Болезнь претендента

Только представитель Партии умеренного нейтралитета сидел с безучастным видом: ему было все равно, кто и что тут говорит. Он, подобно всем другим членам своей партии, не собирался поддерживать ни одну из противоборствующих сторон.

Безучастный вид был и у полпреда. Если у «справедливцев» все фанфароны, вроде Болгарина, они и победы не заслуживают. Тогда их конкуренты выиграют выборы без помощи Кремля. Если же Евгений Владимирович раскусит этого нарцисса и отодвинет в тень, то вряд ли их соперникам помогут какие-либо московские инъекции. Тем более что дела в Красносибирске при нынешнем губернаторе шли далеко не блестяще, в чем Кучемасов лишний раз убедился в ходе дальнейшего разговора. Он же незаметно свелся к обсуждению ситуации в городе.

Жилья при Сокольском строилось катастрофически мало – очередники его почти не получали, громких проектов вроде грандиозного туннеля или транспортной развязки не было. Правда, сдали в эксплуатацию новое здание научно-технической библиотеки. Так ведь его начали возводить еще при Брежневе, четырехэтажная коробка была почти готова, когда стройку заморозили. Лишь клинико-диагностический центр возведен с нуля. Аристарх Васильевич будто знал, что самому придется неоднократно посещать это заведение. Из других новинок – рекламные щиты, «простыни» на фасадах да растяжки с одной стороны улицы до другой. Вечерами светится так много реклам, что водители с трудом находят среди них огни светофоров.

Представители ПУФа ругали Сокольского за то, что тот абсолютно не умеет правильно расходовать деньги. Представители ПИФа обрушились на него за идею с памятником Петру Первому. Губернатор действительно носился с этим проектом, словно с писаной торбой. При каждом удобном случае говорил, что такой монумент будет напоминать о великом прошлом России, вдохновлять наших соотечественников на благие дела. Причем Аристарх Васильевич мечтал, чтобы красносибирский памятник хотя бы не намного превышал московского стометрового монстра на стрелке обводного канала. Однако поддержки Сокольский ни у кого не нашел, и постепенно идея заглохла.

Вот и получается, что в качестве наиболее заметных событий дня красносибирское телевидение вынуждено рассказывать про пожары, скандалы, обстрелы, налеты.

Все это Кучемасов слушал, понурив голову. Можно было подумать, что он виноват во всех городских неприятностях.

Глава 22 В ОЖИДАНИИ СВИДАНИЯ

Это просто возмутительно! Чтобы битый час нельзя было разыскать человека. И не просто человека, а заместителя начальника ГУВД, подполковника милиции. Нет, сам Филенков тут ни при чем. Такое впечатление, что коллеги отгораживают его от всего мира. Все время отфутболивают следователей, дают им разные телефоны. Позвонишь – либо никто не подходит, либо подсказывают другой, более точный номер. Звонили все по очереди. Застал Филенкова первейший везунчик прокуратуры Яковлев. Вот уж у кого легкая рука, так это у него.

Сказав подполковнику, что с ним хочет поговорить московский следователь по особо важным делам, Владимир передал трубку Александру Борисовичу, в номере которого они сейчас находились.

– Всеволод Николаевич, Генеральная прокуратура возобновила следствие по делу о гибели Ширинбекова и покушении на Самощенко. В связи с этим хотели бы попросить и вас ответить на некоторые вопросы.

– По телефону?

– Желательно встретиться.

– Когда?

– Чем раньше, тем лучше. Было два часа дня.

– Я сейчас выезжаю в район, ограблена инкассаторская машина. Боюсь, вернусь поздно.

Филенков сделал выжидательную паузу, словно надеясь услышать в ответ, что в ближайшие дни следователи заняты, поэтому встреча переносится на неопределенный срок, однако вместо этого Турецкий сказал:

– Можем встретиться завтра утром.

На это подполковник нехотя согласился.

– Мы сидим в помещении краевой прокуратуры, – сказал Александр Борисович. – Нам здесь выделены комнаты для работы. Вы сможете прийти к девяти ноль-ноль?

– Приду – ответил полковник.

Вечером Турецкий еще раз перечитал распечатки, сделанные с лазаревских кассет. Стараниями Светланы Перовой их арсенал у следователей пополнился. После каждого свидания с Леонардом появлялись новые. В одном месте голос Сокольского – губернатор разговаривал с неустановленным собеседником по телефону – произнес: «Кто уберет?.. Севка? Странный он человек. Выполняет работу либо очень хорошо, либо из рук вон плохо. Середины не признает. Что получится на этот раз, науке неизвестно. Ну да ладно. Все равно он чаще делает хорошо, чем плохо».

Из контекста было похоже, что речь шла об устранении неугодного человека. Севкой вполне мог оказаться Всеволод Николаевич. У Сокольского же все, кто ниже рангом, Петьки, Васьки, Макарки. Можно будет поставить Филенкову эту запись, пусть послушает.

Из своего номера позвонил Грязнов, сказал, что хочет зайти. Он появился, стоило только Александру Борисовичу положить трубку. Можно подумать, будто звонил из соседнего номера, а не через два этажа.

Вячеславу Ивановичу казалось, что следствие движется очень медленно, что для пятерых человек они за время своего пребывания в Красносибирске сделали непозволительно мало. У него ежедневно появлялись идеи, как ускорить этот процесс. Сейчас он тоже пришел с новым предложением.

– Саша, предлагаю операцию под кодовым названием «Пробный шар».

– Ну, выкладывай, – улыбнулся Турецкий в предвкушении очередной полугениальной-полубредовой идеи своего друга.

– Пустить «дурочку», так это, кажется, когда-то называлось. Мы арестовываем двух практически любых милиционеров из главка.

– Кто же разрешит?

– По договоренности с ними, без всякого разрешения. Арестовываем и потом начинаем трубить на каждом перекрестке, будто они дают признательные показания. В том числе и о должностных преступлениях начальства. Ты же понимаешь, люди связаны одной работой, они многое знают друг про друга. То есть какие-то показания те дать могут. Но какие? Об этом можно только догадываться. Начнется жуткая паника. Чтобы обелить себя и очернить соседа, к тебе выстраивается очередь, ты лишь в поте лица успеваешь записывать показания испуганных очевидцев.

Александр Борисович молча смотрел на Грязнова, и под этим взглядом генерал почувствовал себя неуверенно.

– Слава, скажи честно, ты сам это выдумал?

– Ну, что-то похожее видел давно в каком-то фильме.

– Вот именно. Кино – это одно, а жизнь – совсем другое.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Фантазии все это.

– Да? – разозлился Вячеслав Иванович. – Ты считаешь, у нас существует мало стукачей?

– Думаю, мало.

– Ладно, не очередь, – согласился Грязнов. – Все же отдельные пугливые граждане заходить будут.

– Никто не будет. Не делай из людей идиотов.

– Никто?! – опять взвился генерал. – Ты же получал анонимки. Разве это не стукачество?

– Кстати об анонимках. Там было написано, что Самощенко отравили бывшие сотрудники КГБ. На всякий случай нужно будет проверить личные дела милицейского начальства, и в первую очередь Филенкова.

– Можешь не трудиться. Вчерашнее КГБ – это ФСБ сегодня. Просто сменили вывеску. А львиная доля сотрудников осталась на прежних местах.

– Согласен. И все же насчет массового стукачества ты свои завиральные идеи брось. Не до такой уж степени пали наши люди, чтобы многие страдали отрыжкой прошлого.