Большая Охота. Разгром УПА
Шрифт:
— Оставайтесь на месте, где вы находитесь, и ждите меня.
В. А. не терял ни минуты. Он собрал находившихся в здании управления нескольких вооруженных сотрудников, примчался в Управление городской пожарной команды (в те времена пожарные команды были вооружены), поднял пожарников своей властью по тревоге, и все вместе, около тридцати человек, на пожарной машине выехали в район, где их ожидал у телефонной будки звонивший. У В. А. был ручной пулемет, взятый им в управлении. Машину оставили в стороне, а сами выдвинулись к дому, где находились вооруженные неизвестные. Дом был блокирован. В. А. удалось с помощью соседей вывести из дома хозяйку с двумя детьми, в затем в рупор предложил «гостям» сдаться. Из дома ответили автоматным огнем. В. А. дал команду поджечь дом. Вскоре две фигуры метнулись во двор, ведя беспрерывный огонь из автоматов и бросив несколько гранат. В. А. расстрелял их обоих из пулемета. Как выяснилось впоследствии, ими оказались разыскиваемые Роман и Серый. За ликвидацию двух опасных и вооруженных оуновцев, умелое проведение операции, проявленное при этом личное мужество В. А. был награжден именным пистолетом. Государство восстановило дом погорельцам и полностью возместило весь ущерб.
Несмотря на проведенную
Часто и подолгу я раздумывал о деле уже упоминавшейся Кукелки. Два года ходила беспрепятственно из Польши через границу в районе Равы-Русской Львовской области эта связная иеговистского центра, получая от своих «братьев и сестер» — «Свидетелей Иеговы» данные о советских воинских частях, аэродромах, танкодромах, военных базах, в том числе ГСМ и т. п. для передачи на территорию Западной Германии, и затем в Бруклинский центр в Нью-Йорке. На Кукелку были получены данные от польской безопасности, но поляки разрабатывали по нашей просьбе Кукелку вяло и без желания. У советских контрразведчиков в Киеве складывалось впечатление, что поляки или не хотят почему-то активизировать разработку, или, что еще хуже, делают это умышленно. Кукелка продолжала бы еще долго работать на этой линии связи, если бы в пограничный наряд не попал агент ГБ из пограничников, который оказался невольным участником неожиданного события. Он умело зашифровал свои действия и сообщил все, ставшее ему известным своему оперативному руководителю — заместителю начальника заставы по оперативной работе (есть такой на каждой заставе). А дело было так.
Кукелка в один из переходов границы (а ходила она через границу два-три раза в месяц) была задержана нашим пограничным нарядом. К слову сказать, поляки слабо охраняли границу с Советским Союзом. Практически они ее вообще не охраняли, так, условно. КСП [68] оборудовалась и обслуживалась только советской стороной, да и то имелись такие заболоченные места, где КСП не было, и пересечь там границу было не сложно.
Наряд, задержавший Кукелку, — это двое пограничников с разными годами службы — у одного, русского, вологжанина, только начало службы, впереди три года, а у второго, бакинского азербайджанца — два. Вот и ходила Кукелка свободно, пока азербайджанца не сменил другой пограничник.
68
КСП — контрольно-следовая полоса.
Кукелке приказали лечь на землю, пограничники подошли и обыскали ее. Оружия нет, ничего с собой нет. Идет из пограничного польского села в село на советской стороне, где живут ее родственники и знакомые. Возвращаться будет завтра. В общем, «хлопцы, отпустите, больше не буду». Старший наряда азербайджанец — ни в какую. «Пойдешь с нами на заставу — ты нарушитель границы». А Кукелка девушка очень симпатичная и лет ей всего-то двадцать, ровесница пограничникам, и собой ох как хороша. Ребята твердят свое — на заставу, и все тут. И тогда Кукелка предлагает им себя. Возьмите меня, хлопцы, только отпустите. Я договорюсь с вами, когда буду ходить к родственникам в это село, а вы будете каждый раз брать меня. И всем будет хорошо». Не устояли хлопцы. Оба уже знали женское тело, особенно опытным был азербайджанец, да к тому же он и сержант, старший наряда. Легла, добровольно, на плащ-палатку, и покрыли ее каждый по очереди. Азербайджанец дважды.
