Большая книга приключений для находчивых и отважных (сборник)

– Виноградов! Ну точно, как же мы раньше не доперли! Виноградов – «Город Винни»! Он просто свою фамилию перекрутил! Это его фирма!

Тогда и Мурка сорвалась с места:

– А английская компания называется «Братья Грейпс»! «Грейпс» – по-английски «виноград». Помните, бабки во дворе сказали, что у него двоюродный брат за границу уехал! Вместе работают, один Виноградов здесь, другой – там!

Вадька почувствовал легкий укол недовольства: ведь это ему следовало заметить сходство между названиями фирм и фамилией Спеца. Как он мог проглядеть такую очевидную вещь! Он поспешил снова перехватить инициативу:

– Сева и Мурка высказали чрезвычайно ценную догадку, которая еще раз подтверждает правильность наших выводов. Собранные факты приводят нас к тому, что… – Вадька повертел бумажку с записями, отбросил ее в сторону и плюхнулся в кресло, – ни к чему они нас не приводят.

– То есть как? – дружно поинтересовалась публика, ошарашенная его неожиданным заявлением.

– А так! Нет у нас ни одного доказательства, к ментам идти не с чем.

– Погоди, ты чего несешь?! – возмутилась Мурка. – А названия фирм, а то, что как начались экспедиции музея, так грузовички с мебелью за бугор и покатили? Машина его дорогая, квартира, дача?

– Ну и что? Насчет названий и времени он скажет, что совпадения, а что живет не по средствам… – Вадька фыркнул, – тоже мне, новость, он что, один такой? Придумает что-нибудь вроде наследства от семиюродной тетушки. Мы-то знаем, что вывоз мебели и ограбление Грезы Павловны его рук дела, но улик нет. Если мы сейчас заявимся к майору с нашими умозаключениями, он нас пошлет далеко-далеко.

– Есть документы для таможни, ну что мебель художественной ценности не представляет, – сказал Сева. – Наверняка он их выписывал сам.

– Во! – Вадька поднял указательный палец. – Это наш единственный шанс! Видели, каждое выданное заключение отмечается в здоровенной такой тетради. Вот она и станет нашим доказательством.

– Что он, совсем идиот, против самого себя улики оставлять? – возмутилась Мурка.

– В том-то и дело! Понимаешь, на таможне документы предъявляются каждые три месяца, а в музее об этом ничего не известно, и в журнале экспертиз никаких следов. Кто мог такое проделать? Только единственный специалист по старинной мебели, который к тому же еще и единственный человек, имеющий доступ к печатям. С такой уликой менты нас хотя бы выслушают.

– Хорошо, – согласилась Мурка, – но как мы добудем эту улику? Попросим у него тетрадочку на пару дней почитать?

– Тут я и перехожу к самому главному, – Вадька глубоко вздохнул, собираясь с духом. – Мы должны тетрадку выкрасть.

Глядя в ошарашенные лица друзей, он продолжил:

– Пробраться в кабинет Спеца, взломать сейф и забрать журнал. Тогда уже можно будет идти к майору Владимирову и выкладывать ему наши соображения.

– Ваденька, тебя мама в детстве с ручек не роняла? – после недолгого молчания поинтересовалась Мурка. – Может, ты темечком стукнулся?

– Ничем я не стукался! Сейф я вскрою, сигнализацию тоже отключить смогу, надо только продумать, как в сам музей лучше попасть.

– И ты предполагаешь, что в музей тебя протащу я?

– Ну ты ведь у нас ниндзя, – пряча глаза, ответил Вадька.

– Так, – Мурка встала, прошлась по комнате. – Вот тот случай, когда Кисонька оказалась гораздо умнее меня. Она предупреждала, что подобным кончится. Ты хоть соображаешь, что несешь? Это же взлом, уголовная статья! Хочешь со Спецом в соседних камерах устроиться? Перестукиваться будете?

– Что ты предлагаешь? – закричал в ответ Вадька. – Спец вообще никогда в камеру не попадет, если мы не будем действовать. И неизвестно, сколько ценностей он еще вывезет.

– Не ори на меня! Надо все рассказать майору, и пусть он решает.

– Что, как дело до серьезного дошло, сразу за помощью побежала? Папенькина дочка!

Мурка внимательно поглядела на него, потом молча направилась к выходу. Слышно было, как хлопнула дверь.

– Ну и иди себе! – еще не остыв, буркнул Вадька. – Без тебя справимся.

– Не справимся, – возразил Сева. – Вообще, зря ты ее обидел, – он поднялся, взял свою сумку. – Я, пожалуй, тоже пойду, если что надумаешь, звони.

Вадька перевел взгляд на Катьку, но та подхватила Евлампия Харлампиевича и выскользнула за дверь. Вадька остался один.

– Чего я такого сказал-то? – буркнул он и мрачно уставился в темноту за окном.

На следующий день Вадька занял пост на скамейке возле Муркиного дома. Ждать ему пришлось недолго, вскоре сестры появились из-под арки. Впереди, весело напевая и даже слегка пританцовывая, легко шагала Кисонька. Мурка тащилась следом, периодически мрачно пиная ногой сумку, и видно было, что мысли у нее совсем не веселые. Вадькина совесть тут же начала буйствовать, властно требуя от него немедленных действий. Далеко обогнавшая сестру Кисонька исчезла в подъезде, и Вадька шагнул вперед.

– Мурка, а Мурка, – тихонько позвал он.

Она остановилась, хмуро глянула на него из-под падающей на глаза челки, ухватила себя за прядь и потянула ее. Вадька уже знал, что у Мурки это признак растерянности или раздражения.

– Чего тебе? – наконец пробурчала она.

– Я извиниться пришел. Не сердись, пожалуйста, я по дурости ляпнул, – он протянул руку, собираясь взять ее за плечо, но тут же убрал, смутившись.

– Если ты думаешь таким способом втравить меня в кретинский взлом музея…

– Я ничего не думаю, честное слово. Я помириться хочу.

– Понимаешь, – уже смягчаясь, пояснила Мурка, – если мы будем поступать так же, как бандиты, то станем совсем как они. Так папа говорит, и он прав.

– Я не стану бандитом, буду хорошо себя вести, делать уроки, слушаться старших, и мы не пойдем взламывать музей, – зачастил Вадька на манер просящего прощения маленького мальчика. – Ты больше не сердишься?

Мурка хихикнула и махнула рукой:

– Ладно, чего уж там, считай, проехали.

– Расследование продолжать будем? – заглядывая ей в глаза, спросил Вадька.

– Если законными путями, то безусловно и даже наверняка.

– Тогда оставь дома сумку и пошли первым делом мороженого налопаемся, без него мозги не варят. Я тут поблизости кафе знаю, мороженое там с шоколадом, орехами, цукатами и взбитыми сливками.

– А ты не разоришься?

– Обижаете, девушка! Я прошлой ночью от расстроенных чувств громадную работу проделал, утром до школы клиенту отдал и сейчас при бабках.