Больница людей и нелюдей

Упс.

— А меня тогда почему к вам отправили? Я сегодня, пока народ лечила, поняла, что мне, мягко говоря, не рады.

— Не знаю. Может, там, наверху, в правящих кругах все еще пытаются примирить две стороны. Может, ошиблись.

Хорошая ошибочка. Что? Вас прикопали в темном углу? Ой, простите, мы ошиблись при распределении.

— Угу. Слушай, а сколько здесь в среднем живут? А то я сегодня гному-пациенту свой возраст назвала, он мягко говоря в шоке был.

Эльфийка улыбнулась:

— Не только он, поверь. Ты действительно слишком молода для такой работы, Инка. Сколько живут… Смотря кто. Сильфы и феи — не больше десяти лет, гномы — пятьсот- семьсот, вампы с оборотнями — до тысячи, сильные маги и полторы тысячи осилить могут, эльфы пару тысяч лет прожить способны. Мой прадед, например, уже глубокий старик, родился в последний год войны рас. Люди… Люди обычно живут до двухсот. Их искусные маги (но таких у людей практически не осталось) и до трехсот дотянуть могут.

М-да… Цифры впечатляют…

— Я уже боюсь спрашивать, во сколько тут ВУЗ оканчивают, те же люди… Небось, в семьдесят?

— В сорок. Ну и учатся дополнительно потом. Так что ты на фоне остальных смотришься настоящим младенцем.

Спасибо, люди добрые, приласкали…

Эльфийка ушла, показав предварительно на неприметную дверку рядом с выходом. Там, как оказалось, скрывались вполне современные душ и туалет. Я, проводив ее, удивилась отсутствию замка или запора на двери и вернулась на кровать. Мне было скучно. На Земле, после пар, мы могли прогуляться в центр нашего небольшого городка, больше напоминавшего разросшийся поселок, зайти в магазины, посмотреть киношку в единственном обшарпанном кинотеатре, в крайнем случае — посидеть в библиотеке или почесать языками на лавках в парке. А здесь… Здесь никаких удобств не предоставлялось. Да и вообще, в комнате, кроме двух кроватей, тумбочек возле них, платяного шкафа, одного на двоих, и пары полок над лежанками, никакой обстановки не было. Вот чем, скажите на милость, можно себя развлечь современной городской девушке в таком скудно обставленном помещении?

Дурная голова, как известно, покоя не дает ни владельцу, ни тем, кому не посчастливилось случайно оказаться рядом. Плюнув на отдых, переодела кофту с коричневой на синюю, порадовавшись, что цвета у обеих темные и немаркие, меньше грязь видна будет, и отправилась исследовать мое новое место жительства.

По памяти добралась из общаги до больницы, вышла в фойе перед лестницей, поняла, что задыхаюсь. Блин-оладик. Малоподвижный образ жизни сказывается все сильнее. Права эта длиннозубая «мадам»: пора мне худеть. Или скоро в колобка превращусь и начну по коридорам перекатываться.

— Какая красота и бродит одна, — промурлыкал рядом вкрадчиво очередной самоубийца.

Я с детства уяснила, что я и красота — понятия полностью противоположные. Ну не уродина, конечно, но, скажем мягко, на любителя. И вот этот самый любитель как раз и не находился. Мужики у матери в деревне, конечно, облизывались на молодую и незамужнюю, но сидеть с ляльками всю жизнь, как собственная родительница, я желанием не горела, а городские парни привыкли к девчатам постройней и посимпатичней, так что куковала я все свое обучение на Земле в одиночку.

Естественно, наступившего на больную мозоль «умника» теплый прием ждать не мог. Я медленно развернулась, с трудом выравнивая дыхание, смерила наглого красавчика с ног до головы. Да, хорош, кто спорит: высокий, широкоплечий, с аристократическими чертами лица, тонкими ярко-красными губами, прямым носом и миндалевидными темно-серыми глазами с поволокой. Вот только я далеко не наивная простушка и прекрасно понимаю: если такой экземпляр подкатывает ко мне, значит, ему что-то от меня надо. А учитывая местный контингент, даже знать не хочу, что именно.

— Мужчина, это ваше личное фойе? — Приподняла я вопросительно бровь. — Или другим тоже здесь позволено находиться?

Да, я язвила, опрометчиво срывая на первом встречном раздражение, да, башню у меня, похоже, снесло полностью, да, мой инстинкт самосохранения давно уже лежал в нокауте и даже дышал через раз. Но как же было радостно видеть, как из серых глаз исчезает поволока, а на лице появляется недоуменное выражение.

— Простите?

Угу, аж два раза. Разбежалась. Не собираюсь я тебя, любезнейший, прощать.

— Я вот уяснить пытаюсь: если это фойе лично вам не принадлежит, может, вы оставите меня в покое? Меня сейчас мало интересует чье-либо общество.

— Я понял, вы не в духе, — тонкие ярко-красные губы раздвинулись в мягкой полуулыбке, обнажая молочного цвета зубы. — Приношу свои извинения за настырность, но могу я узнать ваше имя, прекрасная незнакомка?

— Зачем?

Нет, ну в самом деле. Что он ко мне прицепился?

— Должен же я знать, кого мне следует искать.

Не было печали.

— Джеральд? Что ты тут делаешь? Тебе нельзя из палаты выходить. Инка, ты решила со мной подежурить? Милости прошу. Заодно примешь у гномки роды.

Вампирша, моя новая клыкастая головная боль, неслышно подошла со стороны лифта и встала напротив, решительно сложив руки на груди. Джеральд? Это что же получается…

— Инка, значит, — задумчиво протянул красавчик и довольно улыбнулся, показав длинные острые клыки. — Спасибо, сестренка. Я запомню.

Да чтоб вас всех…

Брат исчез в черноте лестничного пролета.

Мне достался недовольный взгляд этой беременной самки гоблина, но когда это вампиров беспокоило людское недовольство, тем более исходящее от иномирянки?

— Я, между прочим, не шутила. Почтенная Адаина вот-вот родит. Так что поторопись. Два этажа вверх — бегом.

Туша недовольно фыркнула, но послушно потопала за мной. Надеюсь, к моменту ее появления в палате мы с гномкой не уснем от скуки.

Дошли мы, как ни странно, до нужной комнаты одновременно. Внутри, на одной из больничных кроватей, кричала будущая мать. Две горгульи, молоденькие неопытные санитарки, снова и снова безуспешно пытались снять боль. Вот же… Понабирают неучей…

Отослав девок вон из палаты, первым делом влила в пациентку нужный успокоительный настой, положила на лоб кулон, призванный убрать болевые ощущения.

— Что стоишь? — Зашипела на нерадивую помощницу. — Готовься. Сейчас должен ребенок показаться. Будешь его принимать, пока я смотрю за матерью.

Туша побледнела.

— Может, наоборот?

— Совсем дура? Чем ты ее успокаивать будешь? Ты же в магии не шаришь!

Инна:

Маленькая коренастая женщина громко и жутко кричала на кровати, уже практически посадив голос, и при одной мысли о необходимости присутствовать здесь и сейчас хотелось кричать вместе с ней. Роды. Какие роды? Нас вообще к подобному не готовили. Да я вот-вот снова в обморок грохнусь, теперь уже исключительно по своей воле.