Азербайджанец, уступая место напарнику, шепнул: «А она-то девушка, у нее до нас никого не было». (Кукелка позже на допросах это подтвердила.). Договорились с Кукелкой ребята-пограничники, в какие дни у них следующие наряды, где лучше и незаметнее пройти через границу, договорились и о времени — днях и часах перехода. Еще двух пограничников привлек азербайджанец к этому сладкому для молодых парней делу — наряды-то время от времени менялись, до случая, пока не попал в наряд с вологжанином агент ГБ. Не смог его уломать вологжанин, парень сослался на страх, неумение и отсутствие желания, но обещал молчать, мол, потом и он тоже попробует. Ну а все остальное было делом техники. Кукелку взяли с поличным, с зашифрованным сообщением. Надо отдать должное стойкости этой девушке — связной «Свидетелей Иеговы». Два месяца молчала Кукелка на допросах, не выдавая свои связи в украинском и польском селах. А за это время ее люди с польской стороны предупредили своих в украинском селе, и они исчезли. Найти этих людей госбезопасности не удалось. Правда, было арестовано несколько человек ее связей в Польше, и этот канал прекратил свое существование. Вина ее была полностью доказана, зашифрованная информация расшифрована, кое-какие сведения о своих связях из нее все-таки выдавили, и польские друзья помогли материалами, подтверждающими ее шпионскую деятельность на территории Советского Союза и ПНР. Кукелка была осуждена за шпионаж и отправлена в лагерь.
Солдаты-пограничники, имевшие отношение к этой истории были строго наказаны, часть из них — осуждена.
Времена тогда были строгие. Венчаться, креститься, соблюдать и отмечать церковные праздники членам партии возбранялось. С них за это строго взыскивали, вплоть до исключения из партии. И вот однажды получаю я сообщение от агента, что некто Черногорский [69] , коммунист, на могиле трагически погибшего сына поставил памятник с шестиконечной Звездой Давида. В. П. Сухонин тут же дал команду: «Установить, проверить, доложить». И было установлено, проверено и доложено, что член партии Черногорский, член коллегии и начальник главка Министерства лесного хозяйства УССР был расстрелян в 1938 году по литерному делу «Система», заведенному еще при Ф. Э. Дзержинском в 1925 году на виновных
в хищении леса: пиломатериалов, деловой древесины и т. п., в нанесении громадного экономического ущерба советской экономике. Всего в литерном деле «Система» было 32 тома. Расстреляна была по этому делу в 1938 году куча народу, в том числе и Черногорский, работавший зав. лесобазой. Я получил все данные на этого человека, выезжал на Житомирщину в то село, где родился и какое-то время жил тогда еще молодой Черногорский. Тщательной проверкой было установлено, что именно он был расстрелян, что подтверждал хранившийся в деле документ, засвидетельствованный и скрепленный подписями оперработника, прокурора, врача и проводившего экзекуцию офицера НКВД. Расстрел был проведен в подвале одного из зданий НКВД в Киеве. И тут я совершил ошибку. Я еще раз пошел в Министерство лесного хозяйства Украины, вторично взял в первом отделе десяток разных личных дел, в том числе и Черногорского, и побеседовал с начальником этого отдела отставным чекистом-полковником, не зная, что этот бывший чекист большой друг Черногорского, о чем позже и сообщила агентура. А сам Черногорский неожиданно пропал. Уверен, что предупредил его отставник-полковник. Объявленный в розыск, он навсегда исчез. Вспоминая в те годы эту историю, я, как тогда мы шутили в отделе, «просил Создателя» не трогать больше этого человека, дать ему умереть своей смертью. Разумеется, в случае задержания Черногорского даже в те времена ему ничего бы не грозило, но из партии исключили бы. Как все это было в том далеком 1938 году, никому не известно и не понятно до сих пор.69
Фамилия изменена.
За время работы в Системе я был свидетелем нескольких случаев психических отклонений от норм поведения, неадекватных реакций некоторых сотрудников. Глубоко убежден, что причина в тяжелых, необычных для человека психических, моральных нагрузках, связанных со спецификой работы. Особенно памятен мне один.
