Бои местного значения

— Ты вот, что, Виктор Павлович, — Обратился контр-адмирал Ярошевич к своему начальнику штаба. — Пиши на капитана представление к ордену Красного Знамени, я подпишу. И всех, моряков, летчиков и ракетчиков, кто отличился в последних боях. Погибших не забудь.

— Тут вот еще какое дело. Вышел на связь лейтенант-пограничник, заместитель начальника погранзаставы на острове Беринга. Вот его донесение.

Ярошевич прочитал скупые строчки радиограммы, за которыми скрывалась вся история короткого, но яростного боя за Командоры. Да, все, как в 41, пограничники не посрамили память своих отцов.

— Пиши представление и на них, начальнику заставы — на Героя. И, я так понял, этому лейтенанту удалось создать группу из пограничников, остатков обслуги аэродрома и РЛС? Причем у группы есть какое-то оружие, припасы, связь и средства наблюдения? Передай им приказ, в бой не вступать ни в коем случае, вести себя скрытно. Самое главное, организовать непрерывное наблюдение за аэродромом, и связь с нами. Выдели отдельную группу в штабе для работы с этим отрядом. Если американцы посадили целую эскадрилью истребителей на этот аэродром, значит, они планируют совместные действия с авианосцами. И это значит, у нас есть возможность заранее узнавать, когда они начинают действовать. Дополнительно, на будущее, обсуди с авиаторами из 317 полка, как мы можем им помочь.

31 октября, местное время 22–50.

Полевой аэродром на западной оконечности острова Беринга.

Передовая база 24 авиационной группы 1 авиакрыла Морской пехоты США, истребительно-штурмовая эскадрилья VMF-333.

Кэптен Ларри Стивенсон, командир эскадрильи, довольным взглядом оглядел стоящие вдоль полосы 24 «Крестоносца» своей эскадрильи. Уже через десять минут они отправятся к берегам Камчатки в свой первый вылет. 12 машин в ударном варианте, с четырьмя 1000-фунтовыми бомбами, и 12 в истребительном, с 4 ракетами AIM-9В Sidewinder. Ну, и всех машин есть, разумеется, по 4 20-мм встроенных авиапушки с 144 снарядов на каждую. А ведь еще недавно, в три час дня, когда он первый сел на эту полосу, эта база выглядела совсем по-другому. Рота аэродромного обслуживания успела только расчистить места под стоянку самолетов и заменить поврежденные металлические листы полосы, скрученные с обломками красных МиГов. Остальное тогда выглядело устрашающе мрачно, вокруг были видны дымящиеся обломки зданий и зенитных орудий, вперемешку с лежащими тут и там телами советских солдат. Но сейчас все тела убраны и прикопаны в дальней расщелине рядом с концом полосы, все обломки бульдозеры инженерной роты сгребли далеко в сторону. Рядом со стоянками самолетов стоят контейнеры и быстровозводимые модули со всем необходимым для нормального функционирования военно-воздушной базы МП США. Конечно, его эскадрилье здесь тесновато, все-таки 24 машины VMF-333, да еще несколько разведчиков и пара постановщиков помех «Скайрейдер» ЕА-1Е. Сюда можно было добавить еще транспортные самолеты С-47, время от времени прилетающие с аэродромов Аляски. Поэтому полоса увеличена на 200 метров в длину и расширена.

Поодаль солдаты инженерной роты заканчивали сборку жилых и хозяйственных модулей персонала авиабазы. Ларри бросил взгляд на поселок со смешным названием «Никольское», стоящий на берегу океана. Там, в свете прожекторов, тоже происходили разительные перемены. Выселив уцелевшее после бомбежки население в другой поселок, с не менее смешным названием, «Саранное», американцы проделывали с Никольским то же, что и аэродромом. Бульдозеры сгребали обломки в стороны, а на их месте ставились контейнеры и ангары передового пункта базирования кораблей Корпуса. Все это, впрочем, как и зона аэродрома, обносилось колючей проволокой, по углам периметра устанавливали пулеметные гнезда в габионах и мешках с песком. Рядом со старым, деревянным причалом, к которому могли подходить лишь катера и рыбацкие баркасы, уже монтировали первую стальную секцию плавучего пирса «Понтонамми». Когда пирс будет закончен, к нему смогут швартоваться все транспортные суда корпуса МП и выгружать на него грузы до 56 тонн. В общем, это захолустье стремительно превращалось в нормальную базу морской пехоты. А его эскадрилье пора отправляться в свой первый боевой вылет. Он и не подозревал, что сзади, с горного склона на него смотрит очень недобрый взгляд.

