Бои в Прибалтике. 1919 год

Все эти доверившиеся относились к командиру фрайкора с почти неистовой преданностью. Ведь после болота Ноябрьского бунта им вновь даны были опора и цель, возможность человеческого существования на новом, прикрывающем восточную границу поле боя. Этот доведенный до крайности принцип вождя представлял собой опасность. Если командир погибал, фрайкор оказывался поражен в самое сердце. Другому человеку в верности добровольцы уже не поклялись бы. Новый командир должен был бы сражаться буквально за каждую душу. Лучше всего подошел бы офицер, который с самого начала был во фрайкоре. Чужак так и остался бы чужаком, так как он не участвовал в формировании части с самого начала, не проникся его духом.

И это не было военной недисциплинированностью, как иногда утверждают. Эта своеобразная, основанная на доверии, позиция командира возникла потому, что во фрайкоре не было призывников, он был в миниатюре первым проявлением подъема национального духа, народной армией в самом чистом виде этого слова».

И сколь идеалистически было задумано это предприятие, столь велики были его трудности, возникавшие из-за такого отношения к командованию. Такой беззаветной зависимостью от командира и объяснялись те необыкновенные контрасты в свершениях одних и тех же частей, а также неизбежные порой уступки пожеланиям и особенностям подчиненных, о которых в армии старого образца с ее дисциплиной не могло быть и речи.

Дальше всего процесс восстановления частей из всех соединений корпуса продвинулся в 1-й гвардейской резервной дивизии. Под руководством ее последнего за годы войны командира генерал-майора Тиде в ней собрались почти исключительно испытанные в боях солдаты старых гвардейских полков. Сам командир дивизии являлся прошедшим многие сражения фронтовиком, который еще в 1915 г. за высоту Лоретто 63 получил Pour le Merite и теперь еще оказывал своим личным примером огромное влияние на солдат. В лице капитана фон Рабенау дивизия получила опытного офицера Генерального штаба. Кроме входивших в ее состав по старому боевому расписанию частей 64 теперь в нее влился ряд добровольческих формирований из бывших гвардейских и кавалерийских полков: батальон Шаурота из 1-го гвардейского, гвардейских стрелков и полка Елизаветы 65 , батальон Мальцана из 5-го гвардейского полка и других воинских частей из Шпандау, эскадроны из 1-го гвардейского уланского, гвардейских кирасир, 7-го кирасирского и 16-го уланского полков. Офицерский корпус во всех соединениях был многочисленным и состоял в большинстве своем из испытанных фронтовиков. К последним относился, прежде всего, и командир пехоты, полковник барон фон Шрёттер, который, будучи типичным старопрусским служакой, особенно не выделяясь, своим твердым, цельным и резким характером воздействовал на своих солдат. Имелись и дельные и надежные унтер-офицеры. Необходимое обмундирование, оснащение и вооружение воинские части сумели раздобыть обычным тогда способом угроз солдатским советам, их собраниям и т.д. Мелкие препятствия вербовке со стороны некоторых инстанций, а солдатские советы даже полагали себя обязанными их устраивать, как, например, в Восточной Пруссии, были преодолены. Когда командир дивизии на смотру провел перед командующим корпусом находившиеся в Либаве части своей дивизии, в основном отряд Шаурота, они произвели блестящее впечатление. Один свидетель этого первого послереволюционного парада в Прибалтике из балтийских немцев писал:

63

На Западном фронте. Прим. ред.

64

Восстановление 64-го гвардейского резервного полка затянулось чуть дольше, так что этот полк прибыл в Курляндию лишь после наступления на Митаву.

65

3-й гвардейский гренадерский полк. Прим. ред.

«С того часа, когда в один солнечный февральский день со звоном и при образцовой дисциплине в разрушенную Либаву вступила 1-я гвардейская резервная дивизия, балтийские немцы поняли, что они могут вновь рассчитывать на помощь германских солдат».

Конечно, солдатский совет при этом ужасался мысли, что может «вновь возникнуть армия образца 1914 года». Таким образом, последствия революции сказывались и в этой дивизии 66 . Недостатка в отдельных проявлениях бунта ни в коем случае не наблюдалось. Нижние чины штаба дивизии постоянно стремились к возвращению домой. В Прекульне однажды дошло даже до открытого сопротивления, когда с обеих стороны было применено огнестрельное оружие.

66

Имеется в виду сам факт деятельности солдатского совета. Прим. ред.

О внутреннем и внешнем положении дивизии капитан фон Рабенау сообщал:

«После того как первые крупные силы 1-й гвардейской резервной дивизии были введены в бой под Виндавой, самая главная из опасностей, казалось, миновала. Противник уже не мог беспрепятственно продолжать наступление на Либаву и Восточную Пруссию. Однако и войска оставались в нестерпимом положении. Правое крыло было фактически оголено. Выгрузка русских частей под Шавлями указывала на намерение противника наступать. После этого мы действительно сумели упредить вражескую атаку всего на несколько дней. Размещение войск было самое жалкое, но самым невыносимым было снабжение частей. Например, передача приказов и доставка довольствия на правый фланг шли частично кружным путем через Мемель, делали огромный крюк, при этом, естественно, используя и гражданские ведомства. С имевшимися немногочисленными и недоформированными обозами многого добиться не удавалось. На тамошних дорогах – узких, в колдобинах или обледенелых – грузовики использовать было нельзя. Кроме того, бензин в основном разворовали. Своевременно вернуть похищенное было не так просто. Таким образом, пока что следовало полагаться на контроль над железнодорожной веткой Муравьево – Шавли. Сомнения по поводу такой, возможной лишь с помощью атаки операции оставались довольно весомыми».

Общая численность дивизии в начале марта составила около 5 тысяч человек в 7 батальонах, 3 эскадронах, 4 полевых батареях, одной саперной роте и в авиаотряде.

С еще большими трудностями должна была бороться «Железная дивизия». Приданные ей из Либавы части оказывались более или менее негодными. Они были испорчены влиянием портового города. Приток добровольцев с Родины постепенно набирал ход, однако было неизбежно, что среди недавно завербованных, в особенности посланных из официальных пунктов вербовки, как и прежде будут элементы, предполагавшие отнюдь не сражаться, а явно «добыть себе добро». Новая шинель, пара сапог и поездка в Прибалтику и назад, не считая высокой оплаты, было самым меньшим из того, что можно было получить при вербовке. Тогда все еще бывшие в обыкновении краткосрочные договоры о службе облегчали такой способ действий. И повторение его раз за разом, если начать умело им пользоваться, было вовсе не исключено. Постоянная смена личного состава затрудняла обучение и дисциплинирование частей.

Конец ознакомительного фрагмента.