Спустя несколько лет, когда я уже не работал в церковном отделе, вследствие серьезных психических отклонений был уволен на пенсию начальник отделения подполковник Виктор Федорович Поляков. Отличный специалист своего дела, тонкий знаток церкви. Росточка Виктор Федорович был небольшого, полноватенький, с животиком, стригся под «ежик», внешне подтянутый, подвижный, походка быстрая, стремительная. Острый на язык Вадим Кулешов прозвал его ласковым словом «Хлюня». Это прозвище очень ему подходило. Он удивлял окружающих своей начитанностью и образованностью. Еще до войны Поляков закончил филологический факультет университета, говорили, пописывает стихи. В написании документов, особенно ответственных и важных, был большой мастер. Самые серьезные бумаги общего характера Сухонин поручал обычно Виктору Федоровичу. Это были, как правило, сообщения в ЦК Компартии Украины, различные отчеты, планы и т. п. От подчиненных требовал ясности и четкости в написании любого документа. Я многому у него научился и в принципе был благодарен Виктору Федоровичу за его иногда обидные придирки. Никогда мне не забыть, как я, доведенный однажды до отчаяния многократной переделкой и перепиской после правок Полякова очередного отчета в ЦК, взял да и вписал в «шапку» этого документа, и как раз по теме, что-то из работ В. И. Ленина о церкви. Виктор Федорович внимательно прочитал и сказал:
— Вот опять ты чепуху заумную написал. — И перечеркнул весь текст.
А я ему:
— Так это же, Виктор Федорович, не я, а Ленин написал, и как раз по этому вопросу.
Поляков потребовал показать ему эту работу В. И. Ленина и очень долго не разговаривал со мной, но мстить не стал, и вскоре эта история забылась. И вот с этим-то человеком и случилось несчастье — тихое помешательство. В гражданском платье, с приколотыми к нему орденами и медалями, но обязательно в старой фуражке с голубым верхом, он ходил по улицам Киева, громко разговаривал сам с собой, нес несусветную тарабарщину, но секретов при этом, как утверждали контролировавшие его время от времени товарищи по прошлой работе, не разглашал. Говорили, что жена увезла его жить к родственникам в село. Детей у них не было…
Самые неприятные ощущения за время работы в системе я испытывал, когда становились известными факты использования не по назначению оперативных денег, именуемых чекистами «статьей девятой». [70]
Что-то унизительно-гадкое закрадывалось в душу: «Как можно воровать народные деньги? Ты — чекист, совесть народа, стоишь на страже его интересов, обеспечиваешь государственную безопасность социалистического Отечества. Партия и правительство тебе доверяют святая святых, ибо ты — вооруженный отряд партии». А тут — мелкое воровство. А как проверишь, когда деньги практически безотчетные. То стало известно, что из статьи 9 присвоили деньги на пропой и угощали товарищей, скрыв при этом истинное происхождение этих денег, то использовали часть оперативных средств для покупки себе дорогого фотоаппарата, то еще выявилось что-то подобное, трусливо-жалкое, мелочное, унизительное для всех сотрудников, работавших вместе с пойманным за руку человеком. Изобличенные сотрудники незамедлительно увольнялись, но, как правило, без широкой огласки. Не принято было пачкать чекистский мундир — символ чистоты и честности.
70
«Ст. 9» — деньги, выделяемые на оперативные расходы и вознаграждение агентуры. Причем не всегда можно было отчитаться за них документально, подтвердить произведенные расходы, исходя из оперативной целесообразности.
Надо сказать, такие воришки встречались редко. Но то, что произошло с одним из уважаемых чекистов, навсегда осталось в моей памяти.
Почетный сотрудник КГБ, кавалер нескольких боевых орденов, уважаемый и известный в чекистской среде человек оказался банальным мздоимцем.
Это произошло в те далекие 60-е годы, когда весь чекистский аппарат казался кристально чистым и честным.
Поступавшие неоднократно сигналы от церковной агентуры о том, что один из руководителей ведомства по делам православной церкви при правительстве Украины ежемесячно берет денежные подношения в собственный карман со всех 17 православных приходов Киевской области, заставили руководство КГБ Украины провести расследование.