Лейтенант пограничных войск СССР, в недавнем прошлом заместитель начальника заставы на Командорских островах, а с 14–00 сегодняшнего дня — командир сводного разведывательного отряда, подчиненный напрямую штабу Камчатской военной флотилии, с тяжелым вздохом оторвался от стереотрубы. Пусть на острова давным-давно опустилась осенняя ночная тьма, все происходящее на аэродроме было прекрасно видно. Даже без помощи стереотрубы, она использовалась для того, что бы определить уж совсем мелкие детали, типа номеров эскадрильи на килях самолетов противника. Американцы, никого не таясь, освещали аэродром чуть ли не десятками мощных ламп и прожекторов. Вообще, уцелевших советских бойцов поначалу просто оторопь брала, от того, с какой напористостью и размахом американцы начали орудовать на острове, как только стихли последние выстрелы. Едва-едва пограничники закончили выносить и прятать имущество из наблюдательных постов, как американский фрегат начал обход острова, методично расстреливая из орудий всё, что хоть как-то походило на искусственные сооружения.

Исключение составил старый поселок Саранное, закрытый и брошенный этой весной, куда американцы сразу согнали все уцелевшее мирное население. Правда, согнали не всех. Мужчин, начиная от детей 12–14 лет и заканчивая глубокими стариками, забрали и погрузили на транспорт, стоявший в Никольской бухте. Потом, ближе к вечеру, американцы приехали в Саранное и отобрали десятка три девушек и молодых женщин. Что они им говорили, пограничники не знали, поскольку наблюдали за происходящим в бинокль. Но их не били и насильно в автомашины не грузили. Этих увезли куда-то на авиабазу и в модуль возле причала, разделив примерно поровну. К тому времени, пограничники, смогли вынести и утащить в горы вдобавок к имуществу пограничных постов, все барахло из промысловых избушек. Или из их развалин, расстрелянных утром пушками фрегата. Преимущественно это были шкуры нерпы, моржей и тюленей, хотя продукты и домашняя утварь тоже нашлась. Естественно, стараясь не попадаться на глаза американцам. Сильно выручали шесть служебных собак, предусмотрительно взятые из вольера бывшей заставы, заранее предупреждающих своих проводников о приближении американских патрулей. Впрочем, те ограничились единственным проходом к бывшей позиции РЛС и патрулированием на автомашинах дорог между Никольским и аэродромом и между Никольским и Смаранным. Свою РЛС они разместили на высотке самого западного мыса острова. И еще, очень здорово помогло первоначальное отсутствие вертолетов у американцев. Единственный вертолет, базировавшийся на десантном корабле, был сбит пограничниками при высадке, и в течение всей первой половине дня лейтенант не раз поблагодарил своих погибших товарищей за это. При наличии вертолетов пограничникам бы не удалось спасти и половины припасов. Потом, когда американцы расчистили от обломков полосу, вертолетов прилетело сразу два.

Но к тому времени все работы, которые надо было выполнять на открытом побережье, подчиненные лейтенанта уже сделали. И сейчас, поздно вечером почти все его люди продолжали напряженно работать. Оборудовать в укромных местах гор теплые укрытия, из снега, плавника и имеющихся в наличии брезента и шкур, благо в его отряде имелось с десяток местных алеутов, для которых строительство таких временных жилищ было знакомо с детства. Переносить имущество, впопыхах спрятанное возле разгромленных постов к этим укрытиям. Оборудовать новые наблюдательные посты, замаскированные с моря и с воздуха. И только небольшая группа во главе с самим лейтенантом вела наблюдение за американской базой, этот НП они обустроили самым первым.

31 октября, местное время 23–10.

Авачинский залив, бухта Бечевинская. Ракетный катер Р-108 проекта 205.

Капитан 3 ранга Владимир Балабанов очень нервничал. Оно и не удивительно, так волноваться, если вовсю идет третья мировая война, а ты командир катера Р-108, флагмана 89 дивизиона ракетных катеров. И отвечаешь не только за себя, и даже не за 28 человек своего экипажа, а еще и за остальной дивизион, целых четыре катера. И находишься не на базе КВФ, под прикрытием кучи зенитных ракет и орудий, а на якорной стоянке, в бухте Бечевинкой. И никто тебя не прикроет, если что, на берегу не то что дорог нет, а даже пешеходных троп. Только медвежьи. И твой отряд катеров, вместе с четверкой больших торпедных катеров проекта 183, скрывают от кораблей дальнего охранения американской АУГ только несколько невысоких скал мыса Шипунского. Сама бухта и находится у основания этого мыса, разделяющего Кроноцкий и Авачинский заливы. Катера переходили в эту бухту «на цыпочках», по одиночке, крадучись и, прижимаясь к берегу, весь вечер.

