Больные ублюдки

— Это невозможно, — произнёс я, представив себе мистера Эрншоу. Он был не таким человеком.

Мой дядя пожал плечами.

— По какой-то причине дело замяли. Отнесли к разряду ложных обвинений и подшили так глубоко, что ты в жизни не узнаешь, что оно вообще было, если только не будешь специально искать… настойчиво, — он хлопнул меня по плечу. — Когда я его раздобуду, то попрошу тебя этим заняться. Возможно, это пустышка, но может, стоит поговорить с этим парнем.

— Смит? — наше молчание нарушил голос художника-криминалиста.

Вслед за дядей я подошел к служанке и художнику. Он протянул нам лист бумаги. Моим вниманием снова завладела надпись на белой стене. Линии становились все чётче. Это говорило о том, что их уверенность растет. Судя по возрастающему количеству их убийств и по манере, в которой эти убийства были совершены, это было очевидно.

— Какого черта? — произнёс мой дядя, разглядывая портрет. Он повернулся к служанке. — Они что, были вот так одеты?

Она медленно кивнула.

Я взял у дяди лист бумаги и посмотрел на портрет… Если услышав о ложном обвинении Эрншоу в изнасиловании, кровь отхлынула у меня от лица, то увидев глядящие на меня с бумаги лица, она определённо испарилась из моего тела. И не только их лица. Их стиль одежды.

Этот прикид и лица я очень хорошо знал.

— Эдди? — ворвался мне в уши голос дяди. Он хлопнул меня по плечу и сжал его. — Что такое, сынок?

Сглотнув, чтобы как-то смочить пересохшее горло, я прошептал:

— Эллис.

Бумага задрожала. Я понял, что это у меня трясется рука. Я провёл пальцем по ее лицу. По ее накрашенному лицу, по нарисованным вокруг ее левого глаза часам. Затем мой взгляд упал на стоящего рядом с ней мужчину. На того самого, от вида которого у меня закипела кровь. На того, кто когда-то отнял у меня лучшую подругу.

На того, кто был одержим смертью и разрушал добродетель Эллис.

— Хитэн Джеймс, — произнёс я, голос выдал мою неприязнь.

Вскоре неприязнь сменилась шоком. Хитэн что, жив? После всех этих лет он вдруг объявился. Откуда? И как?

— Сынок? Не хочешь объяснить? — осторожно спросил меня дядя.

Медленно опустив бумагу, я повернулся к нему.

— Хитэн Джеймс.

На лице моего дяди мелькнуло узнавание.

— Мальчик, которого ты знал в детстве? Беглец? Тот самый, которого так и не нашли, и решили, что он погиб?

Я кивнул и, взглянув вниз, увидел, как эти глаза с насмешкой смотрят прямо на меня, глумясь и… издеваясь. Они были серыми и холодными. Словно стальные пули. В прозрачной глубине этих глаз не теплилось никакой жизни. Ни какой души.

И у него была моя Эллис.

Он развратил ее. Заставил делать ужасные вещи.

— Он увез Эллис. Он принудил ее против воли, — мною овладел гнев. — Он заставляет ее смотреть, как он убивает.

Мой дядя провел рукой по лбу. Он уже собирался было что-то сказать, как вдруг поднялась служанка.

— Нет, — сказала она, яростно замотав головой.

— Что, дорогая? — спросил мой дядя.

Она указала на изображение Эллис.

— Вы ошибаетесь.

— Вы о чем? — поинтересовался я.

— О девушке.

Служанка натянула на плечи одеяло. Она сильно дрожала, хотя ночь была душной и жаркой. Она дрожала от воспоминаний об увиденном… об убийцах.

Об убийцах, с которыми я был лично знаком.

Служанка откашлялась.

— Эта девушка совсем не невинна.

Мне стало тяжело дышать. Ее голубые глаза поймали мой взгляд.

— Из них двоих лидером была именно она, — ее лицо побледнело. — Она вытворяла такие вещи…

Она постучала пальцем себе по голове.

— Она сумасшедшая. Они оба сумасшедшие. Он мрачный, — служанка подавилась рыданием. — Он хотел меня убить. Девушка меня пощадила…

Она закрыла глаза и покачала головой. Снова их открыв, она сказала:

— Он ею не управляет. И она также виновна в этих убийствах, как и он. Если честно, даже больше.

— Эллис бы этого не сделала, — запротестовал я, умоляя моего дядю понять. — Это наверняка Хитэн. Он наверняка как-то промыл ей мозги.

— У них были другие имена, — вмешалась служанка.

Я посмотрел на нее.

— Они называли друг друга Куколка и Кролик. Я отчетливо это слышала, — она указала на лежащих на полу близнецов. На мужчин, которых я знал ещё тогда, когда был ребенком. — А их они называли Траляля и Труляля. Ну, знаете, персонажи из…

— Алисы в Стране Чудес, — закончил я и, глубоко вдохнув через нос, закрыл глаза.

Когда я снова их открыл, то поймал на себе пристальный взгляд своего дяди. У него на лице застыло вопросительное выражение.

— В детстве… Эллис очень любила эту книгу. Она…

Я вспомнил ее синее платье. Взглянув на рисунок, я увидел на ней такое же платье, что и в детстве. Только это было более вызывающим. Гораздо более откровенным. Я глубоко вздохнул.

— Она представляла себе, что живет в Стране Чудес, — ко мне вернулись воспоминания о нашем детстве. — Эллис назвала Хитэна Джеймса «Кроликом». Она утверждала, что он — Белый Кролик из Страны Чудес, который пришел за ней, чтобы увести в мир приключений.

— И? — сказал мой дядя.

Я поправил свою ковбойскую шляпу.

— Она сказала, что я не такой, как они. Слишком правильный. «Недостаточно безумный». Вот тогда он и отнял ее у меня.

Я до сих пор помнил тот день во всех подробностях...

«Ты не можешь быть Безумным Шляпником, Эдди. Это тебе просто не подходит. Ты не имеешь отношения к Стране Чудес…».

Я взглянул на стол.

— Чаепитие, — я покачал головой. — Эллис всегда любила чаепития.

Я понял, что все странно на меня смотрят, и ударил по наброску.

— Это все Хитэн. Наверняка он главный вдохновитель всего этого. Он всегда был себе на уме. Манипулятором. Настоящим Макиавелли. Он с первой же минуты околдовал Эллис. Он обладал способностью подчинять ее любым своим прихотям. Она ловила каждое его слово, — я сжал челюсти. — Это он. Он пришел за ней, чтобы втянуть ее в эту вереницу убийств.

— Сынок. Я знаю, что ты всегда был неравнодушен к этой девушке, но, может быть, ты все-таки недостаточно хорошо ее знал?

— Я прекрасно ее знал! — запротестовал я. — Она на такое не способна…