. Кентавры были самыми утонченными из всех существ, которых я встречала в жизни, а мой муж – принц среди них. Он был высок, его мощный торс возвышался надо мной, хотя я была ростом пять футов семь дюймов. Темные блестящие волосы, как у испанских конкистадоров, заплетены в толстую косу, несколько непослушных прядей игриво выбивались, обрамляя лицо со строгими чертами.

Сейчас, увидев его после месяца разлуки, я посмотрела на него другими глазами и поняла, что он удивительно похож на Кэри Гранта, тот же мужественный облик, такие же четко очерченные скулы и соблазнительная ямочка на подбородке.

Взгляд скользнул ниже, и губы сами собой растянулись в улыбку – жилет кентавра очень ему шел, к тому же оставлял открытыми самые соблазнительные части. Как я теперь знала, температура тела у кентавров на несколько градусов выше, чем у человека, неудивительно, что холод не доставляет ему неудобств. Я не впервые любовалась этим восхитительным и во всех смыслах жарким телом. От талии и ниже он выглядел как безупречно сложенный жеребец гнедой масти ростом в шестнадцать ладоней в холке, со шкурой необыкновенного цвета спелого желудя, начищенной до блеска, хвост и манжеты на его ногах были черными.