Большая книга ужасов (сборник)

Лизин голос звучал безрадостно, и Лена осторожно поинтересовалась:

– А что, в другом месте работу нельзя найти?

– Без образования? – угрюмо хмыкнула девушка. – Конечно, нет. – Она кивнула в сторону дворника. – Разве только метлой махать! – Лиза тяжело вздохнула. – А без работы мне никак. У меня мать больная да брат младший на руках. Их кормить-одевать нужно.

– Так сколько все-таки тебе лет? – с сочувствием присматриваясь к девушке, продолжал упорствовать Гришка.

– Ну ты и настырный, – искренне удивилась та. – Ладно. Скажу. Невелика тайна. Восемнадцать. Так что я совершеннолетняя. Имею полное право гробить себя на работе. На этой или любой другой.

– Так я и думал, – рассеянно пробормотал Лапшин, – что ты не намного нас старше.

Семиклассники расслабились. Проводили взглядами молодую маму с коляской, из которой упорно пытался выбраться смешной толстощекий малыш в красной вязаной шапочке; старую женщину, опирающуюся на палку и мечтательно посматривающую по сторонам, – и неохотно вернулись к своим проблемам.

– Слушай, Лиза, – почти на правах старого знакомого начал Гришка, – у нас к тебе несколько вопросов. Немного, на первый взгляд, необычных. Но нам очень – понимаешь, очень! – нужно получить на них ответы.

Друзья не мешали Гришке объясняться. И понятно – у Лапшина почему-то это всегда получалось лучше, чем у других. Особенно если разговор велся с женщинами.

Как ни странно, рыжеватый, веснушчатый Гришка Лапшин обычно нравился им. Несмотря на свою нагловатость, бесцеремонность и бесконечные шутки.

Вот и теперь ребята благодушно внимали приятелю. И девочки – кроме Лены, разумеется! – неохотно признавались себе, что на месте Лизы тоже наверняка бы купились на этот проникновенный мягкий голос и добродушные серо-голубые глаза под рыжеватыми кустиками бровей.

Гришка слегка щурил их. Вечно посмеивался и привычно взлохмачивал густые жесткие рыжие волосы. Сейчас под весенним солнцем они костром пылали на голове. И многочисленные веснушки казались очень яркими.

Лиза исключением из правил не оказалась, поэтому приветливо сказала:

– Ну, спрашивай. Я же не отказываюсь отвечать.

– Ты только ничему не удивляйся, – предупредил Гришка. Немного подумал и широко улыбнулся девушке. – Ты день рождения Пахана помнишь?

– Какого Пахана? – изумленно посмотрела на него Лиза.

– Тьфу, черт! Не Пахана, конечно, а Игоря! Хозяйского сынка.

Девушка усмехнулась.

– Еще бы не помнить! Ведь это после него он начал куролесить. Ваш… э-э… Пахан.

Друзья непроизвольно переглянулись. Гришка вкрадчиво спросил:

– А гору подарков ты видела?

Лиза задумалась.

– На столе-то? Видела, кажется. Точно, видела. Даже на следующий день помогала все эти коробки убирать.

– Как коробки? – не выдержав, воскликнула взволнованная Светлана. – Он их что, даже не распаковал?!

– Нет, – вздохнула Лиза. – Не успел. На следующее утро мы их убрали в шкаф. Ну, с его матерью.

– Все?

– Что все?

– Ну-у… все коробки были не распакованы?

Лиза снова надолго задумалась, потом нерешительно сказала:

– Да нет. Не все. Помнится, какую-то вскрытую пустую коробку я просто выбросила.

– А какую? – нервно перебил ее Гришка. – Ты не смогла бы описать?

Лиза удивленно посмотрела на мальчика и пожала плечами.

– Даже не знаю. Коробка как коробка, на мой взгляд. Ничего особенного.

– Лиза, это очень важно, – умоляюще прошептала дрожащая от волнения Дина. – П-просто – очень!

Лиза неуверенно протянула:

– Небольшая, кажется. Белая. Рядом упаковочная бумага валялась. Разодранная. Блестящая. В красный горошек. Больше ничего не помню, клянусь!

– Н-наша, – пролепетала бледная до голубизны Дина.

Гришка озабоченно буркнул:

– А открытки рядышком не заметила?

– Не помню.

Ребята угрюмо молчали. Лиза сочувственно поинтересовалась:

– Случилось что? Вы что-то по ошибке запаковали в эту коробку?

– Да, – глухо пробормотал Гришка, – братишка младший постарался…

Лиза смотрела с любопытством. Гришка неохотно пояснил:

– Клоуна своего любимого он туда спать уложил. И крышкой прикрыл. Мы же не посмотрели и завернули коробку в бумагу. А он теперь плачет. – Гришка с досадой махнул рукой. – Елки, истерика за истерикой! Особенно как спать ложится. Привык, понимаешь ли, с этой дурацкой игрушкой… э-э… лизаться!

Сергей изумленно покачал головой. Его всегда поражала моментальная реакция друга, его поразительное умение вживаться в выбранный образ.

Ильин готов был поклясться: Гришка сейчас искренне верил в существование своего мифического братца. Как и доверчивая Лиза.

Что неудивительно. Он, Сергей, и сам почти верил вопреки всякой логике. Этот Гришка…

– Ясно, – огорченно вздохнула Лиза.

Какое-то время помрачневшие ребята сидели молча. Говорить никому не хотелось.

Друзья были расстроены. От самого простенького Гришкиного «рукавчика» приходилось отказываться, жизнь буквально на глазах осложнялась.

Лиза же морщила лоб, что-то усиленно припоминая.

– Слушай, – она легко коснулась руки огорченного Гришки, – мне не хотелось бы тебя расстраивать, но…

– Что – но? – встрепенулся мальчик, почуяв неладное.

– Да так, – уклончиво отозвалась Лиза. Сбросила со скамьи пожелтевший автобусный билет и небрежно сказала: – А как он выглядел, твой клоун?

Друзья насторожились. Гришка, думая о чем-то своем, машинально пробормотал:

– Ну-у… как? Обычно выглядел. Как и положено клоуну. То есть шуту.

– А все-таки?

– Как-как! Элементарно. Колпак там с бубенчиками, нос длинный…Что еще? Щеки красные…

– Костюмчик из алого бархата, так? – вскочила вдруг со скамьи взволнованная Лиза.

Гришка оживился и с надеждой посмотрел на нее.

– Точно! Значит, он там? И ты сможешь его вернуть?

Лиза печально покачала головой и снова села. Ребята встревоженно переглянулись. Они чувствовали что-то недоброе в поведении девушки.