Болотная трава

Лёшка явно был сбит с толку и ничего не мог сообразить, такое количество непонятной, но явно опасной информации обрушил на него этот незнакомый длинный парень. Одно было Лёшке ясно: надо действовать, немедля, а как, пусть решает сам Генка. И он, растерянно забегав глазами, нерешительно сказал:

— Ладно. Потопали…

Он повернулся к трактору и, пошарив в кабине, достал довольно большой свёрток, обёрнутый в чистую тряпку. Виталий заметил с одной стороны пуговицы и петли и догадался: наволочка. И в тот же миг он заметил какую-то тень на опушке леса. Впрочем, это могло и показаться.

Через минуту Виталий уже шагал по полю вслед за Лёшкой к видневшемуся вдали длинному, без окон, старому бревенчатому сараю. Кивнув на него, Виталий спросил:

— Чего там?

— А! — махнул рукой Лешка. — Мастерские были. Теперь вроде склад.

Виталий недовольным тоном осведомился:

— Народу много?

— Да никого там нет. Разбирать скоро будут.

Они торопливо шли по свежевспаханному полю, скользя и перепрыгивая через глубокие борозды. Виталий, на секунду задержавшись, аккуратно подвернул светлые щегольские брюки и, вздохнув, посмотрел на безнадёжно перепачканные ботинки. Лёшка, оглянувшись, усмехнулся. Но Виталий, вздыхая, успел бросить быстрый взгляд назад, где на опушке леса мелькнула чья-то тень. Сейчас он заметил её уже возле трактора. «Валька», — подумал Виталий обрадованно, хотя что-то в этой неясной фигуре показалось ему странным. Но всматриваться времени не было.

Виталий торопливо догнал Лешку, и они зашагали рядом. Подойдя к длинному, потемневшему от времени сараю, Лёшка настороженно осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, трижды ударил какой-то тяжёлой железкой по стене. Из сарая ему ответили. Тогда Лёшка уверенно обогнул сарай и, снова оглядевшись, приблизился к узкой, совсем незаметной дверце возле широких ворот, запертых на большой висячий замок. Лёшка подёргал дверь, дождался, пока щёлкнет изнутри замок, и бросил Виталию:

— Обожди.

И тут же ловко, несмотря на корявую и могучую свою фигуру, юркнул в сарай.

Виталий отошёл в сторону и прижался к стене, чтобы ни через какую щель его нельзя было увидеть. Ведь Завальнин немедленно узнает его, и тогда трудно даже предположить, чем всё может кончиться. Тут нужна была внезапность.

Прошло несколько томительных минут, из сарая не доносилось ни звука.

И вот наконец снова щёлкнул замок и дверца отворилась. Из неё выбрался Лёшка, уже без свёртка. На широкой его физиономии играла недобрая ухмылка.

— Заходи, — процедил он, отступая в сторону.

— Пусть сам выйдет, — резко ответил Виталий, не отрываясь от стены. — Почём я знаю, кто там. — И окликнул негромко и грубо, чуть меняя тон: — Эй, вылезай, барсук! Дело есть! Чего дрейфишь?

— Ха! Это я-то? — раздалось из сарая.

И, придерживая дверцу, мигая и щурясь от яркого света после темноты, из сарая вылез здоровенный, загорелый, очень знакомый Виталию Генка, он же мнимый Олег Журавский.

В тот же миг Виталий, ногой с треском ударил дверцу, она захлопнулась, и щёлкнул замок. А Виталий, отскочив в сторону, выхватил из кобуры под мышкой пистолет.

— Стоять! — грозно крикнул он. — Руки! Руки за голову! Живо! Стреляю без предупреждения! Ну!..

Оба парня ошеломлённо вскинули руки на затылок под мертвящим дулом пистолета. Генка, криво ухмыльнувшись, процедил:

— Права не имеешь без предупреждения.

— Ах, так?

И Виталий внезапно выстрелил. Пуля впилась в стену сарая рядом с тем местом, где стоял Завальнин, и тот, вздрогнув, невольно побледнел.

