Бокальчик с ядом
Шрифт:
— Все нормально? — спросил он. — А то я уже начал волноваться.
— Ты звонил Никитину?
— Он ждет тебя завтра в первой половине дня, — ответил Евгений и ласково взял Ларису за руку.
Лариса вошла в кабинет и сразу почувствовала живительную прохладу. На дворе стоял конец мая, и после череды холодов на город неожиданно упала жуткая жара. Здесь же, в тиши кабинета областного министра печати и информации, работал кондиционер.
— Лариса Викторовна, добрый день, — поднялся со своего места за столом высокий, худощавый мужчина средних лет.
На нем
— Проходите… — сделал он приглашающий жест. — Евгений Васильевич просил меня уделить вам время. Очень рад познакомиться. Не знал, что у него такая очаровательная супруга.
— Здравствуйте, Виталий Николаевич, — поздоровалась в свою очередь Лариса.
— Итак, что вас интересует? — сложил руки на столе Никитин.
— Вы, наверное, знаете, что в газете «Правое дело» произошли печальные события…
— Знаю, — привычно-официально стал серьезным Никитин.
— Понимаете, я волею обстоятельств оказалась вовлеченной в эту историю — дело в том, что в отравлении ответственного секретаря подозревают мою племянницу. Но она абсолютно не виновата — в этом я уверена. И, вникнув чуть-чуть в дело, я поняла, что здесь может быть замешана политика. Собственно, поэтому я и обратилась к вам.
— Так-так… — задумчиво произнес Никитин, затарабанив пальцами по столу и устремив взгляд вниз. — То есть вы хотите знать, какая политическая сила может стоять за всем этим?
— Если хотите, то да.
— Понимаете, «Правое дело» — газета оппозиционная. Ну, или почти оппозиционная. Следовательно, наше ведомство как представитель власти вполне может быть ею недовольно. Но я прямо вам скажу, что мы к этому делу непричастны.
Лариса посмотрела на Никитина в упор.
— Да не нужно нам «Правое дело», понимаете, не нужно! — улыбнулся министр. — Потому что влияние оно, конечно, оказывает, но не такое, чтобы эту газету необходимо было уничтожать или строить против нее какие-то козни. К тому же нашему губернатору нужна такая газета, чтобы его не обвиняли в склонности к авторитарному правлению.
— Ну, хорошо. А что вы сами думаете о случившемся? Ведь вчера, например, ударили по голове арматурой финансового директора газеты Маточкина.
— Вот как? — поднял брови вверх Никитин. — Интересно, кто это так хочет на них наехать? Кому они дорогу перешли? Я вообще-то думал, что это дело чисто бытовое.
— Какое?
— Отравление Пономаревой. Я ее, кстати, лично знал. Интересная была женщина, умная… Увлечена была работой, буквально горела на ней. Жалко ее.
— А почему вы думаете, что это бытовое отравление?
— В газетах редко кто любит своих коллег, если это, конечно, пардон, не интимная связь, — вздохнул Никитин. — Я же тоже в свое время массу газет поменял. Несколько редакций успел возглавить. Теперь вот руковожу всей прессой в области. Так что газетную жизнь знаю не понаслышке.
— Вы хотите сказать, что это внутренняя свара в газете?
Никитин посмотрел на Ларису, выдержал паузу и сказал:
— Утверждать я ничего не буду. Тем более что вчерашнее происшествие несколько меняет дело.
— То есть это все же политика?
— Если это не политика, то я ничего не понимаю, — сказал Никитин. — Только этого еще не хватало. Тут
и так напряженная ситуация в области, нас обвиняют в наездах на прессу… Может быть, это и провокация.— Против кого?
— Это и я бы хотел знать, — серьезно сказал министр. — А вы-то почему интересуетесь всем этим?
— Не хочется, чтобы племянницу посадили за то, чего она не совершала. Разве Евгений не рассказывал вам, чем я занимаюсь в свободное время?
— Да, упоминал. Кстати, я буду признателен вам лично, если вы разберетесь в этом деле. Если у вас получится, — Никитин посмотрел на Ларису взглядом с изрядной долей скепсиса, — то я вас отблагодарю.
— Спасибо, я в этом не нуждаюсь, — вздохнула Лариса. — Значит, вы категорически отвергаете версию о том, что здесь замешана политика?
— Что властные структуры замешаны — категорически отвергаю, что политика — пожалуй, нет. У нас есть некоторые политические авантюристы.
— Например, Школьников? — быстро спросила Лариса.
— Почему бы нет? В последнее время доходят слухи, что он собрался смести губернатора и встать на его место. Но это все не более чем бредни сумасшедшего, которому место не на политической трибуне, а в психушке.
— Но чтобы так круто? Отравить ответственного секретаря, с этой целью подкупив кого-то из сотрудников газеты, — ведь никто другой этого не мог сделать?
— А что, Школьникову если что в голову втемяшится, то хоть святых выноси! Человек он абсолютно беспринципный, так что вполне-вполне… А к газете он присматривается давно. Посеять в коллективе раздор, прибрать газету к рукам, посадить туда своих людей. Газета официального, так сказать, прикрытия не имеет, пользуется славой оппозиционной.
Никитин с каждой фразой говорил все убежденнее. Казалось, он был почти уверен, что именно Школьников виноват во всем случившемся.
— Что же, остается только найти того, кого он подкупил? — спросила Лариса.
— Думаю, что да. Если, конечно, подкупил он…
Глава 5
В газете «Правое дело» царила напряженная обстановка. Лица сотрудников были сумрачны, каждый старался заниматься своим делом, практически не разговаривая с другими. Видимость непринужденности пытались поддерживать только Гульков и Турусова, которая по складу своего характера, видимо, была оптимисткой. По крайней мере, так показалось Ларисе, когда она пришла в газету «на работу» на следующее утро после разговора с Калягиным.
Ее представили коллективу как нового менеджера по рекламе. И личность ее не вызвала особого интереса у работавших в газете. Как объяснил ей Калягин, менеджер по рекламе требовался газете давно, но «как-то руки не доходили». Поэтому появление человека на этой должности не должно было вызвать ни у кого подозрений.
Сам главный редактор с утра вперил взгляд в экран компьютера и в течение двух часов молча занимался с какими-то текстовыми файлами.
Около полудня в редакцию пришли Артемов и Птичкин. По их лицам Лариса сразу определила, что у них что-то случилось. Артемов отмахнулся от Гулькова, который попросил его подойти, дабы уточнить какую-то деталь в его материале, а Птичкин с важным видом, не поздоровавшись ни с кем, направился к Калягину. За ним же последовал и Артемов.