Большая девчонка

– Спасибо, мам!

Я повернулась и побежала по направлению к автобусной остановке, но запнулась о свое пустое ведро, поставленное самой же себе на пути, и свалилась на мягкую перекопанную землю.

– В гробу я видела вашу картошку! – крикнула я, со злостью отряхивая джинсы от жирной земли.

– Об этом ты зимой скажешь! – крикнул в ответ папа.

– Ненавижу вашу картошку! – от меня ему ответ.

Зимой! Я ее вообще могу не есть – ни зимой, ни летом, и вообще от нее толстеешь.

Меня сильно волновал вопрос: Захар на пляже один или с девицей в желтом купальнике? Если они снова вместе, я просто сойду с ума или утоплюсь с горя прямо на их глазах.

Дома лихорадочный поиск купальника-полотенца-сланцев, и вот я бегу по площади Макарова, сталкиваясь с юными скейтбордистами, и предвкушаю, как пройдусь перед Захаром в новом купальнике, нормально, по-школьному, накрашенная, а его подруги в желтом купальнике нет. Он один. Испарилась подруга, ура! И чего я не спросила сегодня у Захара, кто такая эта длинноногая. А, вот почему. Я же была вся поглощена впечатлением от новенького и тем, как все на нас обращают внимание. И Захар в первую очередь. Он ведь оглянулся! Чтобы Захар – да когда-нибудь на меня оглядывался… такого не бывало.

На пляже Аня Водонаева, Серега Пяльцев, Чердак из 8-го «А» и еще куча народа из школы, а Захара нет. Почему я Левку не позвала, он же не знает, где у нас пляж, может, он тоже купаться любит. После своего Заполярья – тем более. Может, он и не купался никогда в жизни в нормальной реке. Может, и не знает, что это такое. Вот такая я эгоистка, забываю про ближних.

Река совершенно мирно текла в своих салатовых берегах, бурунчики поднимались только вокруг бултыхающейся у берега малышни. На другом берегу, далеком-далеком, маячили фигурки рыбаков. Мне вдруг скучно стало без Захара, и захотелось снова домой. Елки, даже уроков не задали, я бы даже уроки поучила от нечего делать. А на картошку я больше не вернусь ни за что. Стрекозы летали, как сумасшедшие, с глазами на полголовы. Вот бы мне такие глазищи. И от крыльев я бы не отказалась. Летала бы над Захаром. Так высоко, чтобы он меня не замечал. И жалила бы всех девиц, приближающихся к нему на расстоянии полкилометра. Хотя стрекозы, кажется, не жалят. Вообще не знаю, что они делают. Кроме того, что жрут тонны мошек.

Я с разбегу бросилась в воду и поплыла. Быстро, рывками, дальше, дальше от берега. Люблю воду. Она вот как стрекозиные крылья прозрачная. Ласковая, свежая. Я не очень хорошо плаваю, а тут плыла и плыла без страха. Легко, свободно. Оглянулась на берег – а он еле виден! Как же я заплыла так далеко? Даже странно, никогда такого не было. И вдруг я запаниковала. Представила, что подо мной нет дна. И что до другого берега я не дотяну. А до этого? Тоже! Я повернула в сторону пляжа и замолотила ногами по воде. Елки… ведь все хорошо, плыви, как плыла… так нет же… мне показалось, что у меня не выдержит сердце. И тут я почти сразу стала тонуть. Хлебнула воды раз, другой, ноги-руки молотили по воде беспорядочно… Нет, надо успокоиться. В чем дело? Я же умею плавать… почему вдруг потерялась эта способность? Крикнуть «помогите»? Нет, ни за что, я умею плавать. Тонут только пьяные или малыши. А я трезвая и взрослая.

Я постаралась успокоиться, привести в порядок нервы и конечности. Поуспокоившись, руки-ноги заработали более-менее равномерно. Вот. Вот так… вот так, все хорошо, скоро зима, и все образуется, нет Захара на пляже, ну и не надо. Вот уже и берег рядом, я доплыву! Что за истерика была? Глупо… На берег я буквально выползла. Лежу на мокром песке и не могу отдышаться. Все-таки паника – это ужасно. Все плохое в мире происходит из-за нее.

Дома вышла на балкон развесить мокрые вещи. Дверь соседского балкона была закрыта. Очень мне это не понравилось. Словно этой закрытой белой дверью Лева отгородился от меня, понимаете, да? А от меня отгораживаться не нужно. Я ни при чем. Я из-за него из школы слиняла. Проявила, так сказать, солидарность. А может, там, в квартире, и нет никого?

