Боксер 3: назад в СССР

— Борис Владленович? — нерешительно произнес Рома. — Это вы?

— Да вроде я, — непонимающе откликнулся мужик. — А вы кто?

— Я — Ромка, — уже более уверенно отрапортовал Роман.

Весь его вид говорил о том, что он сильно растерян. Конечно, он готовился к встрече, но она, когда уже не ждали. И теперь Рома был окончательно сбит и не знал, что ему делать.

— А-а, очень приятно, — вежливо улыбнулся Борис Владленович.

— А мы тут, знаете, бегаем по всему перрону, пытаемся вас везде найти, — затараторил Рома, чтобы как-то заполнить неловкую паузу. — А встретились видите где…

Пока он знакомился с несбывшимся будущим родственником, я заметил в углу какое-то громоздкое сооружение с надписью «Meloman». Подойдя поближе, я разглядел надпись, выполненную более мелким шрифтом: «Unitra Fonica (Lodzkie Zaklady Radiowe)». Ух ты! Да это же настоящий музыкальный автомат! В будущем-то я уже привык к самым различным гаджетам и вообще чудесам техники. А здесь… Мне сразу захотелось разобраться и включить. Как эта махина вообще работает-то? Судя по языку, произведено это устройство было в Польше. В принципе, язык похож, интуитивно можно многое понять. Сейчас попробуем разобраться.

Секрет устройства оказался прост, как все гениальное — нужно было всего лишь бросить пять копеек и выбрать желаемую мелодию. Я вспомнил, как Алла рассказывала мне про своего папу и, среди прочего, назвала несколько его любимых песен.

— Борис Владленович! — крикнул я. Он непонимающе обернулся ко мне. — Роман Альбертович вас очень ждал! И просил поставить для вас музыку.

С этими словами я опустил в прорезь автомата найденную в кармане пятикопеечную монету и выбрал из списка нужную мелодию. Кафе заполнили звуки любимой песни Аллиного отца.

— О! — просиял тот, обращаясь к Роме. — А вам тоже эта песня нравится?

— Еще бы! Очень нравится! — к чести Ромы, он вовремя просек ситуацию и тут же вспомнил о магнитоле, которую все это время таскал с собой. — Вот, Борис Владленович. Это вам!

— Что это? — заинтересовался Борис Владленович.

— Это магнитола! — объяснил Роман, протягивая сверток. — Здесь и магнитофон, и радио — все в одном! Редкая штука, но очень удобная. Любимая музыка будет всегда с вами!

— Ого, — оценил Борис Владленович. — Спасибо. С такой штукой хорошо, наверное, на дачу ездить!

Я начал понимать, что моя задача здесь уже выполнена. У Ромы и Бориса Владленовича завязался какой-то более тёплый разговор, в котором для меня не было ничего интересного — да и, если уж по справедливости, меня они и не касались. А вот что меня точно касалось — так это то, что наш поезд уже прибыл, и на него вовсю шла посадка.

— Я, наверное, пойду, — сказал я. — Там уже в поезд надо садиться.

— Да, Миш, конечно, иди, — живо отозвался Роман. — Своих-то найдешь?

— Ну мы же не в тайге, — скромно ответил я. — И мне не пять лет.

Эх, Рома, если бы ты знал, сколько мне на самом деле лет! Не задавал бы тогда таких глупых, хотя и вполне естественных в твоем положении вопросов.

— Действительно, — засмеялся Роман и протянул мне руку. — Ну что ж, тогда бывай! Счастливого тебе пути! И всем ребятам тоже!

Мы пожали друг другу руки и крепко обнялись.

— Я уверен, Роман Альбертович, — проговорил я, — что все у вас будет хорошо. Главное — всегда быть честным, тогда и жизнь будет складываться по-другому. Надеюсь, что у вас еще получится попасть на Олимпиаду! Удачи вам!

Долгие проводы — лишние слезы. Я и в прошлой-то жизни не очень любил многословные прощания с длинными перебираниями вариантов пожеланий. А уж в подростковом возрасте и вовсе не до того: жизнь бурлит, больше всего боишься куда-нибудь опоздать. А тут и повод есть напрячься. Поэтому я наскоро попрощался с Романом и Борисом Владленовичем, помахал им рукой и побежал к ребятам, которые уже наверняка начали нервничать: они-то тоже слышали объявления о скором отправлении нашего поезда.

Впрочем, долго переживать им не пришлось — как раз в эти минуты подъехала директорская машина, и из нее вышел тренер по боксу с оставшейся частью нашего пассажирского коллектива. Хотя «вышел» — это громко сказано. Поезд отходил уже через пару минут.

— Так, чего вы тут расселись-то, как зрители в партере театра? — воскликнул директор. — Бегом к поезду! Ваш вагон — номер шесть!

И мы, как говорится, дружною толпою помчались на перрон. Проводники уже убирали входные лестницы и закрывали двери вагонов. Я понял, что сейчас главное — попасть внутрь поезда, а там уже разберемся и с вагоном, и с местами. Потому что если сейчас поезд уйдет без нас, то… в общем, такие приключения были ни к чему.

Мы бежали, отчаянно махая руками проводнице последнего вагона, которая как раз убрала лестницу и собиралась закрыть дверь, но, увидев нас, быстро вернула лестницу на место и стала показывать жестом, чтобы мы поторопились. Тем временем поезд вздрогнул, громыхнул всеми своими железками и тронулся. Я напряг все свои силы — и зацепился рукой за поручень аккурат рядом с проводницей! Тут же отпрыгнув на другую сторону тамбура, чтобы не мешать остальным, я наблюдал, как вслед за мной сюда забирались и остальные пацаны.

Последним в нашей компании в вагон запрыгнул тренер.

— Фу-ух! Спасибо, что подождали нас! — обратился он к проводнице и показал рукой на нас: — Вот, познакомьтесь, юные спортсмены! Еще бы чуть-чуть — и пришлось бы на всех другие билеты покупать!

— Ну ничего, ничего, — улыбнулась проводница. — Главное, что все-таки успели. У вас какие места?

Тренер достал билеты.

— Понятно, шестой вагон, — кивнула она. — Ну что ж, проходите. Теперь можете больше не спешить, — добавила она с улыбкой.

Эх, давненько я не ездил в советских поездах! Вынужденная прогулка по половине состава мигом освежила воспоминания. Вагоны уже были раскалены предыдущими часами поездки, поэтому духотища стояла страшная. Шутка ли — набитые битком людьми стальные коробки, полдня чухавшие под палящим солнцем! А о кондиционерах в эти годы, естественно, никто ещё и слыхом не слыхивал. Я вовсю крутил головой, пытаясь заметить открытые окна, сколько мы прошли вагонов — и таких видели от силы штук пять-шесть. Значит, остальные не открываются. Не будут же люди принципиально париться в такую жару.

Но все же было в этом что-то, что в народе называется «в тесноте, да не в обиде». Я мгновенно вспомнил свое предыдущее детство: поездки с родителями на море, курортники в панамах (почему-то в поезде их тоже снимали не все), газеты с кроссвордами, вареные яйца и курица в фольге… И вот я оказался в точно такой же обстановке. То тут, то там бивший в нос аромат курочки живо напомнил мне о том, что я вообще-то проголодался. Ну чего там эти вокзальные пирожки! Мой новый организм взрослел и требовал топлива постоянно. Ладно, сейчас расположимся на местах и разберемся.