Большая игра

— Робин Уилсон забаллотирована, — объявила Джессика, — она не может быть членом «Пи Бета Альфа».

Смущенное молчание сопровождало это объявление. Джессика и ее сестра хотели, чтобы Робин Уилсон вступила в члены клуба, но кто-то бросил ей черный шар, Робин, конечно, проиграла, но кто осмелился перейти дорогу Джессике?

— Кто это , может быть? — перешептывались девушки между собой, перебирая в уме вероятные мотивы подруг. Только Элизабет сидела в молчании, словно пораженная громом, переполненная возмущением. Она знала только одного человека, у которого могло хватить духу забаллотировать Робин. Джессика!

Остальные девушки теперь сгрудились вокруг Джессики, выражая свои сожаления по поводу того, что ее подруга Робин не станет членом клуба. И Джессика, как показалось Элизабет, очень хорошо их принимала. Слишком хорошо.

— Кто же посмел это сделать? — свистящим шепотом обратилась она к Джессике, когда никто не мог их подслушать.

Джессика улыбнулась:

— Откуда мне знать? Это ведь тайное голосование, и никто не может опознать черный шар. В этом-то все и дело.

Тем временем уже поползли различные догадки. Как примет Робин печальное известие? Теперь уже всем было очевидно, что она не представляла себе жизни без вступления в клуб. Наверняка на следующем общем собрании, после объявления о приеме новых членов «Ли Бета», с ней произойдет что-то ужасное.

На красивом лице Джессики появилось выражение жертвы, брошенной львам в цирке Древнего Рима.

— Я скажу ей об этом сама, — бодрясь, заявила она, — Робин — моя подруга и это дело моей совести.

— Я пойду с тобой, — вызвалась Элизабет, — нужно же будет кому-то собирать тебя по кусочкам.

В тот вечер Робин изо всех сил спешила в кафетерий «Кейзи» на главной улице на встречу с Джессикой — Я сейчас буду, — выпалила она в телефонную трубку. Прямо с порога кафе Робин бросилась к кабинке, где сидели сестры. — Я бежала всю дорогу сюда, — тяжело переводя дух, сказала она, вся пылавшая от нетерпения, — все хотелось поскорей сюда добраться.

Но только сев за столик, Робин заметила, что Джессика не улыбается ей, хотя и не кажется опечаленной. Она была спокойной и сдержанной, — Прежде всего, я хочу, чтоб ты знала, что мы навсегда останемся лучшими подругами, — сказала Джессика.

Лицо Робин начало гаснуть.

— Что?

— Мы останемся лучшими подругами. В случае необходимости, по любому делу, я обращусь к тебе первой.

— Джессика, о чем ты говоришь?

— Робин, ты забаллотирована, — сказала Джессика тоном, напомнившим Элизабет мурлыканье довольной кошки. Робин была белее мела Когда слова Джессики дошли до нее, ее глаза наполнились до краев болью и долго сдерживаемым гневом.

— Но они не могли этого сделать! — вскричала она, залившись слезами от полного крушения надежд — Я знаю, ты думаешь, что это оставляет тебя в стороне от самого интересного и важного в школе, — сладко пропела Джессика, — но я остаюсь твоей лучшей подругой…

Элизабет не верила своим ушам.

— Хватит, Джес, прекрати сейчас же.

— Что прекратить?

— возмущенно вскрикнула Джессика.

— Этого не могло случиться, — кричала Робин. — Я делала все, что вы требовали. Я этого не заслужила!

— В жизни всякое бывает, — сказала Джессика с издевательской участливостью, показавшейся Элизабет прямо тошнотворной.

Элизабет приподнялась над столом, пытаясь найти слова, способные успокоить и поддержать Робин, но та отшатнулась, откинулась на стенку кабинки и смотрела на них в упор лихорадочно горящими глазами.

— Не прикасайся ко мне, я этого не позволю! — Она выскочила из кабинки и стояла, опершись на спинку стула, глядя на сестер. Ее лицо было искажено гримасой боли и ярости.

— Больше незачем продолжать все это, — прохрипела она и бросилась вон, с грохотом опрокинув стул.

— Ты довольна? — набросилась Элизабет на сестру.

— Ради бога, Лиз, — раздраженно ответила Джессика, — она сама не знает, что говорит.

Элизабет поднялась.

— Не знаю, не уверена, Джес. Если бы мне пришлось столько перенести-

Глава 8

Весь вечер Элизабет пыталась настойчиво, но безуспешно связаться с Робин.

— Что случилось? — спросила ее мама, отвечая Элизабет по телефону.

— Ее забаллотировали в «Пи Бета», миссис Уилсон.

— Только не это! Она все душой надеялась.

— Я знаю. Это я ее поддерживала.

— Как могут молодые люди быть так жестоки?

— Я право, ничего не могу сказать, — честно ответила Элизабет. Для нее оставалось загадкой, почему Джессика, Лила и Кара так старались, чтобы не допустить Робин в свое общество. Но не меньшее удивление вызывало непременное стремление Робин, несмотря на все унижения, присоединиться к этой кучке снобов.

На следующий день Элизабет в задумчивости сидела в редакции «Оракула», положив руки на клавиатуру пишущей машинки. Она искала тему для статьи, но один вопрос все вертелся в голове: почему некоторые люди могут получать удовольствие, мучая и унижая других?

— Даю пять долларов за мысль, что ты обдумываешь. — Это был Роджер Коллинз, консультант редакции, заметивший, как она уставилась на чистый лист, заправленный в машинку. — Хорошо, прости попытку столь легковесной шутки, — сказал он. — О чем ты задумалась, Лиз?

— Мистер Коллинз, почему люди, имеющие, кажется, все — привлекательность, авторитет, деньги — почему такие люди могут обижать других, не допуская их в свое общество?

— Как не допуская, куда? — спросил мистер Коллинз.

— В круг избранных, в клуб.

— Хорошо, Элизабет, а что ты думаешь по этому поводу?

— Мне это непонятно. Что касается меня, то по мне эти люди сами в чем-то ущербны Где их доброта, их сострадание? Кажется, что они переломятся пополам, если в чем-то помогут другим.

— Что ты имеешь в виду, Элизабет?

— То, что это, возможно, единственный путь для них доказать свое превосходство. Иногда мне кажется, мистер Коллинз, что они поддерживают собственный престиж тем, что не допускают в свой крут остальных.

— Гм, это уже похоже на , статью для «Оракула». — Мистер Коллинз ободряюще улыбнулся Элизабет и вышел из редакции.

Не отнимая пальцев от клавиш, Элизабет вложила весь свой навык в эту работу. Она писала статью под названием «Снобизм живет и процветает в школе в Ласковой Долине». Ей потребовалось всего час, чтобы закончить, и она немедленно отдала ее редактору Пенни Айалу, Элизабет посчитала это публичным извинением перед Робин Уилсон и пощечиной трем фуриям из «Пи Бета Альфа».