Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Да ты чего? Ты чего, Андрей? Ты соображаешь? Будь на моем месте сейчас Михеев, уже завтра донос ушел бы… — Он потыкал указательным пальцем в небо. — На самый верх!..

Векавищев с доброй насмешкой смотрел на парторга. Всем хорош Макар Степанович, но перестраховщик — таких еще поискать! А все потому, что не может забыть времен, когда начинал на партийной работе. И времена-то, между прочим, не такие уж далекие. Тогда за неосторожное слово можно было уехать очень далеко и очень надолго… Впрочем, даже Дорошин постепенно оттаивает. Но очень постепенно.

— Ну при чем тут Николашка, знамена? — с мягкой укоризной повторил Макар Степанович. — Тебе,

может быть, голые стены в бытовке нравятся? Бери да благодари.

— Я благодарю, благодарю, Макар, но от твоих плакатов нефть все равно не появится. Ты-то хоть понимаешь, что добыча нефти — не производство спичек и карандашей? И мне техника нужна, техника!.. Стройматериалы!.. А не плакаты твои!.. Дай сюда!

Он непоследовательно выхватил у Дорошина листы, скатал их в трубку.

— Давно бы так, — сказал Макар Степанович, тревожно следя за старым другом. Не нравилось парторгу, как глядит Векавищев. Как будто червяк его точит. И никому про этого червяка знать не следует.

Вот, положим, Ваня Листов — счастливый человек. Приказали ему: надо бурить! Идет и бурит. И твердо верит, что нефть пойдет. Почему? Потому что так сказали старшие товарищи.

А Векавищев — сомневается. Самым тайным, самым дальним уголком души, куда никому ходу нет. От самого себя скрывает.

Если и вторая скважина окажется сухая…

— Добился ты, Макар, своего, — с досадой бросил Векавищев.

— А чего я добился? — удивленно развел руками Макар Степанович.

— Того. Испортил настроение в праздник.

— Кто, я? — потрясенно переспросил Дорошин.

— А кто? — в упор уставился на него Векавищев. — «Первая нефть вот так нужна!» — Он постучал себя по горлу ребром ладони с такой силой, что поперхнулся и закашлялся. — Ну тебя совсем! Ты зачем сюда приехал? Праздничный концерт проводить? Вот иди и проводи!

С этими словами он скрылся в бытовке.

Дорошин читал Векавищева как книгу и даже обижаться не стал. Понимал: у мастера очень неспокойно на сердце.

Ладно. Перекипит. На концерт все равно придет. Артисты приехали — аж из областной филармонии.

Несколько часов тряслись на грузовике, потом грелись чаем с бутербродами, а самый главный, который у них за руководителя, — и чем покрепче. Скоро выступать начнут. По слухам, солистка там одна есть, Марченко, — женщина нечеловеческой красоты. Дорошин видел их всех, включая и «нечеловечески прекрасную» Марченко, одетыми в ватники и закутанными в платки, поэтому сказать что-то положительное на сей счет пока что не мог.

Он направился к библиотекаршам.

Смуглая красавица Маша встретила его ясной, спокойной улыбкой. А вторая — ее помощница, Вера Царева — так и завертелась перед ним, точно балованная дочка.

— Ой, здрасьте, Макар Степаныч. Может, книжечку возьмете?

Глазами так и стреляет. Смешная. У этой все незатейливо: закончила школу, живет в Междуреченске с братом Глебом и младшей сестренкой (родители не то померли, не то сидят давно и прочно). Год после школы Вера болталась без всякого толку, торжественно грозилась поступать в Сельхозакадемию, даже уезжала вроде бы документы подавать, но потом вернулась и ни про какую Сельхозакадемию больше не заговаривала. Пробовала работать в продуктовом магазине, да быстро уволилась без объяснения причин. Глеб ходил потом, улаживал какие-то дела и бил морду одному местному парню, который в том же магазине временно трудился в качестве грузчика.

