Болотный Тигр

Тут Розамунда вспомнила голые стены Торнби-Хауза, убогую обстановку детской и кухни. Такую мебель она видела в самых дешевых меблирашках. Почему он поселился в доме, не позаботившись сначала привезти мебель? Зачем натащил всякой рухляди? И если он вправду собирается заняться земледелием, почему не обзаведется техникой, не наймет рабочих? Вместо того, чтобы размахивать мотыгой…

Вслух у нее вырвалось:

– Если тебе невмоготу терпеть ее в нашем доме, я сама завтра пойду туда. Все равно в мастерской нечего делать.

Отец заерзал, и Розамунда мысленно ругнула себя за бестактность.

Дженнифер прищурилась.

– Я бы на твоем месте не стала навязываться.

– Ну, знаешь… – Розамунда не договорила, но Дженнифер прекрасно поняла, что она хотела сказать "Кто бы говорил!"

– Ладно. Иди. Продолжай в том же духе. Но вот посмотришь – он укажет тебе на дверь.

– Неправда.

– Вот увидишь. – Уже.

Дженнифер опешила. За нее спросил Генри Морли:

– Что «уже»? Он приглашал тебя в дом?

– Конечно. Я уложила девочку спать, а потом он угостил меня чаем.

Ей бросилось в глаза потемневшее лицо Дженнифер. Ясно: ее мучит уязвленное самолюбие. Возможно, на месте сестры Розамунда чувствовала бы то же самое. Но вот от следующей реплики она наверняка воздержалась бы:

– "Любишь меня – люби и мою собаку."

– Дженнифер! – Розамунда подскочила, точно ужаленная – Ребенок – не собака, не какое-то животное!

– Ну-ну-ну, успокойтесь обе, – Генри Морли обнял дочерей. – Что это на вас нашло? Вы никогда так себя не вели.

– Прости, папа. Прости… – Розамунда без сил опустилась в кресло и, переведя дух, продолжила: – Наверное, это зной так действует. Пойду-ка я на пруд, поплаваю. Остыну…

Она бросила через стол виноватый взгляд на отца и Дженнифер. В ответ улыбнулся один отец.

– Правильно, дочка. Я бы и сам пошел искупаться, да уж больно далеко тащиться. – Он перевел взгляд на реку и задумчиво добавил: – Надо бы расчистить местечко для этого поближе к дому. Для плаванья мелковато, но хотя бы окунуться. Вон там, у излучины. Как считаешь?

Он явно ждал одобрения, и Розамунда собиралась ответить, но вдруг снова увидела девочку и замерла. Отец с сестрой проследили за направлением ее взгляда.

Детская головка мелькала средь высокой травы. Наконец и она, и вся маленькая фигурка Сюзи вынырнула на расчищенном участке ближе к пристани. Девочка смотрела на них из-за реки; на лице застыла блаженная улыбка. Она забормотала:

– Во-ка… во-ка…

Розамунда метнулась через всю лужайку к реке. Сзади донесся сдавленный шепот Дженнифер:

– Пожалуйста, Рози… Не сюда!..

Она не откликнулась, сосредоточив все свое внимание на ребенке. Только бы Сюзи снова не полезла в воду!

Когда паром стукнулся о противоположный берег и Розамунда ступила на причал, терпеливо дожидавшаяся Сюзи взяла ее за руку и решительно повела к Торнби-Хаузу. Она неуклюже волочила ноги, но все так же целеустремленно шла вперед. На губах Розамунды заиграла грустная улыбка: кажется, девочка считает ее заместителем О'Мура.

Они достигли покосившихся ворот, но девочка свернула с аллеи к каменной ограде, наполовину заросшей кустарником и сухостоем – дальше простиралось то, что некогда было садом Они пошли по траве, однако временами Розамунда чувствовала под ногой твердые каменные плиты: очевидно, раньше здесь была дорожка. Кое-где сквозь заросли сорняков пробивались розовые кусты. Они обошли вокруг дома, миновали конюшню и несколько сараев, которые, за исключением высокого амбара, почти утонули в буйной поросли.

Девочка потащила Розамунду к амбару. Они услышали голоса. Один несомненно принадлежал Майклу Брэдшоу.

– Конечно, на это уйдет много времени. Что ж. Буду потом зарабатывать на жизнь. Первое время поживем на воде и хлебе. Ничего, я еще наведу здесь порядок – хотя бы назло соседям. Представляешь, нашлись такие, что пытались заполучить ордер на владение моими землями.

– До меня кое-что доходило.

– Какова наглость? Скорее я увижу их в гробу, чем позволю завладеть моей землей!

– Как же ты справишься без наемных рабочих?

– Как-нибудь справлюсь.

– Надо ведь еще обставить дом.

– Обставить – ха! На какие шиши? Да нет, это меня не волнует. У нас есть все необходимое: стол, кровати… Продержимся до лучших времен. Мы – люди неприхотливые. В коттедже Мэгги было не намного уютнее.

– Как же ты выкручивался все это время? Работал?

– Да, я сменил уйму мест. Нынче мускулы ценятся выше мозгов. Мне удалось даже немного скопить.

Второй мужской голос произнес:

– Ты знаешь, Майк, по выходным я свободен. Если понадобится помощь, только позови.

Розамунда остановилась. Как раз в это время мужчины вышли из амбара и впились в нее взглядами. Она страшно смутилась.

– Сюзи… снова ходила к реке. Вот я и… – она осеклась, увидев, что Майкл Брэдшоу поник головой и уронил, не глядя на Розамунду:

– Сегодня я уже шесть раз оттаскивал ее от переправы.

– Я знаю.

– Но ведь она всего минуту назад была здесь, – удивился его собеседник. Брэдшоу был вынужден представить:

– Мой друг, Джеральд Гибсон. Мисс Морли.

– Очень приятно.

Розамунда перевела взгляд на рослого белокурого мужчину – наверное, ровесника Майкла Брэдшоу, но благодаря юношескому блеску в глазах ему нельзя было дать больше тридцати. Первой мыслью Розамунды было:

"Какой элегантный!" – а второй: "Какой приятный молодой человек!"

Он слегка наклонил голову.

– Как поживаете, мисс Морли? Это какие же Морли? С Герон-Милл?

– Да.

– Наслышан. Вы приобрели мельницу у Талфордов? Сто лет там не был. В детстве мне не раз доводилось плавать в тех местах на шлюпке. Вам здесь нравится?

– Очень.

– Странно. Чтобы полюбить этот край, здесь нужно родиться. Сам-то я из Литлпорта, но сейчас моя семья живет в Хокуолде… знаете, за Уилтонским мостом?

– Да, конечно.

– Идемте, – уронил Майкл Брэдшоу и вырвал у Розамунды руку дочери. По дороге через заросший сад Розамунда предложила:

– Может, я присмотрю за ней?

Он немного постоял, раздумывая, и снова двинулся.

– Спасибо, не стоит.

Розамунда не уловила в его голосе благодарности и растерялась. Эпизод и сам по себе был не особенно приятным, а тем более – в присутствии постороннего. Она открыла рот, чтобы попрощаться, и вдруг девочка издала душераздирающий вопль. Она выгибалась дугой, чуть не садилась на траву – только бы помешать отцу двигаться дальше.