Богиня пустыни

— Так долго? — вырвалось у нее изумленно. — Для двухсот шестидесяти километров?

— Это если по прямой, фрейлейн, — пояснил кондуктор. — Путь по железной дороге составляет ровно триста восемьдесят два километра.

Валериан кивком дал ему понять, что тот может быть свободен. Кондуктор повернулся и пошел к локомотиву, а Валериан занялся размещением багажа Сендрин. Двери отдельных купе открывались на платформу, а не как обычно — внутрь вагона, в коридор. Во время поездки пассажиры в своих кабинках были полностью отрезаны друг от друга.

— Поезд идет через Карибиб и Окагандию — вот такой длинный маршрут, — объяснил Валериан и со вздохом добавил: — А поскольку скорость поезда всего лишь четырнадцать километров в час, неудивительно, что поездка столь длительна. Здесь, на Юго-Западе, на все нужно несколько больше времени, чем в других местах. Это первое железнодорожное сообщение в стране, открытое несколько лет тому назад. Много людей все еще гордятся этим.

Сендрин кивнула с отсутствующим видом, напряженно размышляя над тем, как ей выпроводить Валериана из своего купе. Ее антипатия к нему не прошла. Кроме того, она чувствовала себя отвратительно из-за того, что не смогла даже утешить маленькую Фридерику. Девочка могла подумать, что Сендрин просто позабыла о ней.

— Не беспокойтесь из-за малышки, — внезапно сказал Валериан, как будто прочитал ее мысли. — Я узнаю, где она живет. Вы сможете, если захотите, написать ей письмо.

— Ее мать — урожденная фон Оеблитц. Отец — солдат защитного подразделения в… — она задумалась, — в Окомбахе, как мне кажется.

— Тем легче будет его найти, — снова веки Валериана дрогнули, когда их взгляды пересеклись. — Положитесь на меня.

Действительно ли он хотел загладить свой проступок? Если это был его способ приносить извинения, то Сендрин ни в коем случае не собиралась довольствоваться этим.

С платформы раздался свисток кондуктора, и почти в то же мгновение поезд тронулся.

— О нет, — воскликнул, Валериан, но его потрясение выглядело наигранным. — Боюсь, теперь я должен остаться у вас до следующей остановки.

Поезд медленно набирал ход, проезжая перрон. Валериану еще ничего не стоило бы выйти и перейти в собственное купе. Но он, очевидно, хотел составить компанию Сендрин, и у нее не достало решительности выставить его вон. Если в результате несчастного случая он подвернет себе ногу или, не дай бог, попадет под поезд, ей не хотелось бы нести за это ответственность.

С одной стороны купе находилась узкая тахта, с другой — два обитых тканью сиденья. Сендрин сняла пальто, положила его на кровать и уселась возле окна. Она пыталась не замечать Валериана. Вытащив из дорожной сумки книгу, она сделала вид, что углубилась в чтение. На самом деле Сендрин ничего не могла воспринимать из прочитанного, но она готова была делать все что угодно, лишь бы избежать необходимости беседовать с этим грубияном.

Она чувствовала, что он наблюдает за ней, но, когда она резко подняла голову, чтобы встретить его взгляд, увидела, что он пристально смотрит мимо нее в окно. Она тоже посмотрела в окно — оказалось, что они покинули границу города и уже ехали по безбрежной пустыне.

— Большой Намиб, — проговорил Валериан с почтением в голосе. — Говорят, что это одна из самых прекрасных пустынь мира.

Туман постепенно отступал назад. Песок пустыни был здесь светло-коричневого цвета, темнее, чем в непосредственной близости от океана, а впадины были занесены белоснежным ажурным покрывалом пыли. В некоторых местах росла скудная трава. Там и сям на фоне ярко-синего неба возвышались остовы деревьев.

Сендрин отложила книгу в сторону и погрузилась в созерцание ландшафта, казавшегося ей невероятно чужим и одновременно захватывающим. Беспредельная даль вызывала некоторое беспокойство, снова и снова спрашивала она себя, было ли ее решение приехать сюда верным. Однако давно пришло время жить собственным умом. Это был первый шаг к осуществлению этого намерения, и если теперь она раскаивалась в нем, то ей следовало бы оставаться в Бремене и искать себе работу швеи или работницы фабрики.

Теперь она была здесь, на другой стороне земли, и она должна была, Господи Боже ты мой, чувствовать себя счастливой! Разве не об этом мечтала она вот уже целый год? А с небольшим страхом перед новыми впечатлениями она скоро справится.

— Заселение этой местности немцами началось в восьмидесятые годы прошлого столетия, — проговорил Валериан, и Сендрин сразу же испугалась, что он прочтет ей лекцию об истории колониальной жизни Юго-Запада. — До нас здесь селились англичане, — продолжал он, — но это была всего лишь неорганизованная кучка фермеров и несколько кочующих торговцев, которые не создали ничего существенного.

— Кажется, вы гордитесь тем, что возвели здесь немцы, — она спросила себя, заметил ли он налет насмешки в ее голосе.

— Горжусь? Вероятно, — он задумался. — Да, пожалуй, я горжусь этим. Горжусь даже своим отцом и подобными ему мужчинами, которые в течение нескольких лет из ничего смогли создать нечто.

Даже своим отцом.Уточнение не ускользнуло от ее внимания, вероятно, он выразился так не случайно. Некоторое время ее терзало искушение выпытать у него все подробности конфликта между отцом и сыном, но все, же она нашла свои намерения чересчур самонадеянными. Поэтому она сменила тему разговора.

— Какой еще транспорт здесь есть кроме железной дороги? Верблюды?

Он кивнул.

— Верблюды, конечно, лошади. И воловьи упряжки. Всюду упряжки волов, туземцы предпочитают их любым другим транспортным средствам.

— Здесь живут туземцы разных народностей, не так ли?

— Вы знаете об этом из книг? — он указал на том, который она перед этим читала. — Вы знаете, это верно — здесь живут различные народности, но для нас, колонистов, они все на одно лицо.

— Ваша надменность превосходит все границы.

— Я — солдат защитного подразделения. В мои обязанности входит защищать наших земляков от чернокожих. Идет ли при этом речь о дамара, гереро или готтентотах, не имеет ни малейшего значения.

Не успела она смириться с его присутствием, как он снова сумел привести ее в ярость.

— Возможно, нужно приложить больше усилий, чтобы понять культуру людей, у которых отнимаешь землю?

— Ах ты боже мой, вы одна из них!

— Как, позвольте, я должна это понимать?

— Вы прибыли сюда, не имея ни малейшего представления о здешней жизни, и полагаете, что вы вправе давать нам советы. Возможно, вам известно, сколько миссионеров убили туземцы за последнее столетие?

— А сколько туземцев за последние десятилетия уничтожили лично вы и ваше защитное подразделение?

— Лично я? Ни одного.

— Вы понимаете, что я имею в виду.

— Мы не случайно называемся защитным подразделением, фрейлейн Мук. Защита здесь не помешает никому, вы сами скоро сможете убедиться в этом.