Маша, постарше, поспокойней, поопытней, взяла Веру под свое крыло. Работа в библиотеке

тихая, хотя и пыльная. В смысле — пыли много. Сиднем сидеть и ждать, пока буровики сами собой потянутся к знаниям, естественно, было не по-комсомольски, поэтому Маша с Верой организовывали выезды на буровые, прямо в бригады. Предлагали новинки советской литературы, вели разъяснительную работу насчет классического наследия. «Что ты в школе читал — про то забудь, — убедительным тоном ворковала Вера, всучивая суровому буровику растрепанного Шекспира. — Ты новыми глазами на это погляди. Я сама как перечитала про Печорина — ой, что со мной было!.. Прямо полночи не спала, все думала. В школе-то мы совсем глупые были».

Светловолосая круглолицая Вера, смешливая и общительная, как нарочно, оттеняла Машу, строгую, немного «сердитую».

Сейчас обе уже продрогли на ветру, но с боевого поста упорно не уходили. Маша вела учет взятых книг в особом блокноте.

— Возьмите Дюма, вам понравится, — донеслось до Макара Степановича.

Дорошин похлопал себя по бокам, согреваясь. Все-таки в городском плаще холодновато.

— Так, девчонки, собирайтесь. Артисты приехали.

И, улыбнувшись каждой по отдельности, пошел дальше. Записав номер последнего читательского билета, Маша начала складывать книги в машину. Вера подала ей очередную пачку и вдруг кивнула на угол бытовки:

— Не, Маша, ты только глянь… Бывший-то даже не косится в твою сторону.

Девушка тревожно повела плечами. Ей вдруг стало зябко, неуютно. Как будто в семью, где все родные, вдруг зашел чужой человек. И как он только посмел так поступить с Машей!.. И все ему безразлично. Вон курит себе и в ус не дует… А ведь Маша из-за него плакала.

— А что ему, он скоро уезжает… — Маша грустно улыбнулась. — Перегорело уже все, Вера. Да и что говорить об этом! Развод — это еще не конец жизни. Наоборот! Может быть, это только начало… А как у тебя с Казанцом?

Вера заблестела глазами.

— Предложение сделал.

Виталий Казанец, буровой мастер, соперник Векавищева, красивый, с ленивой повадкой балованного кота и проникновенным взглядом темных, загадочных глаз, представлял собой самого рокового мужчину в обозримых окрестностях. Вера считала, что он подходит на роль герцога Гиза. Или кого-нибудь еще, такого же прекрасного и героического. Ну если переодеть, конечно, в подходящую старинную одежду.

— Да ладно тебе! Вот так прямо — предложение? — ахнула Маша. — Что ж ты молчала? Подруга называется!

— Да я как-то растерялась… — призналась Вера.

— Вера, дорогая!..

Маша от души обняла подругу.

Казанец не то чтобы нравился Маше — она никак к нему не относилась. Не было времени познакомиться. Вроде на хорошем счету. Ходит в передовиках. Бригада, как говорят, за него горой. А главное, считала Маша, Вере просто необходимо поскорее обзавестись собственной семьей и уйти из дома, где заправляет Глеб. Вот кто действительно был Маше не по сердцу, так это Глеб Царев.

Глеб был сильно старше обеих сестер, и Веры, и Вари. Здоровенный дядька, всегда в подпитии, грубый и, что называется, со связишками. В магазине знакомый завхоз, в отделении милиции — лейтенант, на автобазе — знакомый механик. Куда ни придешь — везде у Глеба какие-то приятели, вынимается из кармана обернутая в газету бутылка самогона и обговариваются какие-то дела-делишки… Неприятный человек. И, как говорит Вера, любит поставить в разговоре точку кулаком. В общем, уходить Вере из дома надо. И Варю, когда подрастет, забирать.

Поделиться с друзьями: