Большая и грязная любовь

– Как это понимать? – спросила тихо и настороженно, хотя в душе уже начался бразильский карнавал.

Шеф прикрыл глаза, вздохнул и ответил с какой-то странной интонацией:

– Просто сядь в машину, ладно?

Желание поспорить и поприпираться отмела усилием воли. Легкой походкой приблизилась к «монстру», чтобы через мгновение оказаться на знакомом кожаном диванчике и поприветствовать Геннадия. Личный водитель шефа был благожелателен, но напряжен.

Захлопнув дверцу, Глеб обогнул машину и сел рядом. Салон наполнился запахом его парфюма, а я… опять начала терять голову. Что там мама говорила? Нет, даже под пытками не вспомню.

– У тебя отвратительный район, – сказал зеленоглазый. А потом уже Гене: – Поехали.

«Монстр» тронулся плавно и бесшумно. Грациозно обогнул все колдобины нашей улочки, свернул на соседнюю, столь же изящно вырулил на проспект и влился в утренний затор. Все как тогда, в самый первый раз.

– И все-таки зачем?.. – Я просто не могла не спросить.

Глеб мазнул взглядом по прикрытым белоснежной юбкой коленкам и выдохнул:

– Молчи.

Я почему-то послушалась.

До офисного здания, где обосновалось ООО «С.К.Р.», мы доехали в тишине, разбавленной монотонной музыкой «Радио-классик». К этому моменту мою ломку вытеснило благоразумие, и едва черный монстр остановился, я даже попыталась ретироваться, но двери оказались заблокированы.

– Не спеши, – сказал Глеб. – Я провожу.

– Опять? – спросила тихо-тихо.

Мне вообще вдруг очень страшно стало и дико неудобно – и перед Геной, и перед Герой, и перед коллегами, и вообще. Будто не я полночи по этим зеленым глазам страдала.

Шеф мою реплику комментировать не стал.

Щелкнуло. Глеб легко открыл дверцу и выбрался из машины. Я тоже хотела дверь открыть – ну вроде как независимая и все такое, но водитель процедил:

– Не надо.

И я опять послушалась. Какая-то я сегодня чересчур покорная, да?

Дверца распахнулась, Глеб подал руку. Мне касаться шефа не хотелось совершенно. Ну я-то знаю, что означает его «провожу»! Он же уже провожал – на обед и с обеда. Снова будет молчать как замороженная рыба, я же имею все шансы окончательно растаять от одного только прикосновения. А оно мне надо?

– Крис, – позвал зеленоглазый. Голос прозвучал ровно.

Эта его невозмутимость чертовски задевала. Если б не она, я бы точно сказала «нет», и добилась права войти в офис без всяких провожатых. А так…

Моя ладошка в его руке, по коже разряд электричества. Глеб тоже что-то почувствовал, тоже вздрогнул. Потом нахмурился, и хотя я из машины уже выбралась, не отпустил. Одной рукой поправила юбку, поудобнее перехватила сумочку, и вот после этого попыталась вырваться из захвата.

– Не надо, – сказал инкуб. По-прежнему невозмутимый, но чуток хмурый.

Чувство дежавю? Нет, ничего подобного! В той, прошлой реальности, люди, отиравшиеся у стеклянной вертушки и в холле, челюсти при виде нашей парочки не роняли. А Глеб никогда не заставлял чувствовать себя фарфоровой вазой – не придерживал за талию, при всходе на ступеньку, не фырчал на двери и не одаривал всех встречных мужчин свирепыми взглядами.

Народ, толпившийся у лифтов, приближение генерального директора ООО «С.К.Р.» скорее почувствовал, нежели увидел. Расступился быстренько, оперативно. Я невольно смутилась – это для Глеба они подчиненные, а для меня коллеги. Причем если учесть должность, это я должна лифт уступать, не наоборот.

Когда двери сомкнулись, отрезая от прибалдевшей толпы, шеф сжал руку так сильно, что едва не вскрикнула. А потом нажал кнопку на панели и лифт плавно остановился, в кабинке воцарился полумрак.

– Значит… не нравлюсь, – выдохнул брюнет, и прежде чем успела опомниться, шагнул навстречу.

Его руки скользнули на мои бедра, не позволяя отстраниться, шею обожгло горячее дыхание.

– Значит… самомнение у меня.

Я нервно сглотнула и вообразила ставшую уже родной прорубь.

– И полное отсутствие мозга… – добил шеф, как и раньше обжигая дыханием и нещадно сминая юбку.

– Любопытство – порок, – упираясь ладошками в его грудь, пискнула я. – А читать чужие письма – дурной тон.

– А я не гордый, – прошептал шеф, скользя губами от виска к скуле. И добавил, чтобы не обольщалась: – В некоторых вопросах…

Прорубь! Вода уже покрылась тонкой корочкой! Прыгаю в нее солдатиком! Нет, бомбочкой. Нет…

– Нет!

– Нет, – согласился зеленоглазый. – Только один вопрос выясним, ладно?

Он склонился к моим губам, но я отшатнулась.

– Поцелую и отпущу, – выдохнул инкуб.

То, что прижималось к моему животу намекало – Глеб либо врет, либо переоценивает себя. (Либо чье-то самомнение имеет вирусную природу, и я таки заразилась.)

Рука шефа легла на мой затылок, пальцы запутались в волосах. Вторая переместилась на талию, лишая всякой надежды избежать такого желанного и в то же время нежелательного поцелуя.

– Ну что, поехали? – прошептал совратитель, и губы… те самые, одно воспоминание о которых вызывало сладкую дрожь, коснулись моих.

А еще мы действительно поехали. Не знаю, кто устроил эту подлость – автоматика или лифтер, но выясню и расстреляю, честное слово.

Поцелуй на взлете, да еще с раздвоенным языком, это нечто. Особенно когда тебя что есть сил прижимают к сильному, горячему телу, когда собственные руки ласкают широкие плечи, а потом плющом обвиваются вокруг шеи. Ноги уже не держат, кровь обращается в жидкий огонь, сердце стучит бешено, словно в последний раз.

Взлет прекращается. Где-то на грани сознания маячит мысль – двери открылись, являя бледной секретарше на первом ресепшене все, что скрыто. Но мне по фиг. Мне совершенно по фиг! Только бы продолжал целовать и держать, потому что сама стоять уже неспособна.

– Ну вот. – Голос Глеба звучит тихо и хрипло. Он упирается лбом в мой лоб и едва заметно дрожит. – Ну вот и разобрались.

– В чем? – Вопрос неосознанный, на выдохе.

– В том, что ты врушка, – милостиво пояснило начальство. Столь же неадекватное, как и я. – Бессовестная, мелкая врушка.

Еще один поцелуй – стремительный и очень нежный. А чрезмерно умный лифт по-прежнему держит двери, дожидаясь когда пассажиры соизволят выйти вон.

– Глеб! – Мольба, причем самая настоящая.

– Даже не мечтай, – шепчет руководство, тут же отстраняется, вынуждая ухватиться за стеночку.

Потом галантно поднимает сумочку, которая в процессе нашего общения на плече не удержалась, а видя уровень неадекватности ассистентки начальника аналитического отдела, снова кладет руку на талию, дабы вывести из кабинки.