— Всё теперь, — сказал Виталий напряжённо. — Следующая твоя, учти, Завальнин. Руки! — снова крикнул он, заметив движение Лёшки, и предупредил: — На тебя, Лёшка, тут тоже хватит. Считай, что и тебя я уже тоже предупредил. А теперь пошли вперёд, через поле, к трактору. Нас там ждут.

Они все трое медленно обогнули сарай, впереди Завальнин и Лёшка с закинутыми за голову руками, потом напряжённый, не спускавший с них глаз Виталий.

Ситуация была очень рискованной и зыбкой. Всё держалось на ниточке. Виталий понимал: Завальнин так просто не смирится с задержанием. И всё-таки он не уловил тот момент.

Когда они подошли к кромке поля, Завальнин неожиданно упал, броском назад, прямо на Виталия и успел схватить его за ногу. Виталий, не удержавшись, перелетел через него, и тот же миг откуда-то сзади загремел выстрел. Завальнин, вскрикнув, волчком завертелся на земле. А Виталий, приподнявшись, увидел возле сарая Лену. В стороне, оцепенев от страха и без кровинки в лице, стоял Лёшка, судорожно вытянув руки вверх, чтобы заметнее было, как он безоговорочно сдаётся.

У Лены дрожали от волнения губы, и она непослушной рукой откинула с потного лба волосы. В другой руке у неё был пистолет.

— Ленка, ты? — удивлённо и благодарно спросил Виталий, поднимаясь. — А где же Денисов?

— Не нашла. Торопилась. Я… я боялась…

— Та-ак. Ну, успокойся. Посмотрим, куда ты его саданула.

Виталий подошёл к притихшему Завальнину. Тот лежал скрючившись, с закрытыми глазами и стонал.

Но когда Виталий нагнулся над ним, он внезапно схватил его за пиджак и рывком повалил на себя, стараясь вцепиться зубами в горло. В тот же момент Виталий услышал громкий, срывающийся голос Лены:

— Стоять!

Это, видно, сделал какое-то движение Лёшка.

Виталий с трудом оторвал от себя руки Завальнина, сильные волосатые руки, которые он хорошо помнил. Одну из них он тут же заломил за спину, применив болевой приём. Завальнин заорал так, что казалось, услышит весь недалёкий поселок.

И в тот же момент из леса выскочили два человека и остановились, оглядываясь по сторонам. Виталий узнал их и, снова вскинув в руке пистолет, выстрелил в воздух. Сил кричать уже не было. Тут же люди побежали к ним через поле. Это были Валя Денисов и шофёр их машины Володя.

Завальнина осмотрели. Пуля прошла через голень, видимо, задев кость. Идти он не мог. Из сарая вытащили какие-то доски, жерди, обрывки верёвок и соорудили носилки. Одновременно обыскали сарай. В этой тёмной, холодной норе Завальнин, видно, провёл не один день. Среди объедков пищи, пустых бутылок, каких-то рваных тряпок и одеял обнаружили охотничье ружье с обрезанным стволом и запас самодельных патронов. Там же, под тряпьём, оказался и новенький «дипломат». В нём лежали пачки денег, каждая была перехвачена резинкой, два чужих паспорта, один на имя Журавского, и завёрнутое в чистую тряпочку кольцо, то самое, которое видел Виталий у Завальнина в Крыму и которое принадлежало покойному Лямкину. И ещё нашли свёрток, присланный Ларисой. В нём был новый коричневый костюм, брюки и пиджак, пёстрый заграничный джемпер, две рубашки, галстук, бельё. Между рубашками, отглаженными и аккуратно сложенными, оказалась записка. «Миленький мой, — писала Лариса, — скорей уезжай и дай знать. Я к тебе приеду хоть на край света. Вот только выпотрошу этого старого гуся, как ты велел. Всех ненавижу, а тебя обожаю, мой дикий зверюга. Твоя».