– Эй! – крикнула я. – Эй, Лева!

Как ни странно, он сразу появился. Вышел на балкон мрачный как туча. Даже глаза посерели.

– Привет.

– Привет, Лев. Ну, и как тебе наш класс? Много добрых впечатлений?

– Дебилы, – сказал Левка и сплюнул с восьмого этажа через перила. Хорошо, что на дуб не попал.

– Между прочим, я тоже ушла. Вслед за тобой.

– Зачем?

– Ну, как же. В знак солидарности.

– Спасибо. Но такие жертвы ни к чему, сударыня.

– Нет к чему. Ты в нашем классе пока что чужак, а если я слиняла, своя в доску, может, поймут, что к чему. Но это Тимка Певченко дебил, другие – получше, просто они не высказывались, а высказались бы – ты бы увидел.

– Ага, – пробасил Левка, глядя не на меня, а вдаль. – Был там еще один – длинноволосый, тоже высказывался.

Я вспыхнула.

– Длинноволосый – это Захар, – мне приятно даже просто произносить это имя. – Кислицин Захар.

– Да мне хоть кто, – скривился Лева, – в другой класс, может, перейти?

– Думаешь, другой лучше? Да все такие, Лев! Не обольщайся. А у вас в школе что, не так было?

– Да как-то там поприличней публика, – ответил Левка. – Может, потому что знакомые все.

– Ты не хандри, завтра уже все нормально будет. Физика начнется, геометрия, ты покажешь свои выдающиеся способности, и они заткнутся, зауважают тебя.

– Придется так и сделать, – подтвердил сосед на полном серьезе. – А ты что, в бассейн ходила? – он кивнул на купальник, с которого срывались светящиеся на заходящем солнце капли.

– Почему в бассейн? У нас в реке можно купаться. Запросто! – Я засмеялась. – А у вас только в бассейне купаются?

– Да, в бассейне. В Воркуте классный бассейн. Аркадий Вятчанин – чемпион мира по плаванию – там воспитался, в курсе? [2] Нет, я знал, что на вашей широте тепло, но ведь уже сентябрь, осень. Птицы улетают и всякое такое.

2

Аркадий Вятчанин (род. 1984) – российский пловец, выступающий в плавании на спине, многократный чемпион Европы, многократный призер чемпионатов мира.

– Ну и что – осень? У нас в сентябре еще купальный сезон. Вода – прелесть, парное молоко! Жалко, ты не ходил.

– Увы, – он пожал плечами, – меня не позвали.

– Ох, прости, я просто не догадалась.

И правда, не догадалась. Когда я думаю о Захаре, все другие мысли просто выскакивают из головы.

На пляже Кислицина не было, и это очень нехорошо. Кто знает, чем они с той незнакомой девицей занимаются дома и вообще где он? Где они?

Я надеялась, что Захар мне позвонит и спросит про новенького. И почему я за ним ушла, как верная подруга. Может, я даже ушла для того, чтобы Захар обратил на меня внимание. Я почему-то всегда надеюсь, что Кислицин вдруг да все-таки мне позвонит на домашний. Номер моего сотика он не знал.

Но Захар, конечно, не позвонил. Зато звякнула Аня Водонаева. Спросила, откель Лева свалился, кем мне приходится, почему мы вместе шли в школу.

– Мы и сидим вместе, Ань.

– Ух ты! Поздравляю. Он душка. И Алке Китаевой понравился. Сказала: «Покровская с таким мачо под ручку шла!»

Аня с Китаевой в одном классе.

– Может, он твой двоюродный брат? – с надеждой в голосе спросила Аня.

– Не надейся, этот мачо – мой парень, – соврала я.

– Что-то раньше мы о нем не слышали, – съехидничала Водонаева.

– А ты, Аня, много слышишь обо мне?

– О, конечно! Ты у нас личность известная. Ну и кто же он? Где ты его отхватила? Почему молчала о нем? Ты уже не любишь Захара?

– Слишком много вопросов.

– Хотя бы на один ответь.

– Хорошо. Отвечу на первый. Я отхватила его на соседнем балконе.

– Так он твой сосед?

– Yes.

– Так он не занят?

– Не знаю даже, как сказать. Смотря как судить. Сижу с ним я – и точка. Не мылься.

– Не мылься! Я же вообще в другом классе!