В надежде на то, что на фоне горных вершин и вулканов, поднимающихся постепенно в глубине побережья Авачинского залива, радары американцев их не заметят. Так оно и случилось, лишь пару раз аппаратура оповещения об облучении пискнула, когда по катеру «мазнул» луч вражеского радара. Но американцы либо не заметили их, либо приняли маленькую, медленно идущую вдоль берега цель за рыболовный сейнер. И вот сейчас нервы Балабанова были натянуты, как струна. С моря их уже трудно заметить, бухта достаточно вытянутая и с узким входом, с моря их вражеский корабль заметит, только когда подойдет близко к берегу Авачинского залива. Американские корабли дальнего охранения курсировали в 50 милях к северо-западу от бухты. А вот с воздуха… С воздуха целых восемь катеров мог заметить любой самолет, который пройдет над бухтой, остается надеяться только на темноту и на удачу, которая хранила их до сих пор в этих безлюдных местах. Поначалу в штабе флотилии намеревались придать им истребительное прикрытие, но потом от этой идеи отказались. Нормально прикрыть с воздуха против трех авианосных крыльев, куцые истребительные силы, которые остались на Камчатке, все равно не смогут, а вот демаскируют отряд сразу же. Их главный козырь сейчас — незаметность, поэтому все радары на катерах были выключены, а радиостанции работали только на прием. Им надо ждать, когда американцы поднимут самолеты для атаки по наземным объектам на Камчатке, когда основная масса американских самолетов увязнет в боях с советскими зенитчиками и истребителями ПВО, только тогда у них будет возможность. Шанс ударить не только по эсминцу и двум фрегатам дальнего охранения, но и прорваться к основному ордеру АУГ.

Конечно, дотянуться до авианосцев у них не выйдет, Владимир, несмотря на свою молодость, был спокойным и рассудительным реалистом, но ударить по ближнему многочисленному охранению АУГ может получиться вполне. А там, кроме фрегатов, есть такие жирные цели, как крейсера, более того, по данным разведки, один тяжелый. На этот случай, если они смогут вывести из строя дальнее охранение и прорваться в Кроноцкий залив, их обещали даже прикрыть с воздуха. Правда, капитан 3 ранга в это не верил. Уже сейчас единственный 865 истребительный полк потерял треть самолетов, вряд ли командование сможет выделить им хоть какое-то воздушное прикрытие, особенно в то время, когда американцы будут бомбить Камчатку. Но сейчас им остается только ждать сигнала. Первыми в атаку пойдут торпедные катера проекта 183, шансов у них очень мало, но они могут связать боем и отвлечь врага на то время, пока менее быстроходные ракетные катера не выйдут на дистанцию применения ракет П-15. Система управления «Клен» и РЛС МР-101 «Рангоут», стоявшие на катерах проекта 205, устойчиво обеспечивали обнаружение и захват цели размерности «фрегат» с тридцати километров. Как только ракетные катера дадут залп по американцам, торпедным катерам предписывалось немедленно выходить из боя. Если к тому времени кто-то из них еще уцелеет, мрачно подумал Балабанов.

1 ноября, местное время 01–30.

Камчатская область, Первая речка, 6 километров к югу от поселка Мильково.

В неказистой избушке полевого совхозного стана было тепло и темно. Сергей только-только подбросил новую порцию дров в самодельную печку-буржуйку и забрался обратно на лавку. На соседней лавке монотонно сопел Сашка Макаров, досматривая очередной сон. А вот к нему сон не шел. Вчера вечером они едва успели дойти до этой избушки, как уже спустились сумерки, при которых пришлось ходить за дровами. Разделывать рыбу и ужинать им пришлось уже в полной темноте, хорошо, что Сашка припас нормальную свечку, а не огарок, который бы погас раньше, чем они успели закончить свои дела. Теперь можно спать спокойно, только подбрасывай дрова в быстро прогорающую печку. Кто будет подбрасывать? А вот кто первый ночью начнет замерзать, тот и будет вставать и подбрасывать. Избушка все-таки не зимняя теплая жилая изба, так, строение, в котором работники могут перекантоваться летом и ранней осенью, когда стадо на летнем выпасе. И печка здесь соответствующая, чтобы только не замерзнуть при ранних заморозках.