Богослов, который сказал о Боге лишь одно слово

Кстати, римская царская должность была не только наследуемой, но и выборной. Здесь тоже явная параллель с государями древних руссов. Русские города принимали на княжение лишь того, кого получит одобрение всенародного вече. И вообще главные вопросы как мира, так и войны не решались без участия вече. В Риме же оно именовалось комиция (откуда произошло, вероятно, слово «комиссия»). В комиции мог принимать участие каждый, способный носить оружие. Пожалуй, располагая столь совершенным устроением государства и мудрыми обычаями, римляне поначалу имели некоторое моральное право воспринимать окружающие племена как непросвещенных варваров, гордиться своим отечеством и расширять границы его, приобщая иноплеменников к достижениям цивилизации.

Тем более сказанное относится к системе религиозных верований молодого Рима. В период, именуемый нами серебряным веком его религии, система представляла строгий ведизм. Тогда как у соседей молодого римского государства, за исключением этрусков, существовали только различные степени вырождения ведизма, то есть разные виды язычества.

Хранящую заветы Энея жреческую коллегию представляли три старших фламина и двенадцать младших. (Интересна фонетическая перекличка слова «фламин» с английским flame – пламя, свет; с эстонским valamo – земля света; с именем Валаам, о котором Библия говорит, что этот «языческий» волхв был первым предсказателем о Христе. [47] )

47

Подробнее в моей книге «Упование “язычников”: Бог Валаама, Иоафора, Альве» (М., Альва-Первая, 2009).

Три старших фламина были служителями Великого Триглава – Бога Триединого Всевышнего. Поэтому они могли называться, как сам великий понтифик, именем «царь-волхв» и считались младшими понтификами. Двенадцать же младших фламинов были служителями Двенадцати младших богов, то есть творящих энергий Бога Триединого Всевышнего. Таким образом изначальный строй римской жреческой коллегии наглядно воплощал в себе то, о чем будет сказано в Евангелии от Фомы: «где Троица, там и боги» (речение Христа 35).

Главной задачей коллегии (кстати, явное созвучие с «коло» – круг) было хранить pax deorum, т. е. мир богов (лат.) или – гармонию богов. Официальная наука знает, что именно таково было изначальное предназначение римского понтификата, но пояснить, в чем именно состоит задача хранить pax deorum, толком она не может. Потому что официальная наука думает, что, будто бы, если она изучает ранние века Рима, то точно уж имеет дело с язычеством. Более того, очень многие представители официальной науки вообще затрудняются определить, чем ведизм отличается от язычества.

Поясним это на примере наших прямых предков – древних руссов. Под словом «боги» (или «триглавы всеобщие») они подразумевали Двенадцать основных творящих энергий вселенной. В отличие от язычников руссы знали, что, по глубинной сути, это есть Единая энергия, различные формы которой закономерно перерождаются друг во друга в течение годового цикла (во многих языках слово Год и поныне означает Бог). Про эту Единую энергию книга Велесова (дощечка 7е) говорит: «Она светит радугой, которая заветом о богах наших стала».

Подобно этому стеклянная призма превращает единый и простой внутри себя луч белого света в радугу (другое название русских богов – белые боги). Так точно призма пространства-времени (Малая Сварга) превращает единый первоначальный Свет (Великая Сварга) в 12 внешне различных, но внутренне закономерно перетекающих друг во друга светов (так точно Всевышний Бог именуется «Отцом светов» и в Послании апостола Иакова – 1:17). В пространстве этим тонким энергиям соответствуют определенные области неба, знаменуемые созвездиями. Во времени – праздники годового цикла.

Валерий Чудинов потому столь часто обнаруживает на древних священных камнях слово «маска» (а также «лик»), что русские волхвы ведали: боги представляют лишь различные лики (маски) Единой Силы. Об этом же говорит индуистская ведическая Брихадараньяка, старейшая книга Упанишад: «боги есть лишь проявления Атмана, ибо он – все боги».

Но возвратимся к понтификату Рима. Его задачей было доводить до граждан ведение о богах и Едином на уровне, доступном их пониманию. Среди просвещенных делались невозможными всяческие споры о том, «какой бог главнее». Традицией на территории римского государства становился pax deorum – гармония, мир богов. Ведь каждый из Двенадцати есть ежегодное перерождение любого другого из этих же Двенадцати. Поэтому почитающий бога воинов не отзовется пренебрежительно о боге пахарей, и так далее. Тем более, что они все представляют собою лики Единого. И в предначертанный срок Лада воплотится в земную деву и родит Его Сына.

Ведическое богословие очень выгодно отделяло Рим ранний от соседей его. Бичом язычников были нескончаемые усобицы, причиной или поводом для которых становился «передел власти между богами». Сама возможность брожения такой идеи в умах предоставляла широкое поле деятельности для честолюбивых интриг соперничающим жреческим кланам. Могущественные, но духовно разрозненные племенные союзы оказывались бессильны перед лицом сплоченного гармоничною верой Рима. Не удивителен был отмечаемый всеми историками патриотизм римских граждан, следствием которого становились высокая гражданская и, особенно, военная дисциплина. Другое дело, что эта гордость за свое отечество, вполне обоснованная на ранних этапах истории Рима, позднее выродилась в безосновательную тупую спесь.

Век медный римского понтификата – и, следовательно, пантеона – начинается одновременно с V веком до Р.Х. Тогда в Риме произошло нечто вроде печально известной «русской» (на деле – антирусской масонской) февральской революции. Античные предтечи масонов покончили с «эпохой царизма» в Риме.

До этого переворота главным государствообразующим народом римского государства признавали этрусков, главою же его был царь, который был всегда на виду и хотя бы уже поэтому за дела свои чувствовал ответственность. Комиция, то есть вече, могла его утвердить или не утвердить на царство, могла и повлиять на его главные решения – пока ей было понятно, на решения кого ей влиять.

Но после начала V в. до Р.Х. приоритет этрусков относительно государственного строения Рима был предан организованному забвению. Теперь принимать участие в управлении государством имели право плебеи, то есть приблудившийся интернационал, не принятый ни в одну из триб (число же самих триб к тому времени было уже далеко не три, а более трех десятков).

Новоизобретенная власть – республика – предоставляла свободу силе, которая реально осуществляет власть, избегать ответственности за свои действия. Ведь, вроде бы, решения принимает не тот, кто принимал их в действительности, а некий «электорат» – купленные плутократом клиенты.

Слово «клиент» означало в республиканском Риме не то, что значит оно теперь. Под этим словом понимался плебей, которого подкармливает конкретный плутократ, и который поэтому «морально обязан» доступными ему средствами проводить волю этого плутократа в качестве государственного решения. Слоган «клиент всегда прав» был популярен и в республиканском Риме, хотя имел тогда не коммерческий, а политический пафос.

Впрочем, сама политика Рима, в результате таких революционных нововведений, все больше приобретала пафос коммерческий. И наиболее выгодной формой общения с окружающими народами оказывалась война. Военнопленные делаются рабами, рабов становится много и они оказываются дешевы. Следовательно, надлежит сделать, чтобы источник дешевой рабочей силы, по возможности, не иссякал. Поэтому эпоха республики представляла собой период головокружительного «прогресса» Рима. Его территория разрасталась, как на дрожжах, и при этом он столь же стремительно вырождался внутренне, предопределяя свое падение.